Как заповедь: не помнить о тебе!
Как проповедь: не думай обо мне…
Подаренный тобою скарабей
Печалится в бутылке «Каберне».

И клинопись шумерская хранит
Признания мои в твоих ночах,
И сфинксы, запеченные в гранит,
О том же выразительно молчат.

Мажорную сонату доиграй
На жалящей безжалостной струне.
Подаренный тобою самурай
Качается в распахнутом окне.

Безумствуя, бездарно истреблял
Портреты, пиктограммы, письмена…
Как заповедь: ни часа без тебя!
Как проповедь: веками — без меня…

Но летопись сгоревшая твердит
О стоне Ярославны на стене,
Но буквицу зажег метеорит:
Счастливая восплачет обо мне…

Пред Господом — над городом! — развей
Печалей недолет и перелет.
Подаренный тобою соловей
Из блюдечка серебряного пьет.

Особая отметина судьбы,
Охранная строка черновика:
Казавшаяся сказочною быль —
Стаккато для ворчливого сверчка.

Цитата из подстрочника скорбей:
«Сакральные разлуки воскресят
Любовников над дыбами дробей,
Виновных пятьдесят на пятьдесят…»

…невероятно, но… возможно
сбежать тайком и без оглядки
в седую степь,
где ковыли рифмуют
мысли, судьбы, годы
под взглядом голой скифской бабы,
которой ход времен смешон,
как нам смешон аттракцион
в провинциальном городке
с его жирафом, бегемотом
и непременным скакуном —
с его верблюдом, крокодилом,
медведем, страусом, слоном
и сумасшедшим скакуном!

как нам смешон аттракцион:
очередной Наполеон
на деревянном Горбунке
в провинциальном городке
кричит, что он родил идею

и собирает миллион
назло кремлевскому злодею,
а ход времен и рев племен
давно подвластен брадобрею,
купившему аттракцион
в провинциальном городке…

спасибо, Клéменс фон Пиркé,
за тест и термин «аллергия»…
согласен: жизнь на сквозняке
столетий — тягостная гиря;
однако, жуткий суицид
публично пригвоздит Тацит!

…как восхитительны оне,
лихие скачки на коне!

в провинциальном городке
очередной Наполеон
себя объявит Гулливером…
но мы-то знаем:
карусели ржавеют быстро,
рассыпаясь под взглядом голой скифской бабы,
сумевшей спрятать — рифмы дáбы?! —
в седой степи слова и судьбы
поэтов, воинов, ученых,
любивших в детстве прокатиться
на деревянном Горбунке…

будут кстати (и — некстати!) расцветать гирлянды гроз.
станет трезвым дед Игнатий — на недельку. но — всерьез!

встречу батю на Арбате: возвращайся, лейтенант!
Богоматерь стелет скатерть… кстати: всем смертям — хана.

воскресают Миха, Игорь, Пашка, Жора, Николай…
ах, подруга, майским мигом кого хочешь… обнимай!
причащает брат: Крещатик! сестры, бабушки, дядья…
угощает теща щами — стоведерная бадья!

тетушка звонит из Крыма: не забыли про Кыштым?!
пилигримит прима Римма: принимай — поговорим.

Марс? Некстати. Маркес — кстати. Маркс некстати, прав Панас!
Богоматерь дарит батик: Веронезе, ренессанс…

от мартышки до матрешки, от пирата до триад —
слайды, салочки, сережки — воскресает все подряд!

кстати, майскими ночами и, некстати, поутру:
под печатями — печали: мол, нечаянно помру.

об одном прошу Праматерь: маму Люсю воскреси
до того, как я в халате вознесусь на небеси…

Муз не бывает много! Муз не бывает мало...
Музы всегда прекрасны — даже по февралю…
Милый, побойся Бога, мартовская визжала:
«Ваши стиши ужасны рифмой на букву Ю!»

Мало тебе испаний? Много тебе монголий?
Лучше сиди на печке — с пивом, как президент.
Как испросить у пани старый «Венок магнолий» —
Вензель чернел от свечки: Y — три точки — Z?

Муз не бывает мало — только мужей до черта! —
Мужество отмолчаться, вежливо промычав…
От «Беломорканала» до «Черноморпочета»
Мчатся экспрессы счастья мимо моих камчат…

Муз не бывает много — порасспроси наяду.
Имя любимой вспомни, главный стих обнулив...
Полная безнадега: наворотив балладу,
В рыжих ожогах молний песней пугать залив.

Ну и еще — разочек: муз не бывает мало!
Муз не бывает много… Господи, а — врагов?
Версия майских почек: значит, не все пропало!
Новая ждет дорога с рифмой — без итого.

Грех первого стиха. Страх чистого листа.
Ночей печальных чет. Свечей венчальных нечет.
Крах позднего греха. Прах честного Креста.
Чистилище печет. Над чашей плачет кречет.

А дальше — полстроки… Сначала прокричать?!
Сиреневый рассвет в чернильнице потухнет.
Осипли петухи. Скучает алыча.
И звуки кастаньет доносятся из кухни.

Свет позднего стиха. Тьма черного листа.
«Грачей» переиначь. «Анчар» перепечатай.
По воле пастуха — чет вечного Поста.
Учебник незадач — в сетчатке правнучатой.

До Бога — три строки: причина промолчать…
Камчатский черт — в стручок, чикагский — в оригами.
Крепчают дураки. Чудачит чавыча.
Печорин удручен германскими слогами.

Стих главного греха. Грех тайного листа.
Баллады новой ад. Анданте рифмы старой.
Пасхален Астрахан… Терпи — считай до ста:
Увидишь звездопад над крымской бочкотарой.

Синдбад навеселе: пора права качать!
Прадедушка — герой! Наследник — шут кромешный.
Седьмой на киселе: кровинушка — Кончак…
Колчак — над Ангарой, колчан — в чаду черешни.

Смерть лучшего стиха. Жизнь желтого листа.
Спектаклей круговерть. Предательство кумира.
Астрален Чингисхан, однако, освистал!
Седьмой строфе сгореть, шестой шерстить Шекспира…

Ядреному словечку грех угоден.
Мудреное споткнулось о крылечко.
В начале было слово, но — Господне…
Причастием сверчок частит за печкой.

Причастны черемшины и черешни,
Скворешни и орешники причастны
К решимости «орла» поддаться «решке»,
К наречию «чудно» и чуду счастья.

Причастием перченные печали,
Наречием крещенные пространства…
Гримасничают чеховские чайки:
Полцарства — за эксцентрику пацанства.

В начале карамельного романа,
Под занавес судьбы, за кармой боли:
Любовь живет до первого обмана…
Карамба! Карнавальны карамболи.

Записывай, уездный Заратустра,
Какие неожиданные мысли,
Какие удивительные чувства
Над числами и вислами зависли.

Над пропастью во ржи — ужели лажа?
Машук дуэльный. Обморок Провала.
Полцента — за акценты эпатажа!
Смертельны карамболи карнавала.

Как боги, океанские прибои
Вынянчивают почки цикламены…
Елена, упоительны любови!
Изида, омерзительны измены.

Крещендо! Стекловидная текила
Размолвки разлинует на разлуки.
Эскудо — за эстетику дебила.
Могила — над молчанием старухи.

Манжеты обожженного сюжета —
Пожалуйста, Лука, без Лукоморья!
На сцену приглашается Джульетта —
И магия любви над магмой горя!

Мой эпический герой, отскучав,
Отчекрыжит Чингисхану Янцзы —
И команчи, зарычав в басмачах,
Очамчырят янычарам язык.

Избегает вензелей на золе
Даже муза из заумных матрон.
Покраснеет на заре Мавзолей.
Побледнеет беспардонный Дантон.

Мой панический герой овдовел.
Слава богу, поэлладит жена!
Аки перышко, скольжу по воде…
Героический вдовец — с бодуна.

Протрезвеет в мичиганской тюрьме.
Магаданит Амстердам блатаря.
Обыграет Бурлюка в буриме:
Три наяды — в киноряд января!

Мой лирический герой, протруби
За себя и за меня: дважды — сто! —
До последней, запредельной любви:
Нострадамус — минус дама! — нон-стоп…

Бизнес-классом на Парнас — Мистер Икс.
В Арзамасе монпарнасит дублер.
Черновицкий черновик перекис.
Под Фаленками поет буква ё…

Геральдический изгой, отдохни!
Балабол, оберегай Балатон.
Государевых мужей трудодни —
Трубадуровых ночей обертон.

Из Ваграма телеграмму отбей:
КУКАРАЧА КУРАГА КАКАДУ
Барабаню эсэмэской тебе:
ОБОРМОТ ОБЭРИУТ ОБАЛДУЙ

…Мой мифический герой, не впервой
После драки кулаками махать,
После первой, помечтав о второй,
Над Невою выдавать петуха!

Биографий поразительных — тьма.
Монографий подозрительных — тьмы.
Грибоедов, мой герой — от ума.
Вознесенский, мой герой — скрымтымным!

…где-то, на миссури, вспомнишь о россии.
рифма рефлексует… ясени осипли…
голуби воркуют… дальше — ни в какую!..

родину лихую — с воплем «аллилуя!» —
бесы зацелуют: раша?! — шуры-муры…
пьянки-перекуры… осени-осины…
миф опубликуют страстные мессии.

домыслы абсурдны? в пасынках — асуры.
замыслы подсудны? ссыльные всесильны.
вымыслы паскудны? ария россини.

…кама камасутры. сирины ассирий.
в краски режиссуры звуки замесили:
рыкают профуры в камеры-обскуры.

гены голосуют: выскочи по ксиве!
аспиды — в уссури. гении — в пассиве.
белые басили: красное — на синем…
правнуки панкуют — бабки паникуют.

родину такую, родину сякую,
всякую, любую любишь без дрессуры,
где-то, над миссури, плача о россии.

…по законам земной механики,
потакая небесной мимике,
охмуряют реал охальники,
охраняют астрал алхимики.

героиня английской лирики —
на закорках тверской завалинки.
отчифирили-откефирили…
посошок! наливай по маленькой.

камикадзе кремлевской мистики —
в катакомбах германской клиники.
отхристосили-отфашистили…
сбереги от нечистых, миленький!

вышибают мозги разбойники.
исцеляют глаза проталинки.
отобамили-отобоили…
расскажи про цветочек аленький.

…………………………………….
         охраняют астрал алхимики.
         посошок! наливай по маленькой.
         сбереги от нечистых, миленький!
         расскажи про цветочек аленький…
……………………………………..

потакая небесной мимике,
охмуряют реал охальники.
в катакомбах германской клиники
исцеляют глаза проталинки.

мавзолеи молчат над клумбами.
на экранах мычат титаники.
откоммунили-отколумбили…
передых до вселенской паники.

посошок! наливай по маленькой —
на закорках тверской завалинки…

…останется голос.
останутся дети и внуки,
и шутки, и книги, и песни.
останется сон о Гранаде.
останется та,
что осталась стоять на причале,
отплывшем с дворнягой, березой, церквушкой…

бессмертный,
когда ты поверишь
и в Бога,
и в смелость минуты,
которая длится блаженно —
беспечно, почти бесконечно —
пока ты иголкой приколешь
к шершавому ромбу картона
тобой остановленный миг?!