Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Григорий Оклендский
Годы — за спиной



О творчестве

 

Как художник, рисуя портрет,
начинает с наброска несмелого
и прищуренно смотрит на свет,
извлекая все краски из белого,
так поэт — ловит звуки с небес
и бормочет бессвязно. не тронь его!
бредит словом, чтоб образ воскрес,
белый свет наполняя иронией,
первозданностью, чудной строфой,
и пронзительной музыкой тонкой...
И парит белый лист над землей,
будто аист, несущий ребенка.

 

2005 г.

 

Другу

 

Говорю с тобой...
            И с собою тоже...
Годы — за спиной.
            Может, подытожим?!
Время — не умрет!
            Ни при нас, ни после...
Ускоряет ход.
            Это жизни осень.
Что там впереди?
            Призрачные дали?
Душу бередит
            музыка Вивальди?
Знаменем свечи
            очарован, светел —
Где конец пути,
            знает только вечер.

Друг мой, не боюсь
            впасть тебе в немилость —
Бардовская грусть
            души нам лечила,
Грела у костра,
            обжигала губы.
Правдою слова
            стискивали зубы.
Сила — это страсть,
            множенная верой.
Только б не упасть
            под напором ветра...

Мы теперь живем
            на другой планете.
Нету бурь, и гром
            непонятен детям.
Жизнь в чужом раю
            притупляет чувства.
Молимся огню,
            чтоб страдать по-русски!
Наша жизнь — борьба,
            трудная, с собою.
Море до утра
            бой ведет с прибоем...
Хочется уснуть
            молодым, в России,
Шелковую грудь
            целовать впервые.
Юный холмик грез,
            трепетно лаская,
Закричать. До слез! —
            «Где моя родная?!»
Глухо, тишина —
            не ответит время.
Бьет меня волна
            бумерангом в темя.
Не растет вдали
            у поэта дочка.
Крылья опалив,
            затухает строчка...

 

2006-09 гг.

 

Завещание Варлама Шаламова

 

Мне опять на свете не родиться.
Не переписать. Не черновик.
Кем живу я? Недобитой птицей,
Что всю жизнь летит на материк.
Там меня никто, поди, не помнит.
Я свой век изжил на Колыме.
Я для них — гулаговский покойник,
Что безвестно сгинул в сизой тьме.
Тьма-Старуха мерзлотою вечной
Успокоит зэково нутро.
Выест обручальное колечко,
Что, как корень, в палец проросло.
Даже пальца имя — безымянный...
Усмехаюсь из последних жил.
Воздух — бездыханный, окаянный.
Тишина — тягучая, глухая.
И кресты — от края и до края.
Весь народ Гулага здесь лежит.
Все, что видел, не забыл. Ни разу
Не скулил о доме и тепле.
И свои колымские рассказы
Оставляю долбаной земле.
...
Только дудки! Выживу! Не сразу,
Но воскресну именем тугим.
И свои «Колымские рассказы»
Завещаю мертвым и живым.

 

2011 г.

 

Плыву над рифом

 

Плыву над рифом, замирая —
Мне подарили ключ от рая!
Подводный, неподвижный остров...
Он может быть любым, но острым!
Неверный шаг, как опечатка —
Десятки игл вонзятся в пятку!
Окаменевшие останки
На теле оставляют ранки.
Соленая вода морская
Залижет языком — живая!
А риф притих — живой, нетленный.
Родня Солярису Вселенной...
Риф — океан подводной мысли,
И кто не глух и не завистлив,
Его услышит тайный рокот
И зарифмует рифа шепот.

Загадочный кораллов мир...
Похож на мозг — неповторим!

 

2007 г.

 

Осенняя элегия

 

Снова осень мне стучится в двери.
                        В южном небе юная Луна.
Звезды расписали акварелью
                        неба полусвод. Не зная сна,
Стерегут покой подлунных пастбищ,
                        сон людской близ океанских шор.
Вверх смотрю и беспричинно счастлив,
                        и веду с Луною разговор.
Ни о чем, а впрочем, и не важно.
                        Дотянуться до нее рукой!
И погладить, и напиться — жажду
                        разом утолив за день-деньской.
А она — тонка и непорочна,
                        и наивна, и слегка дрожит.
Дива, вознесенная над ночью,
                        из окошка в облаке глядит...

Я живу предчувствием — не чувством.
                        Я хочу, чтоб осенью ко мне
Возвратился кочаном капусты
                        шар земной, замотанный в кашне.
Мне другая осень часто снится.
                        В северной далекой стороне
Над безлюдным полем кружат птицы,
                        собирая крохи по земле.
Желто-красный сарафан опушки.
                        Ярких красок поздний хоровод.
Песня запоздалая кукушки.
                        Здесь никто уж больше не живет.

Лишь художник... Может быть, напрасно?
Осень. Озимь. Заморозков медь...
Резкие мазки наносит маслом,
чтоб пейзаж навек запечатлеть.

 

2007 г.

 

Я брожу по Парижу...

 

Я прощаюсь с Парижем! Небо бьет голубым!
Этот город мне ближе, чем Отечества дым...
Я стою над Парижем, безответно влюблен
В эти старые крыши в позолоте времен...
Нотр-Дам — как отшельник. Мудрый вечный старик.
Утешает в сочельник и жалеет живых...
Вечны тайны Парижа, но в начале начал —
«Я люблю тебя, слышишь?!» — Квазимодо кричал...

Здесь ночные музеи — не уснуть до зари...
Все мужчины глазеют на мадам Самари.
А туристов цунами к Моне Лизе стоят
И часами... часами ловят Лизочкин взгляд.
Здесь такое смешенье дивных наций и рас!
Европейское племя — вымирающий класс...
Но французы не тужат и гордятся собой,
И раскрашены лужи золотистой охрой.
Здесь на каждом бульваре слышишь русскую речь!
И отборный «вульгаре» хлестко бьет, как картечь...
Но французы не тужат! Что им русский ковбой?!
Он такой неуклюжий под французской луной.

Триумфальная арка, вкруг — двенадцать дорог.
У дороги фиалки стройных девичих ног.
Эх, сорвать бы ту с краю, что уже расцвела,
Но пока что не знает, как прелестна она...
Вдруг клаксон в нетерпенье прерывает кино —
Я стою в окруженье двух пижонов в «Рено».
Здесь движенье без правил, все куда-то спешат —
На меня смотрит прямо беззастенчивый взгляд.
Взгляд вселяет надежду и влечет за собой...
Что я, право, безгрешный, чтоб пройти стороной!..
Елисейское поле... В небе кружит Амур...
Терпкий воздух настоен на флюидах «ля мур»...

Я брожу по Парижу, нам вдвоем хорошо...
Тихий голос, чуть слышно, напевает шансон:
«Возлюбим, возжелаем, и душой воспарим!
Что за страсть колдовская в этом слове — Париж...»
В нем и старость изящна, и ажурны слова…
Столько было несчастий — он немного устал...
Но, по-прежнему, шармом и шанелью пленя,
Парижанки шагают, флирт неся от бедра!..

Я лечу над Парижем, рассекая лучи.
Сверху мир много чище милосердьем свечи.
Я прощаюсь с Парижем... Небо бьет голубым!
Грусть соленую слижет... И давай помолчим...

 

2005-12 гг.