Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

ЛИТЕРАТУРА ДРУГИХ РЕГИОНОВ. Короткая проза


Дети Ра ДЕРНОВ



РАССКАЗЫ О НЕКОТОРЫХ ЛЮДЯХ



Сергей Сергеевич

В тяжких раздумьях о судьбе России проводил дни и вечера Сергей Сергеевич. По ночам ему снились кошмары, будто бы Родина его не любит, несмотря на все его тяжкие раздумья. "Что бы такого сделать для Родины?" — вертелось в голове Сергея Сергеевича. Ходила с ним эта мысль на работу, вставала с ним за станок, и даже во время вращения шпинделя в стеклах защитных очков Сергея Сергеевича вместо вытачиваемой детали отражался знак того самого вопроса.
"Что бы сделать?" — мучался Сергей Сергеевич, водя резцом по металлу. Стружка длинными кудрями обволокла станок, уже торчала во все стороны, а Сергей Сергеевич все не замечал ее, думая о Родине. "Вот, воюют же люди, получают награды, медальки на грудь им вешают, ордена красивые. А я кого смогу со своим станком уничтожить? Разве можно на него вскочить, въехать в город какой-нибудь, ворваться на главную площадь и сорвать вражеское знамя? Кого я освобожу своим станком!" И тут, прерывая горячие рассуждения, Сергея Сергеевича обожгла стружка, вылезшая из-под суппорта прямо ему в руку. Сергей Сергеевич на секунду забыл о Родине и отскочил, громко закричав о чем-то сугубо личном. На крик отозвался мастер и, прибежав, бросился ругать Сергея Сергеевича.
— Что же ты, — мол, такой-то сын, — стружку со станка не смахиваешь, да за деталью совсем не следишь! Что ж ты, негодяй, доточил мне шток до ниточки! Весь материал на отходы перевел! Такие паразиты только оборудование портят, инструмент изнашивают, да еще и танк из-за тебя с конвейера не сойдет, потому как без одной детали танк — не танк. Из-за таких вот паразитов Родине одни беды, — и ушел.
А Сергей Сергеевич после за голову хватается, ночей не спит: как же так, он Родине все думы посвящает, а в бедах ее все равно он же виноватым получается.



Марк Иваныч

Если Марк Иваныч куда и торопился в своей жизни, то только не на работу. Перерабатывать он не любил и даже боялся. Если возле проходной он оказывался на 10 минут раньше начала рабочего дня, то стоял на улице минут 8, а потом уже заходил.
Его коллега Леонид Степанович был намного старше. Он не стеснялся начинать работу раньше и иногда за компанию с ним Марк Иваныч приходил на рабочее место раньше времени.
— Напомни мне без 5 минут 17, что я сегодня на 4 минуты раньше работать начал, — попросит Марк Иваныч коллегу, и уйдет домой не позднее 16.46, потому что лучше недоработать, чем переработать.
Когда Леонид Степанович задерживался, довершая какое-то начатое дело, Марк Иваныч смеялся над ним, а сам за полчаса до срока начинал рабочее место прибирать, проверять окна, гасить свет, приводить в порядок шнурки на ботинках. В обед Марк Иваныч играл с рабочими в домино и не возвращался, пока не доиграет партию, а если оставалось немного времени, то начинал новую.
Когда Леонид Степанович скончался, то Марк Иваныч всех убеждал, что это произошло от перерабатываний. И сам так убедился, что теперь не то что раньше прийти или позже уйти не допускает, но и за подготовительно-заключительным временем следит и ни одного положенного перекура не пропускает, вечером переводит часы на 5 минут назад, чтобы не явиться на работу раньше времени, а днем — на 5 минут вперед, чтобы случайно не задержаться.
А американцы про него сюжет сняли благотворительный и на городском телевидении показали, говоря всем нашим гражданам: "Вот как свободу любить надо!" — и почему-то боязнь переработать демократической ценностью назвали.



Роман Николаевич

Воспитанных людей мало, а хорошо воспитанных нет совсем. Эта мысль постоянно лезла в голову Роману Николаевичу и он понимал, что надо что-то менять. Как посмотрит Роман Николаевич в новостях сюжет о пенсионерах, которым никто не помогает, так выть ему хочется. И самое обидное было, что бабушки живут с уверенностью в полном и безоговорочном отсутствии воспитанных людей в национальной природе. А ведь им, наверное, так хочется знать, что все не так плохо — ну, уж не лучше, конечно, чем в их времена, это не дай бог, не то жизнь вообще бессмысленной станет, — вот всего лишь на чуточку сделалось бы лучше чем есть, и хоть помирай со спокойной душой.
Представив все эти безнадежные стариковские размышления, Роман Николаевич решил доказать им, что есть на Руси вежливость и уважение к старости. Начал Роман Николаевич стариков везде вперед пропускать и двери им открывать. Во всем районе его узнали. Как увидит, проходя мимо, что старик какой-нибудь к подъезду подбирается, так рванет Роман Николаевич туда через все препятствия и впускает благодарного дедушку в подъезд. А чтобы старики утром сами из подъездов выйти не могли и не забыли о Романе Николаевиче, он вечерами все двери соседних домов снаружи чем-нибудь несдвигаемым подпирал, а потом с утра выпускал всех по очереди. Старики были действительно благодарны, пока не узнали, кто двери блокирует.
Потом еще Роман Николаевич их через дорогу водить стал. Только ходил слишком быстро (спешил побольше перевести успеть) и они за ним еле успевали.
Вот как-то повел одного деда, а тот ему стал рассказывать, что молодежь нынче никуда не годится, ничего хорошего от нее нет. Уж Роман Николаевич ходил за ним, помогал, в магазины для него бегал, а деду все не нравится, все хуже, чем у них прежде было.
— Вот ты ведь, пока газету нес, уж прочитал всю наверняка, — грозил дед пальцем. — Нехорошо это ведь.
— Да не читал я, — открестится Роман Николаевич.
— А это плохо. Еще хуже даже. Вот мы в свое время интересовались, а вы и газет читать не хотите.
Или возьмется упрекать, что в магазин ему Роман Николаевич за продуктами ходил, а руки не мыл.
— Мыл я, — опротестует Роман Николаевич.
— А на улице, по-твоему, нет микробов? Разве ты, руки помыв, через улицу не проходил?
— Сами-то в молодости помогали хоть кому? — обидится Роман Николаевич. — Чем я хуже Вас?
— А какая разница? Ну, не помогал. Так от твоей помощи тоже никакого толку нет. Вот ты сначала помогать как следует научись, а потом сравнивай. И все равно хуже будешь, потому что вы все сейчас испорченные.
— Да где ж я испорченный? — всплеснет руками Роман Николаевич.
— Ай, что с тобой спорить! — не хочет слушать дед.
А когда дед помер, то завещал все имущество пересчитать, чтобы Роман Николаевич ничего случайно не стащил, а после сжечь.



Карп Рудольфович

Артистов юмористического жанра было, вроде бы, немало, однако, судя по всему, и не достаточно много, чтобы отвадить зрителя от походов на выступления Карпа Рудольфовича.
Возможно, зрителя прельщало то, что Карп Рудольфович читает, в отличие от коллег, не анекдоты с бородой, а рассказы собственного сочинения. Авторского таланта Карпу Рудольфовичу, честно говоря, хватало на несколько минут, но вот талант артистический растягивал его выступление до концертного формата. Уж слов-то наскребется на два листа, зато сколько можно вставить междометий с большими паузами между ними.
По междометиям и паузам Карп Рудольфович был непревзойденным мастером. Иное междометие так растянет, что простой исполнитель мог бы за это время несколько раз пошутить.
А уж об убийственно длинных паузах можно отдельное повествование устраивать. Однажды Карпа Рудольфовича пригласили на радио, где посвятили его паузам целую передачу на час времени, и вся передача практически из одних пауз состояла, даже на рекламу его паузы прерывали. А через месяц вышли "Сборники лучших пауз" из его выступлений на компакт-дисках.



Анатолий Дернов — прозаик. 26 лет. По профессии инженер-конструктор. Живет и работает в городе Иваново. Публикуется впервые.