В дебютную книгу московской поэтессы и графика Ии Эско включено более 100 стихотворных текстов разного объема — от двухстраничных пейзажно-философских зарисовок до двух-трехстрочных лапидариев-вспышек — "Маленькие островки разума среди / всепоглощающего моря безумия". Все они написаны в период с 1993 по 2000 год. То есть сборник смело можно окрестить "Ия Эско. Раннее", или вот так: "Ия Эско. Стихи из того века". Я не знаю, отчего талантливая поэтесса не включила в книгу тексты, написанные после 2000-го года. Быть может, потому, что их интонация не то что бы намного светлее, но депрессивность их более "взрослая", взвешенная, оставляющая надежду. Возможно, "Тени осенних дождей" — отчаянная попытка преодолеть стадию поэтического детства. Постепенное взросление (и в эмоциональном, и в поэтическом планах) заметно по мере продвижения к финальным страницам. Авторская небоязнь выставить на обозрение первые ступени творческой эволюции вызывает уважение. К тому же интересно — с чисто литературной точки зрения — проследить петлистый путь авторской интонации от первых шагов к поэтическому созреванию. А изменения происходили, скорее, на уровне содержания и эмоционального фона, чем в области формы.
Тексты, в основном, невелики по объему, но я не советовал бы читать книгу "залпом". Да и не получится. Потому что непросто выдержать 200 с лишним страниц выставленных на показ предельно обнаженных нервных окончаний. "Тени осенних дождей" следует читать медленно, с перерывами — в день по 4-5 стихов, не более, иначе есть опасность не удержаться по эту сторону реальности и опрокинуться в антиутопию лирической героини Ии Эско. А мир, в котором живет не сегодняшняя, а "прошловековая" Ия, немыслимо страшен: "Прошлое / камнем на шее / тянет меня / на дно лет".
Поэтика и интонации стихов Эско вполне типичны для поэзии поколения 30-летних, выросших на русском роке и психоделике Дж. Моррисона.
Мое тело,
прорезающимися костяшками
плеч и коленок выпирающее
наружу, со вздутыми кровото-
чащими ранами вен, стонущее,
изнывающее криком
железными прутьями навылет
пронизано воспаленное горло…
Почти все стихи в книге безымянны, они даже не отделены звездочками, так что тексты сливаются в какой-то сюжетно цельный гипертекст, болезненный нон-стоп-дневник современного обитателя каменных джунглей. И все это — история погружения лирической героини в Апокалипсис и медленного, мучительного вырывания, выдавливания себя обратно — на поверхность жизни.
К концу книги небо и в самом деле начинает отдавать утешительной синевой. Раздвигается и художественно-тематическое пространство текстов Эско, в которых вдруг обнаруживается богатый культурный и исторический бэкграунд из мифологических мотивов, литературных ассоциаций и ссылок. В стихах появилось нечто большее, чем обнаженные нервы героини. К концу книги Ия Эско наконец-то разобралась и в своих непростых отношениях с угнетавшим ее прошлым, с "подвалами памяти". Она просто отменила Время, стерла границу между "было" и "есть", между явью и пригрезившимся. Лирическая героиня почти выздоровела, агрессивная моррисоновская психоделика отодвинулась на второй план. Что ожидает читателя в следующей книге — поживем, увидим.

Четвертая книга стихов московской поэтессы и филолога Татьяны Виноградовой — четвертая попытка примирить в себе "воспитанницу традиционной поэтической школы" и верлибриста. Кажется, Татьяна нашла идеальный компромисс, "выведя" рифму в разряд обязательно-необязательного факультатива, — во многих стихах она синтезирует верлибрическую речь и почти классическую версификацию. Получается у поэтессы не просто мастеровито, а виртуозно — аж дух захватывает.
Стихи сборника многослойны, многоуровневы, они очень филологичны и культуроцентричны — поэтесса серьезно привязана к истории, в том числе и к истории мировой культуры. И название подборки идеально отвечает содержательному наполнению. "Уходим в миф. В ненастную мечту. / Уходим навсегда из вашего штрих-кода. / России больше нет. Но в мифе я прочту / Благую, тяжкую, живую память рода."
На самом деле Россия занимает немалую долю в текстах Виноградовой. Правда, не столько Россия, сколько тоска-воспоминание о ней (отдельный раздел в сборнике так и называется — "Памяти Москвы").
Хожу
по руинам.
Разглядываю
пепелища.
Несколько детей оживляют
скорчившийся пейзаж.
В спутницах у меня —
серьезная грустная девочка.
Уцепилась за мою руку.
— Я, когда мне было шесть лет…
Современная (порой с привкусом альтернативости) Россия в стихах Виноградовой причудливым образом переплетается-смешивается с видениями из совсем далекого прошлого — немного античного и много романтически-артуровского. И пространственные, и исторические координаты стираются. "Уходим в миф". Мы существуем в каком-то едином мифологизированном пространстве. А значит мы и сами уже часть какой-то глобальной мифологии.
Татьяна Виноградова — поэтесса сложная и, конечно, интересная для чтения. Штрих-код ее удивительной, очень интеллектуальной и, вместе с тем, женственно-чувственной, ранимой поэзии можно расшифровывать бесконечно долго. И получать от этого огромный эстетический кайф.

Мария Галина давно и благополучно сочетает в себе несколько творческих ипостасей — успешного прозаика-фантаста, авторитетного литературного критика и актуального версификатора, к тому же она стала в 2005 году первым лауреатом учрежденной журналом "Арион" премии "Читательский выбор". Неслучайно и новая стихотворная книга (третья по счету) вышла в книжной серии того же журнала.
Поэзия, подобная той, что создает Галина, горячо любима эстетами-критиками и филологами, но трудновоспринимаема обычным, неподготовленным, потребителем поэтической речи. Стихи поэтессы и в самом деле требуют внимательного чтения.
Авторы аннотации к книге назвали галинские стихи "космополитической поэзией". Чего-чего, а культурный бэкграунд тут академически основательный. И не только в содержательно-тематической области, но и в спектре поэтических традиций и приемов — тут и поздний футуризм, и обэриуты, и Бродский, и речитативный стих… Умеренно-традиционная просодия у Галиной часто соседствует с неожиданным использованием лексического материала.
Чем втискиваться в брюки и сонеты,
не лучше ль сразу дернуть в самоволку —
предатели, двурушники, поэты,
двуустки, двуутробки и двустволки…
Лексика галинских стихов насыщена украинскими словечками, идишем, одесским говорком, а иногда стихи кажутся слишком перегруженными образами из самых различных пластов мировой культуры, символами-кодами. Наконец, вдумчивый читатель заметит, что в математически выверенных стихах Галиной во множестве присутствует всевозможный животный и растительный мир — экзотические растения, жучки-паучки… Это не случайно, ведь Мария по образованию биолог, много лет занималась в далеком забугорье проблемами окружающей среды. А человек в галинской поэзии — всего лишь часть антуража, а вовсе не пуп вселенной. Таков взгляд ученого.