День умирал. Темнели тени.
Редели звуки. Рдел закат
Сквозь сень таинственных растений,
Как много сотен лет назад,
До совпадений.

Я вспомнил всё – елей и плети,
Ворон над куполами царств,
Столетья, отданные Лете
За опыт пыток и мытарств...
О, все на свете.

И принял я другую стать,
Усвоив в сердце непреложно:
Учение любое ложно,
И сущее нельзя познать;
Но вспомнить – можно.

Грусть требует уюта, стен.
Весёлость хочет простора, воздуха.
В тоске человек сворачивается клубком,
желая стать точкой, раствориться, исчезнуть.
В радости воздевает руки к небу, уподобляясь
звезде.
Он сияет: смотрите, каков я!
Я есть!

Сегодня бродил по городу –
С голоду, с молоду;
Бессмысленно;
Просто не хотелось домой.

Болтал ни о чем со знакомыми,
Молчал обо всем с незнакомыми,
Строил глазки прохожим дурам;
Выпил две кружки «Баварии»,
Видел две небольшие аварии,
Выкурил двадцать две папиросы.

Пришел домой пыльный,
Уставший, опустошенный –
Мама радуется,
Словно с войны я вернулся.

Континуум идей – ледовый окоем,
Я – ледокол за пеленой нирваны.
Самодовольных критик караваны
Идут, пыхтя, в фарватере моем.

Повсюду зрим врага, но враг – незрим.
Разрушен Карфаген – падет и Рим.
Зла – не прощаем, воздаем сторицей;
За добродетель – не благодарим.

Нет: смерти нет. Я вечен, вечен.
Я побеждаю смерть, как срам:
Я умираю каждый вечер –
И воскресаю по утрам.

И умника порой заглохнет суд,
Хотя обычно умнику неймётся.
Молчанье люди золотом зовут:
Хотя не дёшево, но продается.

Не семью семь, не семь, а лишь одно.
В виду наук из всех чудес на свете
Одно лишь мне чудесно и чудно –
Что на земле ещё родятся дети.

Любовь цветёт, как тонкий хмель в крови.
Огонь любви – агония любви.

Там солнце лишь бутон, а не цветок.
Расцвет, зенит японцам невдомёк.

Глаза японца не вмещают солнце.

Их тексты – контур, линия, прибой,
Иероглиф сумерек на матовом оконце.

Читая Иссу, становлюсь японцем.
Читая Шиллера – самим собой.

Если нет ни Там, ни Потом,
Если есть лишь Здесь и Теперь, -
Для чего, не мирясь с грехом,
Мне гореть от стыда потерь?

Для чего не смыкать очей
Вопреки слепоте ночей,
И молить о тебе, ничьей,
Небо мира, как о моей?

Для чего столько сил и дум,
Столько радости и тоски,
Если Там, куда я иду,
Мы не будем с тобой близки?

Я за то, чего нет, отдам
Все что было, и все, что есть:
Неизбежно Потом и Там,
Скоротечно Теперь и Здесь.

Здесь тревога, а там покой;
Здесь крапива, а там левкой;
Там сияет, права, жива,
Только слава, а не слова.

Ты не веришь тайны прочесть:
Отчего ж ты не гасишь свет?..
Мир есть больше, чем то, что есть:
Он стоит на том, чего нет.