Каждый из нас бывает в разных городах, странах с абсолютно разными целями и намерениями. Кто-то приезжает отдохнуть, кто-то поработать, кто-то умудряется совмещать. Все мы такие разные в своих целях и стремлениях, в своем видении этого удивительного мира. Однако именно в таких путешествиях есть кое-что одно, что объединяет нас. Объединяет не только с нашими современниками, но и с теми, кто жил задолго до нас, с теми, кто еще и не родился. Задумайтесь, что бы это могло быть? Многие подумают, что речь идет о городах, дорогах, по которым еще пару веков назад ходили люди в немыслимых нарядах. Где глашатаи оповещали о восхождении на трон юного короля, где проносились кареты достопочтенных и не очень господ, где никому неизвестный художник писал свою единственную картину, которая в наше время стоит миллионы. Отчасти вы правы, но города — это большое пространство, в них перемешано все и вся. И трудно выделить судьбу кого-то одного.
Во всех городах есть места, где люди останавливаются не надолго или навсегда. Такие здания, подобно архиву человеческих судеб, хранят их истории, а порой создают их сами. Каждый из нас останавливался в гостиницах. Бывали совсем новые, которым только предстоит стать «хранилищами», а бывали и старые, которые, быть может, сменили ни одного хозяина, или ими на протяжении многих лет владеет одна семья. Наверное, каждый из путешественников, я уверена, иногда засыпая в уютной постели под теплым одеялом, задумывался: кто же засыпал здесь раньше, десять лет назад, пятьдесят, сто? Кто был тот человек, куда держал путь, что с ним было после? Проходя по коридорам и наступая на скрипучую половицу, ловишь себя на мысли, что же за события мог сопровождать этот скрип? В старых гостиницах нередко есть двери, которые всегда закрыты, есть старый лифт, что не работает, хотя с виду вполне себе в целости и сохранности.
В старых гостиницах в маленьких европейских городах живут сотни историй, каждая из них окружена своей тайной. Истории встречаются трагические, и смешные, и романтичные. Есть гостиницы, которые закрывались и превращались позднее в студенческое общежитие, и оттого они приобретали еще большую загадочность. Кто как не студенты обожают придумывать страшные истории во время ночных посиделок? Их истории не всегда вымышленные, очень часто основаны на фактах, на фактах которые не просто принять, но это не меняет их правдивости.

В одной из таких гостиниц-общежитий как-то довелось остановиться и мне. То была старая гостиница, постройки начала 1902 года. Она сменила ни одного хозяина, менялись названия, реставрировались ее фасады, подкрашивали стены, меняли мебель, оборудование, но в целом сильных изменений не было. Человек, что останавливался там сто лет назад, узнал бы ее и сейчас.
Комнаты там с высокими потолками, с широкими балкончиками и видом на Женевское озеро. Для того, кому не очень повезло с размещением — на дорогу и детскую площадку. Коридоры узкие, как улочки в маленьком швейцарском городке. Из кухни, что располагается на подвальном этаже, с утра пахнет вкусной выпечкой и ароматным кофе. Половицы у некоторых комнат скрипят, между третьим и четвертым этажами новенький лифт отчего-то дергается, и от этого замирает сердце. По ночам в комнатах под крышей жарче, чем на кухне у духовки. Хотя жить в них считается своеобразной привилегией. Еще в конце коридора есть старый лифт, он не работает очень давно, почти сорок лет уже. Никто толком и не знает почему его не демонтируют. Уборщицы нашли ему отличное применение — в нем хранят швабры, ведра, тряпки. Стоит отметить, что заходить в кабину не хочется. Ты стараешься взять то, что нужно, и побыстрей отойти от него. На всякий случай.
Меня этот необъяснимый страх заинтересовал, я стала задавать вопросы, даже забрела в библиотеку в поисках старых газет. Признаться, мне всегда нравились истории с привидениями. Всегда жалела, что не могу видеть то, о чем так часто пишут в книгах, показывают в фильмах. Простому человеку дано лишь ощущать чье-то незримое присутствие, а боятся или нет, это уже дело воображения. Я узнала подлинную историю только одной комнаты в этой гостинице. Уверена, что кто-нибудь другой узнает и другие.

История одной комнаты началась, когда я стояла у двери старого лифта на третьем этаже. Сама не знаю зачем пыталась ее открыть, но дверь не поддавалась. Я попробовала еще раз — тщетно. Она была закрыта вот уже 40 лет. Закрыта с момента того происшествия в 1912 году…

— Доброе утро, мадам! — четырнадцатилетний мальчик поприветствовал пожилую леди, частую гостью гостиницы «Джерри Мур». Она натянуто улыбнулась, будто это, казалось бы, простое действие дается ей с невероятным трудом, махнула рукой и продолжила свой тихий путь к лестнице. Проходя мимо комнаты номер 299, она недовольно покачала головой.
Мальчик пожал плечами, провожая ее взглядом. Он уже давно привык к несчастным лицам гостей, к их фальшивым улыбкам, к их многочисленным маскам. Откуда-то с первого этажа до него донесся звук закрывающихся дверей лифта. Мальчик посмотрел на часы в нише, между двумя картинами — 7.03.
— Вот и еще один день начался и закончился… еще один день, — шепчет господин Джон Уоллис, спускаясь вниз по лестницы с четвертого этажа. Наверное, спешит на завтрак. Никогда не заказывает еду в номер. Говорит, что это спуск заместо зарядки. Он живет здесь уже год. Не богач и не бедняк, просто ему нравится жить в гостинице. Он говорит, что здесь никогда не бывает тихо, а он не любит тишину. Может быть, ему здесь нравится, а, может быть, у него просто нет выбора.
Мистер Уоллис никогда не пользовался лифтом, говорил, что он воняет. Стоит отметить, что этот джентльмен не отличался хорошими манерами. Именно этим он и нравился мальчику Майклу. Ему вообще нравились люди, говорившие то, что думают — правду. Майкл кивнул каким-то своим мыслям. Снизу снова послышался шум. Даже с третьего этажа было слышно шеф-повара Бруно. Вечно недовольного шеф-повара, того еще сквернослова и невротика. Любил разбрасываться ножами, ложками, кричать, раздавать подзатыльники, но он чертовски вкусно готовил, за то его и не увольняли. Майкл глянул на единственное окно в коридоре. Грязное. Настолько грязное, что кто-то из детей-постояльцев успел разрисовать его цветочками и солнышками. Майкл поймал себя на мысли, что это окно никто не мыл уже месяца два. С того самого дня, когда уборщик Поль умер от сердечного приступа. Он был молод, слишком молод чтобы умирать. Говорят, он умер от страха, но никто не знает, что его так напугало. Майкл перевел взгляд на потолок, деревянные балки местами подгнили, но хозяину до этого не было никакого дела. Его взгляд зацепился за непонятные черные пятна на потолке, аккурат над дверью комнаты номер 299. Чем дольше он смотрел, тем причудливее становились формы у этих пятен. Они были похожи на капли крови. Майкл мотнул головой, отгоняя наваждение. Что это за пятна? Откуда? Нет ответа.
— Майкл! — позвал его кто-то с первого этажа, — Ты снова забыл доставить одно письмо!!
Говорят, что письмо, которое забываешь доставить адресату, из большой кипы писем, никогда не должно быть доставлено. Мальчик побежал вниз, едва не сбив с ног юную мисс Мэри-Джейн, шестилетнюю дочку постояльцев, вечно ссорившихся родителей. Сколько дней он уже тут? Пять? Шестнадцать? Майкл не мог вспомнить.
— Прошу прощения, мисс! — Крикнул он на ходу, продолжая свой путь.
На первом этаже он вдруг вспомнил лицо девочки. Она плакала? Неужели из-за него? Но как только он подошел к стойке администратора, сразу же забыл об этом. Майкл посмотрел на часы — 7.13. Зазвонил телефон. Администратор Джерси поднес к уху наушник и опустил микрофон. Звонили из полиции, хотели пообщаться с одним из гостей. Как только он закончил разговор, к стойке подошла мисс Мэри-Джейн.
— Доброе утро, мисс! — Джерси протянул ей маленький цветочек, будто все это время ждал ее. — Как я могу вам помочь?
Майкл смотрел на юную мисс, на ее длинные волнистые золотые волосы. Видно, она выходила на улицу, на них еще не растаяли снежинки.
— Мне нужен апельсиновый сок для мамы, она себя нехорошо чувствует.
— Что ж, в этом нет никакой проблемы, мисс. Майкл, принесите графин сока для мисс Мэри-Джейн. — Майкл молча кивнул и направился на кухню.

Он открыл холодильник, ручка была сильно нагрета. Странно, с чего бы это? Он достал сок, наполнил им графин. Когда он развернулся, то перед ним, откуда ни возьмись, появилась Мэри. Говорят, что когда человек движется бесшумно — он медленно исчезает.
— Вот сок. Никаких беспокойств! Я донесу его за вас. — Она его напугала, он с трудом подбирал слова, всячески стараясь скрыть свой испуг.
— Нет! Я сама! Моя мама никого не хочет видеть! — Ему показалось или в кухне действительно стало холодней? — Отдай графин! — настаивала девочка.
— Прошу прощения, но нет. — Он не мог понять, почему он отказывается, можно ведь просто сказать «да, конечно». — Это моя работа.
Мэри-Джейн снова попыталась вырвать из его рук графин, но Майкл отстранил ее. Он направился наверх, в комнату 299. Девочка неохотно пошла за ним, смотря в пол, с поникшими плечами. Проходя мимо единственного окна, Майкл увидел ворона, он два раза постучал клювом по стеклу, посмотрел на них внимательно черными бусинками глаз и улетел прочь.
— Обслуживание! — Майкл постучал в дверь. Девочка закрыла уши ладонями и зажмурилась как только услышала, что ее мама встает с кровати и идет к двери.
— Ах ты паршивка! Я же сказала, чтобы ты сама мне принесла! — Женщина выхватила графин из рук мальчика и захлопнула дверь.
Майкл шокированно смотрел на номер комнаты, затем перевел взгляд на Мэри. Она побледнела, в глазах застыл не то ужас, не то страх. Майклу стало ее жаль, он уже выругался на себя за то, что не дал ей этот чертов графин.
Спустя десять минут он был в подвале, помогал погружать мусор, когда услышал этот страшный звук… Как натянутый до предела трос лопается со свистом… сильный удар и треск дерева, скрежет металла, казалось, что все здание задрожало. Было это лишь его разболевшееся воображение или на самом деле на белом потолке снова появились темные пятна?..
Когда разгребли завал в лифте, нашли изувеченное тело Мэри-Джейн, каждая косточка в ее теле была сломана… пол лифта был залит остатками апельсинового сока и кровью. Было долгое расследование, полиция сообщила, что произошел несчастный случай…
Мать Мэри-Джейн просидела у этого разбившегося лифта, крутя в руках обломок, почти целые сутки. Майкл подумал, что впервые в жизни она почувствовала себя виноватой. Может, ему это лишь показалось. Сам Майкл проработал в этой гостинице еще четыре года. Поговаривали, что он перебрался в Америку, открыл свою гостиницу. А это место было переименовано и открыто снова уже совсем другими людьми. Повар Бруно, пожалуй, единственный — кто обосновался там надолго и переходил от хозяина к хозяину. Как и его правнук, который до сих пор трудится на старой кухне.

И снова стоя у двери лифта на третьем этаже, я попыталась открыть ее. Пусть рядом никого не было, но мне казалось что кто-то смотрит, а еще запахло апельсиновым соком, и появился железный привкус во рту. Дверь снова не открылась, но, может, оно и к лучшему.
Призрак Мэри-Джейн — лишь один из многих призраков той гостиницы. Последний раз ее видели двадцать лет назад, видели как прозрачный силуэт выбегает из комнаты номер 299 с полупустым графином в руках и бежит в сторону лифта.