Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

МЕЖДУ ЖИЗНЬЮ И ВЕЧНОСТЬЮ
Кимры и Савёлово в биографии Осипа Мандельштама

Долгие годы считалось, что последние стихотворения Осип Мандельштам написал в посёлке Савёлово, расположенном на правобережье Волги. Однако это не так. И ошибка здесь не литературная, а географическая. На самом деле опальный поэт создавал последние стихотворения (т.н. «Савёловский цикл») в городе Кимры Тверской области, на территории бывшей деревни Савёлово, вошедшей в состав города в 1934 году.

До недавнего времени во всех биографических очерках и монографиях о поэте Кимры и Савёлово считались разными, независимыми друг от друга территориями. Так, на страницах книги воспоминаний Надежды Мандельштам, читаем: «“Рано что-то мы на дачу выехали в этом году”, - сказал О.М., укрывшись от московской полиции в Савёлове, маленьком посёлке на высоком берегу Волги, против Кимр». Да и на допросе 17 мая 1938 года он скажет: «По окончании высылки летом 1937 г. я приехал в Москву, не зная того, что мне запрещено проживать в Москве. После этого я выехал в село Савёлово…» И, тем не менее, правильнее было бы говорить именно о Кимрах. В августе 1934 года ВЦИК постановил включить территорию сопредельных к небольшому, расположенному на левом берегу Волги городку несколько деревень, в числе которых было и правобережное Савёлово. Берега разной высоты позволяли кимрякам смотреть на «новообретённую территорию» словно со ставки главнокомандующего, и эта «неровность» отразилась в стихах: «Против друга – за грехи, за грехи – / Берега стоят неровные, / И летают по верхам, по верхам / Ястреба тяжелокровные…»
Отметим, что ястреб – традиционная птица этих мест, и обратим внимание на «греховные» берега, между которых курсировал паром (чуть не утащивший на дно детскую писательницу Гайду Лагздынь, оказавшуюся здесь в 50-е годы – тоже из неблагонадёжных!). Впрочем, по воспоминаниям очевидцев, Мандельштамы переправлялись на кимрскую сторону с помощью бакенщика Фирсова, торговавшего рыбой и курсировавшего между левым (где и располагался его дом) и правым берегами.
*   *   *
Доподлинно известно, что 26 июня 1937 года Мандельштам уже был в Кимрах. На это указывает телеграмма, найденная в архиве поэта исследователем его наследия Викторией Швейцер. Мандельштамы выбрали Кимры потому, что город находился в относительной близости от Москвы – на самой границе 101-километровой зоны – и железнодорожное сообщение между Москвой и Кимрами позволяло супругам посещать столицу. «Савеловский период» жизни Надежда Яковлевна Мандельштам в своих воспоминаниях называла «дачным», так как они «…не собирались пускать корней и жили как настоящие дачники. Это была временная стоянка – она понадобилась, чтобы отдохнуть и оглядеться». Покинули Кимры Мандельштамы, вероятно, к ноябрю 1937 года. Этот вывод можно сделать из упомянутых воспоминаний, где замечено: «Осенью стал вопрос о переезде из Савёлова, и мы снова изучали карту Подмосковья. Лёва (Лев Бруни. – В.К.) посоветовал Малый Ярославец… Осенью рано темнеет. Освещён в Малом Ярославце был только вокзал. Мы шли вверх по скользким от грязи улицам и по дороге не заметили ни одного фонаря, ни одного освещённого окна, ни одного прохожего». Пробыв там до утра, они вернулись в Москву, а оттуда Бабель направил опального поэта в Калинин (ныне Тверь) к Николаю Эрдману. 17 ноября Мандельштамы были там.
Так получилось, что «временная стоянка» оказалась весьма непродолжительной, однако итоги её – значительны. Гостившая у Мандельштамов в Кимрах Наташа Штемпель – практически единственная слушательница его новых стихов – вспоминала, что в Савёлове О.М. написал десять или одиннадцать стихотворений – небольших, преимущественно лирических. На сегодняшний день сохранились три из них: «Пароходик с петухами», «Стансы», «На откосы, Волга, хлынь…» Они же и стали последними в его творческой биографии…

Владимир КОРКУНОВ