В этой небольшой книге рассказов прослеживаются связи писательницы с различными эпохами, общественными событиями. В зависимости от их описания меняется стилистика речи, и соблюдаются лингвистические особенности, присущие тому или иному времени.
Но разговор идет о людях. Исторические ли это персонажи или художественные образы, им присущи правдоподобность и простота со всеми их достоинствами и комплексами в преодолении жизни.
«Что нового можно рассказать о том, что происходит в этом мире? — размышляет автор, — …о том, что “Было”, и важном, и малозначительном. “Была музыка. Слезы ночью. Были вечера в маленькой кухне и глаза напротив, которые казались вечными”. Но вечного, как известно, ничего нет, кроме “вечной” иголки для примуса…».
Судьбы современников или героев не слишком отдаленного прошлого складываются в объеме того временного пласта, о котором идет речь в рассказе. Эпоха диктует свои правила, и человек неразрывно связан с ней, заключен в кольцо условностей, подчинен обстоятельствам и обществу, существующей морали, что особенно четко проявляется в рассказе «В жизни — в смерти».
Рассказ о судьбе сестер, родившихся еще до революции, чья молодость пришлась на Великую Отечественную войну — ретроспектива типичных судеб отдельного слоя общества советских людей того времени, принадлежавших к номенклатуре не слишком высокого ранга. Детство, юность, молодость, старость, болезнь и смерть — все основное, что составляет суть жизни, пролетит в этом коротком рассказе за несколько минут прочтения, оставляя в душе странное чувство неоправданно стремительного течения времени с радостями, печалями, любовью, рождением детей, болезнями и одиночеством в семейном кругу.
Нередко по ходу этой быстротекущей прозы со сменяющими одним другое событиями промелькнет вдруг психологическое открытие: «…речь идет не о таких явных вещах, когда, к примеру, говорят: “вогнали в гроб”, а о внешне не определимых, тайных, в нормальной жизни никак не проявляющихся влияниях, могущих в критические минуты сохранить жизнь даже тяжело больному человеку или, напротив, допускающих, “разрешающих” уход. Вот есть среди близких кто-то, кто без жалоб, молча и со спокойными глазами, упорно не отпускает тяжело больного умереть, это не означает обязательно, что больной выживет, но эта энергия может помочь выжить».
«Рассказ о Владимире и Рогнеде» — повествование о силе любви, включающей в себя множество оттенков и не меняющейся в основе своей с древних времен. Спектральный анализ этого чувства выдал бы нам тысячи совершенно противоположных цветов. От белого до черного, от нежности и верности до насилия, ревности и желания убить. Только тот, кто продолжит род — князь Изяслав, сын Рогнеды и Владимира, в решающую минуту встанет между родителями, спасая мать, давшую ему жизнь, являясь символом защитника и будущего процветания Руси.
В рассказе «Художник и Катя» образ, рожденный в голове художника от случайной фразы девушки, уже не оставит его в покое, «не даст ему умереть» до тех пор, пока не воплотиться на холсте. Это главное, для чего он живет: в поисках впечатлений, которые постоянно ищут его душа и глаз, «настроенные на прием». Они могут явиться в любом виде — «обрушившегося ли на землю ливня толстыми, сверкающими струями; обрывком серых туч, несущихся мимо высокой колокольни; мелькнувшего образа; женского лица?» Но становится немного жаль Катю с ее зарождающимся и так и незавершенным чувством. И возникает мысль, что творческий человек, отдавая приоритет своему предназначению, иногда забывает о живых людях вокруг.