БЛИЦ-ИНТЕРВЬЮ
Виталий Амурский (Париж)
На вопросы редакции:
— Какие зарубежные поэты прошлого и настоящего оказали на Вас влияние?
— Вы читаете зарубежных поэтов в переводах или в оригинале?
— Как Вы считаете, современная русская поэзия вписана в контекст мировой поэзии или у нас свой особый путь развития?
отвечают:
Виталий Амурский
Полина Андрукович
Тамара Буковская
Евгений В. Харитоновъ
Георгий Геннис
Елена Кацюба
Константин Кедров
Валерий Мишин
Леся Тышковская
— Какие зарубежные поэты прошлого и настоящего оказали на Вас влияние?
— Вы читаете зарубежных поэтов в переводах или в оригинале?
— Как Вы считаете, современная русская поэзия вписана в контекст мировой поэзии или у нас свой особый путь развития?
отвечают:
Виталий Амурский
Полина Андрукович
Тамара Буковская
Евгений В. Харитоновъ
Георгий Геннис
Елена Кацюба
Константин Кедров
Валерий Мишин
Леся Тышковская
— Какие зарубежные поэты прошлого и настоящего оказали на Вас влияние?
— Полагаю, прямо — никто. Тем не менее, исключить возможность влияния опосредствованного не могу. Не в языковом отношении, но в плане того, насколько они приоткрыли мне "свои" миры. Приехав более тридцати лет назад во Францию уже, разумеется, читавшим (в молодости — в переводах) Верлена, Рембо, Бодлера, других, я увидел реальный Париж, пейзажи этой страны, незнакомых людей — во многом через них, через то, что уже знал по кино, через прочитанное... Собор Парижской Богоматери, конечно, воспринимался мной через Гюго (не забудем, он был большой поэт!)... Рыбацкий средиземноморский городок Сет — через Брассанса... Западный серо-туманный Нант — через (также в поэтическом песенном исполнении) Барбару... Я мог бы продолжить перечень имен и мест: Бельгия, Фландрия для меня не просто равнины, но равнины рокочущие голосом Бреля... Испания — Эль Греко, Гойя, Веласкес, но также, безусловно, Лорка... Швеция не только Бергман, холсты Эугена Янсона, но также Тумас Транстремер... и пр. Говоря иначе, поэзия для меня всегда была частью общего, всегда была связана с теми или иными местами, силуэтами, солнечными бликами, шорохами листвы, голосами птиц, тембрами ветров и дождей. А все это переливалось (переливается), звучало (звучит) на разных языках. Поэзия же без поэта — нонсенс.
— Вы читаете зарубежных поэтов в переводах или в оригинале?
— Когда как. Я знаю французский язык, читая, сразу прикасаюсь к источнику; но это — только один вид чтения. Те же самые стихи в переводах оказываются совсем иными, не лучше или хуже — другими, потому что переводчики (естественно, я о переводчиках высокого класса) всегда интерпретаторы, вроде дирижеров оркестров. Возьмем "Il pleure dans mon cоur / Comme il pleure sur la ville" — гениальное в оригинале, но сколько удивительных оттенков дали этим строкам Верлена разные русские мастера: "Сердце исходит слезами, словно холодная туча..." (Иннокентий Анненский), "В слезах моя душа, дождем оплакан город..." (Сологуб), "Небо над городом плачет, плачет и сердце мое..." (Брюсов), "И в сердце растрава, и дождик с утра..." (Пастернак)... Кто точнее, лучше? Нет здесь кого-либо лучше и точнее. Каждый по-своему точен и прекрасен. Я доверяю всегда переводчику, понимая, у одного и того же текста может быть множество версий в переложении. Естественно, стопроцентных адекватных переводов не может быть. Но адекватых восприятий даже в одном и том же языковом пространстве — тоже.
— Как Вы считаете, современная русская поэзия вписана в контекст мировой поэзии или у нас свой особый путь развития?
— Вопрос не простой. Во Франции, к примеру, где поэзия много веков является составляющей частью национальной литературы и культуры, место ее в общем потоке публикуемого довольно скромное. Элитарное. И это несмотря на то, что в стране ежегодно проводятся поэтические дни, устраиваются ярмарки поэтических изданий... В первом ряду — романы, исторические и политические книги, биографии, эссеистика... А вот что делается, скажем, в Китае или Иране, в Латинской Америке или даже рядом — в Англии, я просто не знаю. Между прочим, речь идет о таких частях нашей планеты, где у поэзии — старые, глубокие корни! Нет, нет, для серьезного разговора о глобальных процессах я не готов. Однако, если попробовать (именно попробовать) обернуться к поэзии русской, которая в прошлом веке играла важнейшую роль в обществе, ориентировала его вкусы, нравственные ценности, помогала человеку оставаться человеком (Блок, Есенин, Пастернак, Мандельштам, Цветаева, Ахматова, Заболоцкий, Кедрин, Тарковский, Рубцов...) — сопоставляя потенциал, которым она располагала, с тем, что имеет сейчас... испытываю печаль. Я не слышу ни одного голоса, на который очень хотелось бы обернуться. Идет игра в бисер. Разумеется, нет большой беды, что в стране, где все бросились зарабатывать деньги (кто на самое необходимое, кто на роскошь) — о поэтах по существу забыли. Зато у них открылись возможности высказываться свободно (во всяком случае, если не задевать, не обижать власть и сильных мира сего), экспериментировать, зная, что за это уж точно никто не накажет. Прекрасно, что появились авторы ищущие, стал понемногу восстанавливаться опыт прошлых десятилетий (вот недавно — Оболдуев, Роальд Мандельштам...). В известном смысле, можно говорить, что современная русская поэзия (скажем, в верлибре) стала частью поэзии мировой. Однако поэзия мировая — понятие расплывчатое. Восток верлибра не знает, там другие традиции. Так что, представляется мне, тут не нужно оглядываться по сторонам, сравнивать и пр. Со свободой выражения, укрепившейся в последние пару десятилетий, русская поэзия вне сомнения выиграла внутренне. Однако одновременно стала жертвой собственных представлений о своей исключительности, утратила живую связь с широким читателем. Я не считаю, что многотысячные сборища в Михайловском или на стадионах, практиковавшиеся в советскую эпоху, несли в себе положительный заряд. Там тогда количество убивало качество. Сейчас качество, а еще больше — интеллектуальное стремление выхолостить живые чувства, мысли, подменить точное слово его тенью, — оборвали или, по меньшей мере, серьезно подточили связь поэта с читателем, слушателем. Читатель и слушатель, разумеется, тоже не остался прежним. Недоросли с юных лет то и дело слышащие, что Пушкин "ничто", всерьез принимающие подобные постулаты, со словом "поэзия" будут ассоциировать все что угодно, кроме поэзии. Так что, какой путь развития будет у нее — будет зависеть не столько от отдельных талантов, сколько от общего духовно-культурного состояния российского общества. Остальное — "мировой контекст", "особый путь" — это, право, не существенно.
— Полагаю, прямо — никто. Тем не менее, исключить возможность влияния опосредствованного не могу. Не в языковом отношении, но в плане того, насколько они приоткрыли мне "свои" миры. Приехав более тридцати лет назад во Францию уже, разумеется, читавшим (в молодости — в переводах) Верлена, Рембо, Бодлера, других, я увидел реальный Париж, пейзажи этой страны, незнакомых людей — во многом через них, через то, что уже знал по кино, через прочитанное... Собор Парижской Богоматери, конечно, воспринимался мной через Гюго (не забудем, он был большой поэт!)... Рыбацкий средиземноморский городок Сет — через Брассанса... Западный серо-туманный Нант — через (также в поэтическом песенном исполнении) Барбару... Я мог бы продолжить перечень имен и мест: Бельгия, Фландрия для меня не просто равнины, но равнины рокочущие голосом Бреля... Испания — Эль Греко, Гойя, Веласкес, но также, безусловно, Лорка... Швеция не только Бергман, холсты Эугена Янсона, но также Тумас Транстремер... и пр. Говоря иначе, поэзия для меня всегда была частью общего, всегда была связана с теми или иными местами, силуэтами, солнечными бликами, шорохами листвы, голосами птиц, тембрами ветров и дождей. А все это переливалось (переливается), звучало (звучит) на разных языках. Поэзия же без поэта — нонсенс.
— Вы читаете зарубежных поэтов в переводах или в оригинале?
— Когда как. Я знаю французский язык, читая, сразу прикасаюсь к источнику; но это — только один вид чтения. Те же самые стихи в переводах оказываются совсем иными, не лучше или хуже — другими, потому что переводчики (естественно, я о переводчиках высокого класса) всегда интерпретаторы, вроде дирижеров оркестров. Возьмем "Il pleure dans mon cоur / Comme il pleure sur la ville" — гениальное в оригинале, но сколько удивительных оттенков дали этим строкам Верлена разные русские мастера: "Сердце исходит слезами, словно холодная туча..." (Иннокентий Анненский), "В слезах моя душа, дождем оплакан город..." (Сологуб), "Небо над городом плачет, плачет и сердце мое..." (Брюсов), "И в сердце растрава, и дождик с утра..." (Пастернак)... Кто точнее, лучше? Нет здесь кого-либо лучше и точнее. Каждый по-своему точен и прекрасен. Я доверяю всегда переводчику, понимая, у одного и того же текста может быть множество версий в переложении. Естественно, стопроцентных адекватных переводов не может быть. Но адекватых восприятий даже в одном и том же языковом пространстве — тоже.
— Как Вы считаете, современная русская поэзия вписана в контекст мировой поэзии или у нас свой особый путь развития?
— Вопрос не простой. Во Франции, к примеру, где поэзия много веков является составляющей частью национальной литературы и культуры, место ее в общем потоке публикуемого довольно скромное. Элитарное. И это несмотря на то, что в стране ежегодно проводятся поэтические дни, устраиваются ярмарки поэтических изданий... В первом ряду — романы, исторические и политические книги, биографии, эссеистика... А вот что делается, скажем, в Китае или Иране, в Латинской Америке или даже рядом — в Англии, я просто не знаю. Между прочим, речь идет о таких частях нашей планеты, где у поэзии — старые, глубокие корни! Нет, нет, для серьезного разговора о глобальных процессах я не готов. Однако, если попробовать (именно попробовать) обернуться к поэзии русской, которая в прошлом веке играла важнейшую роль в обществе, ориентировала его вкусы, нравственные ценности, помогала человеку оставаться человеком (Блок, Есенин, Пастернак, Мандельштам, Цветаева, Ахматова, Заболоцкий, Кедрин, Тарковский, Рубцов...) — сопоставляя потенциал, которым она располагала, с тем, что имеет сейчас... испытываю печаль. Я не слышу ни одного голоса, на который очень хотелось бы обернуться. Идет игра в бисер. Разумеется, нет большой беды, что в стране, где все бросились зарабатывать деньги (кто на самое необходимое, кто на роскошь) — о поэтах по существу забыли. Зато у них открылись возможности высказываться свободно (во всяком случае, если не задевать, не обижать власть и сильных мира сего), экспериментировать, зная, что за это уж точно никто не накажет. Прекрасно, что появились авторы ищущие, стал понемногу восстанавливаться опыт прошлых десятилетий (вот недавно — Оболдуев, Роальд Мандельштам...). В известном смысле, можно говорить, что современная русская поэзия (скажем, в верлибре) стала частью поэзии мировой. Однако поэзия мировая — понятие расплывчатое. Восток верлибра не знает, там другие традиции. Так что, представляется мне, тут не нужно оглядываться по сторонам, сравнивать и пр. Со свободой выражения, укрепившейся в последние пару десятилетий, русская поэзия вне сомнения выиграла внутренне. Однако одновременно стала жертвой собственных представлений о своей исключительности, утратила живую связь с широким читателем. Я не считаю, что многотысячные сборища в Михайловском или на стадионах, практиковавшиеся в советскую эпоху, несли в себе положительный заряд. Там тогда количество убивало качество. Сейчас качество, а еще больше — интеллектуальное стремление выхолостить живые чувства, мысли, подменить точное слово его тенью, — оборвали или, по меньшей мере, серьезно подточили связь поэта с читателем, слушателем. Читатель и слушатель, разумеется, тоже не остался прежним. Недоросли с юных лет то и дело слышащие, что Пушкин "ничто", всерьез принимающие подобные постулаты, со словом "поэзия" будут ассоциировать все что угодно, кроме поэзии. Так что, какой путь развития будет у нее — будет зависеть не столько от отдельных талантов, сколько от общего духовно-культурного состояния российского общества. Остальное — "мировой контекст", "особый путь" — это, право, не существенно.
Полина Андрукович (Москва)
— Какие зарубежные поэты прошлого и настоящего оказали на Вас влияние?
— Киплинг, Готфрид Бенн, А. дю Буше.
— Вы читаете зарубежных поэтов в переводах или в оригинале?
— Французских — в оригинале.
— Как Вы считаете, современная русская поэзия вписана в контекст мировой поэзии или у нас свой особый путь развития?
— Не вписана, а жаль.
— Киплинг, Готфрид Бенн, А. дю Буше.
— Вы читаете зарубежных поэтов в переводах или в оригинале?
— Французских — в оригинале.
— Как Вы считаете, современная русская поэзия вписана в контекст мировой поэзии или у нас свой особый путь развития?
— Не вписана, а жаль.
Тамара Буковская (Санкт-Петербург)
— Какие зарубежные поэты прошлого и настоящего оказали на Вас влияние?
— Гомер, Шекспир, Гете, Байрон, Уитмен, Рильке, Лорка, Оден и пр. и пр. — мгновенное узнавание "своего" подобно укусу или уколу и тогда меняется формула словесного кровотока.
— Вы читаете зарубежных поэтов в переводах или в оригинале?
— Случалось в оригинале, но по лености и незнакомству со многими языками — чаще в переводах.
— Как Вы считаете, современная русская поэзия вписана в контекст мировой поэзии или у нас свой особый путь развития?
— Про "мировой контекст" и влияние на него русской поэзии ничего не знаю. Равно как и про "свой особый путь развития". "Типографический снаряд" носится в воздухе и, Бог весть, где, когда и чем отзовется его взрывная волна.
— Гомер, Шекспир, Гете, Байрон, Уитмен, Рильке, Лорка, Оден и пр. и пр. — мгновенное узнавание "своего" подобно укусу или уколу и тогда меняется формула словесного кровотока.
— Вы читаете зарубежных поэтов в переводах или в оригинале?
— Случалось в оригинале, но по лености и незнакомству со многими языками — чаще в переводах.
— Как Вы считаете, современная русская поэзия вписана в контекст мировой поэзии или у нас свой особый путь развития?
— Про "мировой контекст" и влияние на него русской поэзии ничего не знаю. Равно как и про "свой особый путь развития". "Типографический снаряд" носится в воздухе и, Бог весть, где, когда и чем отзовется его взрывная волна.
Евгений В.ХАРИТОНОВЪ (Москва)
— Какие зарубежные поэты прошлого и настоящего оказали на Вас влияние?
— Долго думал, листал свои тексты, но упрямо находил в них влияние только русской поэзии. Хотя нет, погодите, вот тут — совсем в ранних, даже не стихах, а в текстах песен что-то проглядывает от Вийона. В юности, как, наверное, и многие, сильно и тяжело болел поэзией французского Средневековья. Самыми родными мне были Франсуа Вийон (только, умоляю, не в ужасающих, издевательских переводах Эренбурга!), Пьер де Ронсар и Клеман Маро. По Вийону и Ронсару в 1989 году даже написал музыкальный спектакль для калужского театра (а несколько моих песен на стихи Вийона использовали в ряде постановок спектакля "Франсуа Вийон"). Прямого влияния не было, но их имена, цитаты (скрытые и явные) довольно часто мелькают в моих ранних, песенных, текстах. Была еще кратковременная влюбленность (без осложнений) в итальянца Данте Алигьери. А потом вдруг в одночасье, единой многовековой глыбой обрушилась Русская Поэзия. Причем, вся сразу — от 16 века до 20-го включительно. И милые юношескому сердцу французы просто затерялись, утонули в пучине "Русского Вторжения". Иногда они всплывают вместе с ностальгией по детству.
— Вы читаете зарубежных поэтов в переводах или в оригинале?
— Поэзия настолько специфическая область языкового творчества, что, в отличие от прозы, она не поддается аутентичному воспроизведению на другой язык, отчаянно сопротивляясь переводу. Она, как никакая другая словесность, стремится остаться в родном языковом пространстве.
И в идеале, конечно, всю поэзию нужно читать только на языке оригинала. Но это практически невозможно, увы. Я вот тоже не полиглот, из зарубежных языков более-менее свободно владею только болгарским. Болгарскую поэзию я и читаю сегодня в огромном количестве. То из прочитанного, что особенно запало в душу, пытаюсь перенести на русский язык. Хотя, конечно, мой перевод (как и любой другой) и оригинал — это не вполне одно и то же. Прочую же современную иноязычную поэзию я сегодня просматриваю, но не вчитываюсь — именно потому, что понимаю: предлагаемый мне перевод (даже очень хороший) — это все-таки произведение переводчика ПО МОТИВАМ некоего иноземного стихотворца.
-— Как Вы считаете, современная русская поэзия вписана в контекст мировой поэзии или у нас свой особый путь развития?
— Мне кажется, достаточно уже того, что у России свой особенный путь (так, по крайней мере, говорят). А поэзия (проза, живопись, музыка) не может обособиться, сама собой выдернуться из контекста мировой культуры. Если же такое по каким-то причинам вдруг происходит (чисто гипотетически) — это означает лишь то, что поэзии этой (обособленной, самогеттоизированной) попросту не существует как факта. Или существует, но где-то очень далеко. Например, на Марсе.
— Долго думал, листал свои тексты, но упрямо находил в них влияние только русской поэзии. Хотя нет, погодите, вот тут — совсем в ранних, даже не стихах, а в текстах песен что-то проглядывает от Вийона. В юности, как, наверное, и многие, сильно и тяжело болел поэзией французского Средневековья. Самыми родными мне были Франсуа Вийон (только, умоляю, не в ужасающих, издевательских переводах Эренбурга!), Пьер де Ронсар и Клеман Маро. По Вийону и Ронсару в 1989 году даже написал музыкальный спектакль для калужского театра (а несколько моих песен на стихи Вийона использовали в ряде постановок спектакля "Франсуа Вийон"). Прямого влияния не было, но их имена, цитаты (скрытые и явные) довольно часто мелькают в моих ранних, песенных, текстах. Была еще кратковременная влюбленность (без осложнений) в итальянца Данте Алигьери. А потом вдруг в одночасье, единой многовековой глыбой обрушилась Русская Поэзия. Причем, вся сразу — от 16 века до 20-го включительно. И милые юношескому сердцу французы просто затерялись, утонули в пучине "Русского Вторжения". Иногда они всплывают вместе с ностальгией по детству.
— Вы читаете зарубежных поэтов в переводах или в оригинале?
— Поэзия настолько специфическая область языкового творчества, что, в отличие от прозы, она не поддается аутентичному воспроизведению на другой язык, отчаянно сопротивляясь переводу. Она, как никакая другая словесность, стремится остаться в родном языковом пространстве.
И в идеале, конечно, всю поэзию нужно читать только на языке оригинала. Но это практически невозможно, увы. Я вот тоже не полиглот, из зарубежных языков более-менее свободно владею только болгарским. Болгарскую поэзию я и читаю сегодня в огромном количестве. То из прочитанного, что особенно запало в душу, пытаюсь перенести на русский язык. Хотя, конечно, мой перевод (как и любой другой) и оригинал — это не вполне одно и то же. Прочую же современную иноязычную поэзию я сегодня просматриваю, но не вчитываюсь — именно потому, что понимаю: предлагаемый мне перевод (даже очень хороший) — это все-таки произведение переводчика ПО МОТИВАМ некоего иноземного стихотворца.
-— Как Вы считаете, современная русская поэзия вписана в контекст мировой поэзии или у нас свой особый путь развития?
— Мне кажется, достаточно уже того, что у России свой особенный путь (так, по крайней мере, говорят). А поэзия (проза, живопись, музыка) не может обособиться, сама собой выдернуться из контекста мировой культуры. Если же такое по каким-то причинам вдруг происходит (чисто гипотетически) — это означает лишь то, что поэзии этой (обособленной, самогеттоизированной) попросту не существует как факта. Или существует, но где-то очень далеко. Например, на Марсе.
Георгий Геннис (Москва)
— Какие зарубежные поэты прошлого и настоящего оказали на Вас влияние?
— Вы читаете зарубежных поэтов в переводах или в оригинале?
— О каком-то осознаваемом влиянии зарубежной поэзии говорить затрудняюсь, поскольку если что и влияло, так это в первую очередь поэзия русская, и в целом русская литература. Могу говорить только о более-менее сильных впечатлениях, которые оставляли те или иные французские поэты, которых читал и стараюсь читать и сейчас в подлиннике. От Бодлера и Аполлинера до Превера, Шара, Мишо и т.д. Сюда же можно добавить и французских шансонье 60-70-х годов, некоторых из них ценю и слушаю до сих пор, например, Жоржа Брассанса, которого даже пытался переводить. Поэта далекого от меня во всех смыслах, но неизменно вызывающего восхищение. А вообще, влияло и очень сильно — это я осознаю вполне отчетливо — изобразительное искусство, прежде всего творчество Вадима Сидура, с которым посчастливилось быть знакомым.
— Как Вы считаете, современная русская поэзия вписана в контекст мировой поэзии или у нас свой особый путь развития?
— Когда размышлял над этим вопросом, вспомнил слова какого-то умного человека о том, что если бы кому-то (разумеется, с талантом), скажем в Мексике, пришло в голову переписать заново "Войну и мир", то у него получилось бы нечто оригинальное. Так и с нашей поэзией. Она, с одной стороны, вписывается в общемировой контекст (в конечном счете существуют единые для всех законы развития искусства: я их ощущаю, но сформулировать, конечно, не могу). С другой стороны, уже самим русским языком, как мне кажется, задано ее своеобразие. Да и не только языком, но и всей историей.
Отвлекусь чуть в сторону: стенания некоторых по поводу того, что Россия в очередной раз обезьянничает, меня забавляют. Даже если мы очень постараемся на поприще копирования западных образцов, все равно получим нечто непредсказуемое, совсем не то, что вроде бы закладывали в основание. И социализм-то у нас был свой, особый, и капитализм теперь выходит нашенский.
А если серьезно, то русская поэзия, по-моему, снова, как когда-то, в авангарде мировой. Другое дело, что современный мир сейчас еще меньше настроен на восприятие столь никчемного, "неприкладного" дела, каким является настоящая поэзия. Которую, кстати, не должно слишком уж волновать, КУДА и КАК она вписана.
— Вы читаете зарубежных поэтов в переводах или в оригинале?
— О каком-то осознаваемом влиянии зарубежной поэзии говорить затрудняюсь, поскольку если что и влияло, так это в первую очередь поэзия русская, и в целом русская литература. Могу говорить только о более-менее сильных впечатлениях, которые оставляли те или иные французские поэты, которых читал и стараюсь читать и сейчас в подлиннике. От Бодлера и Аполлинера до Превера, Шара, Мишо и т.д. Сюда же можно добавить и французских шансонье 60-70-х годов, некоторых из них ценю и слушаю до сих пор, например, Жоржа Брассанса, которого даже пытался переводить. Поэта далекого от меня во всех смыслах, но неизменно вызывающего восхищение. А вообще, влияло и очень сильно — это я осознаю вполне отчетливо — изобразительное искусство, прежде всего творчество Вадима Сидура, с которым посчастливилось быть знакомым.
— Как Вы считаете, современная русская поэзия вписана в контекст мировой поэзии или у нас свой особый путь развития?
— Когда размышлял над этим вопросом, вспомнил слова какого-то умного человека о том, что если бы кому-то (разумеется, с талантом), скажем в Мексике, пришло в голову переписать заново "Войну и мир", то у него получилось бы нечто оригинальное. Так и с нашей поэзией. Она, с одной стороны, вписывается в общемировой контекст (в конечном счете существуют единые для всех законы развития искусства: я их ощущаю, но сформулировать, конечно, не могу). С другой стороны, уже самим русским языком, как мне кажется, задано ее своеобразие. Да и не только языком, но и всей историей.
Отвлекусь чуть в сторону: стенания некоторых по поводу того, что Россия в очередной раз обезьянничает, меня забавляют. Даже если мы очень постараемся на поприще копирования западных образцов, все равно получим нечто непредсказуемое, совсем не то, что вроде бы закладывали в основание. И социализм-то у нас был свой, особый, и капитализм теперь выходит нашенский.
А если серьезно, то русская поэзия, по-моему, снова, как когда-то, в авангарде мировой. Другое дело, что современный мир сейчас еще меньше настроен на восприятие столь никчемного, "неприкладного" дела, каким является настоящая поэзия. Которую, кстати, не должно слишком уж волновать, КУДА и КАК она вписана.
Елена Кацюба (Москва)
— Какие зарубежные поэты прошлого и настоящего оказали на Вас влияние?
— Самые сильные первоначальные впечатления — шотландская баллада (в переводе Маршака, другого не видела) "Вересковый мед" и "Лесной царь" Гете, естественно, в переводе Жуковского. И потом "Фауст". Его проходили, кажется, в 10 или 11 кл. Читала до поздней ночи, пока не отняли книжку, а потом дочитывала вторую часть на 1-ом уроке, на физике. Физик, он же завуч, отобрал книгу, а после уроков мягко внушал, что закон Ома и прочее — тоже нужные вещи. Не убедил, поскольку я в то время уже прочитала ЖЗЛовскую книжку Львова об Эйнштейне. Влияние, может быть, в том, что не люблю реализм в поэзии, а свои тексты мысленно или прямо так и начинаю с сотворения мира. Потом был Рембо, "Пьяный корабль", который и сейчас читаю лучшем стихотворением в том смысле, что именно принято называть стихотворением. Это был перевод Антокольского. Потом читала во всех других переводах и нашла, что главное передано во всех. А нюансы у всех разные.
— Вы читаете зарубежных поэтов в переводах или в оригинале?
— В оригинале пробовала читать Байрона и Блейка. Байрон оказался совсем другой, чем в переводах, а Блейк вполне идентичен. Прочитала начало "Божественной комедии" Данте, замаялась, конечно, но получила огромное удовольствие — все слова переливаются одно в другое, даже неважно, что это все означает. А вообще переводчикам доверяю. Язык — явление мистическое, он существует поверх слов.
— Как Вы считаете, современная русская поэзия вписана в контекст мировой поэзии или у нас свой особый путь развития?
— Русская поэзия вполне вписывается в контекст мировой, у нее те же самые процессы. В любой поэзии меня интересует только то, о чем я не знаю.
— Самые сильные первоначальные впечатления — шотландская баллада (в переводе Маршака, другого не видела) "Вересковый мед" и "Лесной царь" Гете, естественно, в переводе Жуковского. И потом "Фауст". Его проходили, кажется, в 10 или 11 кл. Читала до поздней ночи, пока не отняли книжку, а потом дочитывала вторую часть на 1-ом уроке, на физике. Физик, он же завуч, отобрал книгу, а после уроков мягко внушал, что закон Ома и прочее — тоже нужные вещи. Не убедил, поскольку я в то время уже прочитала ЖЗЛовскую книжку Львова об Эйнштейне. Влияние, может быть, в том, что не люблю реализм в поэзии, а свои тексты мысленно или прямо так и начинаю с сотворения мира. Потом был Рембо, "Пьяный корабль", который и сейчас читаю лучшем стихотворением в том смысле, что именно принято называть стихотворением. Это был перевод Антокольского. Потом читала во всех других переводах и нашла, что главное передано во всех. А нюансы у всех разные.
— Вы читаете зарубежных поэтов в переводах или в оригинале?
— В оригинале пробовала читать Байрона и Блейка. Байрон оказался совсем другой, чем в переводах, а Блейк вполне идентичен. Прочитала начало "Божественной комедии" Данте, замаялась, конечно, но получила огромное удовольствие — все слова переливаются одно в другое, даже неважно, что это все означает. А вообще переводчикам доверяю. Язык — явление мистическое, он существует поверх слов.
— Как Вы считаете, современная русская поэзия вписана в контекст мировой поэзии или у нас свой особый путь развития?
— Русская поэзия вполне вписывается в контекст мировой, у нее те же самые процессы. В любой поэзии меня интересует только то, о чем я не знаю.
Константин Кедров (Москва)
— Какие зарубежные поэты прошлого и настоящего оказали на Вас влияние?
— Огромное влияние оказал сюрреалист Поль Элюар. Чуточку повлиял Уитмен своей раскованностью и свободой.
— Вы читаете зарубежных поэтов в переводах или в оригинале?
— Читаю все в переводе, но хорошая поэзия в переводе передается всегда, если переводчик не графоман. Элюара читал в переводах Ваксмахера. Уитмена — в переводах Корнея Чуковского.
— Как Вы считаете, современная русская поэзия вписана в контекст мировой поэзии или у нас свой особый путь развития?
— Русская поэзия после футуристов забуксовала на пушкинизме. Пытаюсь вытолкнуть ее из трясины на мировой простор.
— Огромное влияние оказал сюрреалист Поль Элюар. Чуточку повлиял Уитмен своей раскованностью и свободой.
— Вы читаете зарубежных поэтов в переводах или в оригинале?
— Читаю все в переводе, но хорошая поэзия в переводе передается всегда, если переводчик не графоман. Элюара читал в переводах Ваксмахера. Уитмена — в переводах Корнея Чуковского.
— Как Вы считаете, современная русская поэзия вписана в контекст мировой поэзии или у нас свой особый путь развития?
— Русская поэзия после футуристов забуксовала на пушкинизме. Пытаюсь вытолкнуть ее из трясины на мировой простор.
Валерий Мишин (Санкт-Петербург)
— Какие зарубежные поэты прошлого и настоящего оказали на Вас влияние?
— Вы читаете зарубежных поэтов в переводах или в оригинале?
— Читал, за редким исключением, в переводах, что равносильно употреблению заморских фруктов в консервированном виде. По этой причине пытался, прежде всего, реконструировать идеи, заложенные в прочитанном, насколько позволяли канцерогены переводчиков. Некогда был озадачен "конкретной" поэзией Понжа, потом алогизмом Мишо, совсем недавно — антипоэзией Буковски.
— Как Вы считаете, современная русская поэзия вписана в контекст мировой поэзии или у нас свой особый путь развития?
— Вписана или нет — судить трудно. Но развитие — только в контексте мировой поэзии, т.к. поэзия — прежде всего язык, а в языках явно намечается тенденция конвертироваться, эволюционировать в направлении к новой до-вавилонской эпохе.
— Вы читаете зарубежных поэтов в переводах или в оригинале?
— Читал, за редким исключением, в переводах, что равносильно употреблению заморских фруктов в консервированном виде. По этой причине пытался, прежде всего, реконструировать идеи, заложенные в прочитанном, насколько позволяли канцерогены переводчиков. Некогда был озадачен "конкретной" поэзией Понжа, потом алогизмом Мишо, совсем недавно — антипоэзией Буковски.
— Как Вы считаете, современная русская поэзия вписана в контекст мировой поэзии или у нас свой особый путь развития?
— Вписана или нет — судить трудно. Но развитие — только в контексте мировой поэзии, т.к. поэзия — прежде всего язык, а в языках явно намечается тенденция конвертироваться, эволюционировать в направлении к новой до-вавилонской эпохе.
Леся Тышковская (Киев)
— Какие зарубежные поэты прошлого и настоящего оказали на Вас влияние?
— С.-Ж. Перс, Т. Элиот.
— Вы читаете зарубежных поэтов в переводах или в оригинале?
— Франкоязычных стараюсь читать в оригинале. Англоязычных — к сожалению, в переводах, но с параллельным (на др. странице) оригинальным языком. Всех остальных — в переводах.
— Как Вы считаете, современная русская поэзия вписана в контекст мировой поэзии или у нас свой особый путь развития?
— Особый путь развития не исключает контекста. А вообще — все вписано во все. Не только поэзия, но и мысли о ней.
— С.-Ж. Перс, Т. Элиот.
— Вы читаете зарубежных поэтов в переводах или в оригинале?
— Франкоязычных стараюсь читать в оригинале. Англоязычных — к сожалению, в переводах, но с параллельным (на др. странице) оригинальным языком. Всех остальных — в переводах.
— Как Вы считаете, современная русская поэзия вписана в контекст мировой поэзии или у нас свой особый путь развития?
— Особый путь развития не исключает контекста. А вообще — все вписано во все. Не только поэзия, но и мысли о ней.
Подготовил Фёдор Мальцев