Я смотрю, как прежде, на тебя влюбленно.
Открываю сердце, как мальчишка, вновь.
Ты моя молитва, ты моя икона,
Ты моя любовь.

Жизнь порой, как сказка, чересчур красива,
Жизнь порой, как встряска, чересчур груба.
Ты моя надежда, и оплот, и сила.
Ты моя судьба.

Сейчас мне более полста,
Жизнь часто жжет-сечет крапивой.
А цель моя, как день, проста —
Чтоб ты была всегда счастливой.

И чтоб п о т о м, когда пути
Земные оборвутся наши,
Нам вместе по небу идти
И пить, как встарь, из общей чаши.

Твоя совершенная и необъятная душа,
Согревающая меня столько лет,
Говорит мне о главном:
О Боге.

Невозможно не быть верующим человеком,
Смотря на тебя,
Говоря с тобою,
Деля с тобою прошлое, настоящее и будущее.

Любовь — это религиозное чувство,
Которое полностью захватывает человека.

Глаза — ладони — свет — тепло.
Тепло, которое спасло
меня от черной стужи
и от чего похуже.

Ладони — свет — тепло — глаза.
Любовь, которая не за-
вершится после смерти.
Хоть верьте — хоть не верьте.

Замело дорожки… Но пока
Силы есть почистить их лопатой.
Быстро дом умрет без мужика,
А земля окажется распятой.

Ломиком долблю вселенский лед,
А жена зовет меня — к обеду.
Быстро дом без женщины умрет —
На потеху веку-оглоеду.

Что же будет д а л е е? С трудом
Отвечают городские дети.
Плохо будет, если бросить дом
И не передать по эстафете…

Трудно пережить беду,
Если выгореть дотла.

Это счастье — я уйду.
Это горе — ты ушла.

А земля малым-мала.
А зима белым-бела.

А душа твоя безгрешная.
А любовь моя безбрежная.

Это кто такой? Калека?
Призрак? Сказочный герой?
Половина человека
Ходит по земле сырой.

Ходит вдоль домов, коттеджей,
Шепчет горькие слова
И все плачет об ушедшей
Половине номер два.

В заведения фастфуда
Он приходит и в "Магнит".
На такое чудо-юдо
Люд испуганно глядит.

Сильно этого мужчину
Долбанул фарватер дней.
А вторую половину
Потерять всего страшней.

Не беден — смел, трудолюбив,
Успешен и продвинут.
Но смерть — единственный актив,
Который не отнимут.

Я совладелец (хоть и клерк)
Большой конторы смерти.
А жизнь — секундный фейерверк
Добра и зла — поверьте.

все равно продолжается жизнь
все равно я смотрю ввысь
потому что Бог это любовь
а любовь это ты

как тевтонец гремит броней
этот мир — на меня ползет
все равно продолжается жизнь
все равно я смотрю ввысь

все равно ты со мной во мне
даже если сейчас далеко
потому что Бог это любовь
а любовь это ты

а в Быково идет снег
а весною пойдет дождь
и никто не ушел навек
потому что нельзя уйти

и глаза вновь глядят в глаза
и слезу я смахну рукой
потому что Бог это любовь
а любовь это ты

— Что у тебя хорошего?
— Я живу.

— Что у тебя плохого?
— Я умру.

— Что у тебя хорошего?
— Я умру.

— Что у тебя плохого?
— Я живу.

— Что у тебя хорошего?
— Я живу.

Иду на работу, как будто на фронт.
Меня вдохновляет фартовый Джеймс Бонд.
Клиенты, как черти, куражатся гадко.
Как жаль, что моя не стреляет рогатка.

Клиенты куражатся, кровушку пьют.
Во власти клиентских бесчисленных пут
Я плачу, как плачет, наверно, путана,
Торгуя собой день и ночь, непрестанно.

…А раньше я часто лежал на печи,
И ел дармовые, простые харчи,
И лекторов слушал смешных и речистых.
А все ж было здорово при коммунистах.

Летят — как смерч — года,
Друг друга обгоняя.
Уйдет одна орда —
Придет орда иная.

От стародавних лет
До нынешней напасти
Орда меняет цвет,
Да не меняет масти.

Прет напролом орда,
Ей хочется подраться.
И вновь вопрос: "Куда
Крестьянину податься?"

Я стоек, как Джеймс Бонд.
Но жизнь не бочка меда.
Скорее, это фронт,
И порох, и невзгода.

И некуда удрать
От пороха и дыма.
И каждый миг удар
Держать необходимо.

Это вечер и Балканы,
И тревога, и т. д.
Зло балакают бакланы
О беде, о беде.

Но букашки и стрекозы
Говорят: "Живи, живи!"
И смешные шепчут розы
О любви, о любви.

На землях этих, Богом данных,
Слились и речи, и ручьи.
На солнечных — родных! — Балканах
И дни, и ночи горячи.

Здесь каждый куст — услада взгляда,
Здесь каждый грешник обогрет.
Здесь во главе угла Эллада,
Но явствен и османский след.

Люблю гудящий гул Стамбула,
Люблю несуетный Бургас…
…Молюсь, чтоб здесь не полыхнуло,
Как полыхало много раз.

Пусть будут слаще, чем цукаты,
Рассветы чувственных Балкан.
Пусть голосистые цикады
Поют, как Хиль и Мулерман.

Пусть зреют грозди винограда,
Пусть к небу тянется левкой.
…Моя душа не виновата,
Что на Балканах ей легко.

— Мне перестали быть отрадою
Земные грешные пути.
За монастырскою оградою
Мечтал бы я себя найти.

— Живи, люби и пыл умеривай,
Не возносись так шибко ввысь,
Вериги старца не примеривай,
Трудись в миру, твори, молись!