Когда в глубокой юности однажды вошла я в запустелый, на отшибе, пустой цементный книжный магазин, там мерзли продавщицы, оправляя, на длинных полках груды пыльных книг. И я купила много желтоватых (как фонари в провинциальном прошлом) потертых тонких стихотворных книг... И шла потом по улице осенней, и шла потом по улице пустынной с большим пакетом антикварных книг...
И вдруг — о, это было так внезапно, я так давно не видела тебя! — но угадала в мороси осенней... Ты шел один, сутулясь и спеша, скользнул по мне заиндевевшим взглядом, и стало мне неловко, оттого, что — подумать мог ты, будто подарили такой пакет огромный (о, неправда!) написанных когда-то кем-то книг... Подумать мог, что я опять любима, поскольку потянуло на стихи...

В том книжном магазине я и вправду купила маленькую книжку поэта, зачитанную впоследствии мною и знаемую (до сих пор) наизусть. Книжка была такая маленькая и ветхая (снаружи) и такая просторная и светлая (внутри), что стала для меня навсегда, как бы эталоном книгоиздания. Стихотворений в книге было сорок (или около сорока) — я ревностно их сосчитала. И никто меня не переубедит, что стихов в книге должно быть много! Сорок (или уж — сорок сороков, если страдаете словоговорением)!
Позже, когда я стала профессиональным (страшноватое понятие!) литератором и (простите) поэтом, я не могла смириться с обычаем издателей (и собратьев по цеху) считать объем поэтической книги по листажу (согласитесь, перл)! «Сколько у тебя в (будущей) книге листов!» (каждый лист — 700 (заметим, поэтических!) строк). «Не знаю, — упорствовала я, — там, кажется, 80 стихотворений». «А сколько это листов?» «Но ведь они там разные — маленькие и побольше, откуда я знаю!» — уже начинала нервничать я.
И вот я исполнила свою мечту — перед вами книга (как жанр, а не как состоявшийся факт издания!) в сорок (с лишним!) маленьких стихотворений. Есть у нее и второе жанровое определение «Книжка джазовых частушек» — и это тоже правда.

Любите ли вы свинг, большой джаз или маленький, знаете ли, что такое музыкальный «квадрат», заводитесь ли от ночного сакса? Если нет, то закройте страничку стаканом с чаем (виски, водкой, пивом — по выбору). И сходите на концерт Славы Гайворонского (все джазовые и фольклорные дудочки на свете!) и его Эвелины (аккордеон) — не пожалеете!
Я их услышала в свингующей метельной Москве, в Доме Чехова на Большой Дмитровке (а могла бы услышать годом раньше и в Лондоне, да не привелось) и стала писать (там же) то, что вы вольны читать (или не читать), но прекратить (запретить, изъять) уже не сможете. Как музыку снега и джаза... вьюгу... метель... пургу...