The end желтой бумагой шуршащего сентября-месяца:
в спину иголками, далекой йогой вонзается лестница,
обжигает льдом каленого железа сквозь рубашку диски.
Бьются со звоном стекла и вечность в чужом виски.
Голос мой обрывается, словно пуговица на тонкой нити,
какую трубку ни снимешь, всюду чужое: «эй, говорите!».
Руки в карманы: «это уже не к месту, криво и набок, косо!»
Сверим часы: предупредительный в воздух. Время вопросов.

Вот подбираешь камешек. Идешь по другой стороне улицы.
Небо сегодня — черный чердачный бархат и полнолунится.
Ветер приносит письма, птиц, корабли, распевает гимны
стершихся стран — помнящих разные эры и раны римлян.
Мне бы глаза в глаза! Шепотом: «все это так непривычно,
страшно, туманно, дымно и странно!». Но: «будут ли спички?»
«И в этом — нет, понимаешь? — совершенно некого обвинить,
мол, это он первый начал». «Стой! Мне так… Есть закурить?»

А так — все ведь довольно (разве не правда?) сносно.
Время. Самое время вопросов.

Между скользких немых камней (оступись —
и уже тем же камнем катишься через
лавки с дудками, мундштуками, ты не рысь,
ты — ежик в тумане, и глаза твои — вереск,
забытый давным-давно, уголки, как в до дыр
зачитанной книге, не загнуты до висков
больше, твои иглы темнеют в — хлипкий мир -
деревянной шкатулке, в стоге сена и снов,
там — кощеева смерть до тех пор,
пока мышка не машет хвостиком, в ров
катись детским мячиком через забор,
по проспектам, по скверам, по крышам,
по карнизам, через окна и двери, ставни,
заколоченные на осень, подлетая все выше,
выше, через Индию, океаны, там не
бывает времени, как у Ван Гога,
не взрослей, не умней, но седей,
до самого моего высокого порога,
...гулять по воде, гулять по воде,
гулять по воде со мной...) извиваюсь коброй.
Научи меня не быть доброй.

вот все мечты ваши, милые дурочки:
новая тушь и таинственный замуж.
я — желтый уж и ужалю вас, душечки,
уже понедельник?
неужто…
как пятница.

вот они блики октябрьских луж —
мое отражение, ваши ботинки
топчут последние вы-крики душ,
что же,
совсем из ума
жили-вы-жили?

вы-родки города вы-мы-слов Бездна,
мы написали — вы зачеркнули.
новый расклад, привыкаю — полезно.
жмут
мои туфли.
душно и тесно.

падаю-вы из-за-данного рит(ф)ма —
уже кого-то, еще кое-кого,
ужа, такого же как я, люблю-здесь-тьма.
жалко
животных
с жабрами в Рио.

мы с ужом жужжим-ждем зубного
в бело-халатном холле,
но пока общая голова здорова —
уж никак
не женимся
ужас.

я в тумане мечтаю о сне и усталости,
леденце и немецком, теннисе-салочках.
я не смерти жду, я жду старости.
даже жутко мне,
даже
мне жутко.

слушай ты (те), я рожу одного-двоих,
а они мне внуков, кол-во — неважно,
мой уж-муж блуждает в морщинах моих,
я люблю
его и их,
их либе дих.

слишком худой и высокой я вырасту,
с большими глазами и складчатой шеей.
чтение, чехарда, вред курения, просту-
жена. жизнь —
не живой журнал,
очарование — раз.

не покрашу заборы, губы и веки,
не отпущу на волю седое каре,
часы поуже, кольцо — аминь и вовеки.
зеленый
узор
пожелтел.

я хочу обкатать этот глобусик-землю
и выучить внуков игре в пианино,
в качалке плетеной с подстрочником дремля.
зажали
вы, жмоты,
слова на «же».

длинные платья, шляпы с плащами,
черное кружево, яркая осень,
каблуков никаких, никаких!, прощайте,
увольте,
бегите,
не ждите вопросов.

я — Лолита.
а вы не читали.