Стихи из пятой книги болгарского поэта, переводчика, литературоведа, литературного критика, публициста, а так же издателя Станислава Пенева в переводах Всеволода Кузнецова нельзя в полной мере назвать билингвистическими. В конце концов, болгарский относится к славянской группе языков. Но неоднородность переложения на русский язык чувствуется — стилистическая эклектика, неупорядоченные мужские, женские, дактилические рифмы лишают классически русского плавного звучания, напевной интонации — мерного покачивания ритмического маятника. Такой внешний, вербальный облик стихотворений вполне соответствует их внутренней форме, отражающей всю стихийность бытия человека, который как бы ни старался оторваться от природных начал, все равно к ним возвратится.

Эта внутренняя форма все еще продолжает, как по инерции, издревле знакомое славянам священнодействие — олицетворение сил природы. Море в целом разделе стихотворений представлено как грозный, суровый покровитель и в то же время символ бесконечности: к ногам оно подходит волнами, а на горизонте сливается с небом, и кажется, что это очень зыбкий, бурлящий, но единственно зримый мост в бессмертие.

Так плавно в стихах Пенева язычество переходит в метафизику — все одно, все стремление ощутить в себе безбрежность, нечто внефизическое, словно попытка выйти в космос без скафандра. Один из разделов книги так и называется «Духовные пейзажи» — где в каждой зарисовке обозначен второй план — метафизический.

Очень тонко переданы Станиславом Пеневым и земные мотивы. Особой удачей случаются стихи, совпавшие в переводе со звукописью. Они становятся близки не только языком, сломавшим лингвистические барьеры, но и тем, что стоит над ним, чем-то общечеловеческим, дорогим и очень хрупким.