Погодка, в общем, была неплохая. Для января.
Светило солнышко. Чистое небо сияло. Свежий снег не казался грязным. Все было о´кей.
Даже у двух гастарбайтеров, расчищавших крышу прямо напротив моего окна, все было о´кей. Все было о´кей, хотя они уже пять часов почти без отдыха фигачили железными ломами лед с крыши и скидывали его вниз.
У них были очень уставшие лица, похожие на изюм. Людей они почти не напоминали. Мне было их жалко.
Я сидел в офисе. Это здание было построено безумным архитектором и состояло из двух частей — одна была узкая в четыре этажа, другая широкая в два. Я сидел в той, что узкая, и крыша широкой начиналась как раз рядом с моим окном. Иногда в летние деньки, если оставался в офисе допоздна, я открывал окно и ходил по крыше. Просто ходил по крыше туда-сюда и насвистывал какую-нибудь песню. Может быть, Рэя Чарльза а, может быть, блюз в духе Би Би Кинга — в зависимости от настроения.
Но сейчас зима, и в такие дни я не спешил открывать окно. Однако эти ребята на крыше, они сводили меня с ума. Я не мог сконцентрироваться на тексте, не мог заставить себя написать новую строку, не мог соорудить более-менее внятное предложение.
Вот черт.
Пришлось открыть окно.
— Эй! — крикнул я им, — Эй! Ребята! Сюда!
Они посмотрели на меня настороженно. Как бродячие собаки, они на все смотрели настороженно.
— Эй! — крикнул я опять.
Они посовещались. Пошел один, тот, который выглядел помоложе — совсем худой, кожа да кости.
— Сто? — спросил он, остановившись в пяти метрах от меня.
— Ребята, я не могу на вас смотреть. У меня сердце кровью обливается. Может, сделать вам чай?
Парни переглянулись.
— Сто? — вновь спросил молодой.
— Чай, говорю. Может, вам сделать чай? Вы полируете эту крышу уже без малого часов шесть. Пролезайте сюда, сделайте перерыв.
Они опять переглянулись.
— Перерыв?
Кажется, у них не было такого слова в лексиконе.
— Да, да, чертов перерыв. Кажется, но вам необходим.
Они переглянулись, но промолчали. Никто не шелохнулся.
— Так что?
Снова обмен взглядами. А они неторопливы, я погляжу.
— Ладно, — сказал я, — сейчас.
Я закрыл окно и сходил на кухню. У нас в офисе было что-то вроде кухни. Микроволновка, нож для резки, пара чашек, крошки. Я отрезал несколько кусков от батона, положил на них колбасу. Колбаса была старая, размякшая. Но они не в том положении, чтобы отворачивать от нее нос.
Я вернулся.
— Вот, — сказал я, — это вам.
Молодой уже вернулся на старое место и вновь скалывал лед.
— Бутерброды, — сказал я, улыбаясь, как само дружелюбие.
— Броды?
— Броды-броды. Давайте.
Обмен взглядами. Недоумение. Молчание.
Мне все это стало надоедать.
— Хотите жрать или нет, а? — спросил я.
— Жрать...
Они молчали. Они выглядели, как испуганные бродячие собаки, отвыкшие от человеческих ласк. Они не подходили ко мне.
— Ладно, — махнул я рукой, — черт с вами. Вы победили. Смотрите.
Я вытащил из кармана салфетку, положил два бутерброда на нее, а салфетку положил на железный подоконник. С той стороны окна.
— Видите? Это для вас, ребята. Налетайте. Я пойду. Может, вы стеснительные?
Они просто стояли и смотрели на меня. Их лица ничего не выражали.
Я закрыл окно и ушел. Все равно я уже ничего путного не напишу, подумал я.
На следующий день я первым делом посмотрел на крышу соседней пристройки. Бутерброды лежали на месте. Парней не было. Весь лед был сколот.
Я почувствовал небывалое одиночество.

Было очень холодно. Машину пришлось бросить за квартал до спортивного комплекса — проезд перекрыли. Я шел по морозу, стараясь на поднимать глаз, потому что боялся, глаза могут замерзнуть и думал, что зря не надел теплые носки.
То, что меня вынудили тащиться пол-километра свои ходом, было в высшей степени несправедливо. То есть, абсолютно нормально.
СКК издали был похож на потрепанную летающую тарелку. Вблизи он терял всякую привлекательность и становился обычным советским спортивным объектом.  Ему очень шло это слово — объект.
На торце висел плакат с надписью «Кубок Содружества» и флагами стран-участниц турнира. Почти все представляли бывшие республики СССР. Не было лишь грузинского флага. Футбол ведь идет рядом с политикой, верно? Кавказцев подменяли финны. Тоже в какой-то степени бывшие сограждане. Если копнуть поглубже.
На служебном входе двери открываются автоматически. Не разъезжаются, а именно открываются. Наружу. Я не был к этому готов, и одна створка саданула мне по руке. Потирая ушиб, я подошел к девушке за стойкой с надписью «аккредитация».
— Негостеприимные у вас двери, — сказал я, морща нос.
Охранник недоверчиво на меня покосился. Девушка подняла брови, мол, что у вас?
— У меня удостоверение прессы.
Я протянул ей корочку. Еще подумал, фотография дурацкая, жаль. Девушка на нее даже не посмотрела. Выписала мне пропуск в пресс-центр. Это была малоформатная бумажка, на которой было написано: «Пропуск в пресс-центр». И все. Мне даже ничего не сказали.
— Спасибо.
— Пожалуйста.
Внутри играли в футбол. Матчи на этом турнире посреди зимы шли один за другим. Один за другим. Конвейер футбола, не иначе. Сейчас играли финны и украинцы. На трибунах, как ни странно, хватало болельщиков. Может, тысяча, может чуть меньше. Я ожидал увидеть пустыню.
Я обошел футбольное поле с постеленным на нем искусственным газоном, чтобы попасть в пресс-центр. За воротами меня остановил охранник, я показал ему бумажку, и это сработало. Удивительно.
Потом я чуть не столкнулся с одним футболистом. Это был игрок литовской команды, он разминался рядом с полем.
— Куда прешь?! — шикнул он на меня.
Так я получил доказательство того, что культурные связи в СНГ не забыты.
В пресс-центре было не очень людно. Большинство журналистов должны были прийти позже, к матчу «Зенита». Я получил бейдж с надписью «пресса» и папку с документами. Папку можно было отправить прямиком в мусорное ведро. Полезного там было ноль. За исключением ручки с логотипом Российского футбольного союза.
Сделал себе растворимый кофе и пожалел об этом. Напиток получился ужасающе невкусным. Я поморщился и поставил его на столик. Сидевший рядом со мной журналист удивленно посмотрел на меня. Кажется, он решил, что я избалован.
Я поспешил оправдаться.
— У меня аллергия.
— А-а-а...
Кажется, меня простили.
Следующий матч я провел шляясь от одной трибуны к другой. Играла молодежная сборная России. Когда стало совсем скучно, я отправился бродить по окрестностям. За воротами работники СКК искали мяч. Его туда запульнул игрок, и мяч упал куда-то на трибуну, на которую не пускали болельщиков. Теперь три человека в синих форменных свитерах бродили между сидений.
— Куда он делся-то черт? — расстраивались они.
— А вы покричите, может, отзовется, — пошутил, проходящий мимо техник. Его послали к черту. И еще кое-куда. Как ни странно, сразу после этого мяч нашелся.
Позвонила жена:
— Ты скоро?
— Скоро.
— Хлеба не забудь!
— Я вообще-то работаю.
— Ну а после работы? Что тебе не купить хлеба?
— Хорошо, — сдался я, — хлеба, так хлеба...
Жена повесила трубку. Ее бесило, что я отправился на работу во время новогодних каникул. Еще неизвестно, заплатят ли мне за это.
— Ты едешь туда просто на футбол смотреть! — ругала она меня перед уходом.
— Да, ведь у меня такая работа...
— Ничего подобного — это зависимость!
— Значит, мне крупно повезло с работой.
— Тебе повезло с женой, а ты даже этого не понимаешь!
Она закрыла лицо руками и ушла. Я потоптался в коридоре и тоже ушел. На душе кошки скреблись. Такое часто бывает. Ох, уж эти кошки...
Наши в итоге выиграли, хотя литовская команда была мощнее, и вообще там играли мужики с залысинами и шрамами на ногах. Они выглядели так брутально, что журналисты боялись смотреть им в глаза.
Игроки молодежки с радостью соглашались на флеш-интервью. Почти все. Увильнуть старались те, кто уже играл в Премьер-лиге. Не знаю, почему. Может, они какую-нибудь бумагу подписывают: «свято клянемся избегать журналистов»... не знаю...
Следующим играл «Зенит». Вернее, его молодежная команда. Основной состав клуб решил не заявлять. «Основной состав вышел из СНГ», — пошутил один журналист в пресс-центре. Не знаю почему, но охрана перестала пускать людей за ворота.
— Лавочка закрыта.
Я не стал спорить. Поднялся в ложу прессы. Там сидело несколько репортеров и милиционеры. В основном, милиционеры. Вели они себя хамовато. Как не старался, я не мог понять, зачем они здесь. Охраняют нас от болельщиков? Или болельщиков от нас? Или они просто футбол смотрят?
Матч был скучный. «Зенит» выиграл. На пресс-конференции набился полный зал. Но вопросов было мало, а те, что задавались, были какими-то дурацкими. Мой тоже, кстати. Я спросил тренера про ротацию состава. Что за бред? Кому интересна ротация состава молодежной команды «Зенита»?
Я почувствовал угрызения совести. «Надо было остаться с женой», — думал я. Настроение вконец испортилось. Домой я возвращался расстроенный. Может, депрессия. А, может, мороз. Я так и не понял...
Булку забыл купить. Жена уже спала. Я тоже разделся и лег в постель, отвернувшись к стенке.