Черные стекла ночного дождя.
Хаос и Хронос настигли тебя.

Не тебе – серебристый и легкий
предугаданной осени свет.
Поздний август сентябрьской свободой сквозит,
И – надкушенным яблоком Гесперид –
                                                 свет.
Безо всяких обид и бед.
Свет, лишенный земных страстей.
Свет.
(А вокруг – всё темней).
Райский свет, свет без теней.
...Дождь взял город в стеклянный плен.
Аониды не прощают измен.
Вот твоя кровь, вот стило,
Вот сентябрьской ночи стекло.
По стеклу стекает вода...
– А о нем забудь навсегда.

Черный свет, белая тьма.
Разлеглось повсюду отечество.
Родная, чужая, слепая страна, –
кресты, купола, сума да тюрьма…
Я не хочу сойти здесь с ума.
Ненависть к родине – это не лечится.

Россия, Расея… Всё те же дела, –
пошла писать кренделя:
бабло, купола, ответ за «козла»,
телевизионное «бла-бла-бла»,
всенародное вечное «бля»…

Черный свет. Белая тьма.
И полны закрома векового дерьма.

…Но ведь было! – Серебряный морок берёз,
и над Лизиным прудом – мерцанье стрекоз,

и Татьяна гадала в крещенский мороз,
и сияла вдали Покрова на Нерли…
Что же? Всё под откос?
«Отвали, досвидос»?

Белоснежная нежная тьма.
Русь моя, где ты? А где я сама?
– Бездорожье. Безвременье. Безнадёга.
И повсюду, повсюду отечество
разлеглось.
Где же к храму дорога?
– Нет ответа. Нет слёз. Досвидос.
Ненависть к родине – это не лечится.

они сидят на корточках
они курят кальян
и из глаз их глядит великая степь
и каждый второй чингисхан
они метут наши улицы
продают хачапури и молоко
они живут в наших подвалах
их родина далеко
они говорят гортанными голосами
они глядят непроницаемыми глазами
они почти не понимают по-русски
мы совсем не знаем их языка
наша совместная жизнь нелегка
когда-нибудь они бросят мётлы
лопаты и мастерки

когда-нибудь они покинут подвалы
и встанут с корточек
и выплюнут кальянные мундштуки

и они откроют все двери
все глаза и все книги судеб
и окажется что их больше чем нас
и это их город
а мы неизвестно где
     а мы неизвестно где
          а мы неизвестно где

и я не знаю о чём ещё петь
когда восходит лунный серп-ятаган
и из наших глаз глядит великая степь
и каждый второй чингисхан
          и каждый второй чингисхан
                         и каждый второй