И что же нам делать со всей этой болью?
Скормить компьютеру,
сложить в папки,
разложить по комнатам,
обить ею углы,
спрятать в долгие ящики,
заполнить ею чердак,
убрать на балконы,
набить ею одеяла,
надеть на нее маски?
И — дом рухнет.

Я почти перестала верить,
что вернется свет.

Десять новых шекелей в час за дружбу,
двадцать новых шекелей в час
за постоянство,
триста новых шекелей
за здоровье,
тысяча новых шекелей в час
за понимание реальности,
тысячи новых шекелей в год
за попытку исправить ошибки,
десятки тысяч новых шекелей
за жизнь, сохраняющую здравый смысл.

Слова, что не сказаны нами,
вырезаны на таблице ночи,
вышиты на звездах,
и луна стала белой.
Слова, что впитаны нами,
испаряются в утреннем тумане,
обесцвечиваются с восходом,
и солнце стало алым.
Сомнения кружатся в нас,
проникают в сумеречные вечера,
кричат на птиц,
и земля стала фиолетовой.
По ночам
мы отправляем все краски
в белые воды,
и море черно.