Человеку хочется
нужности, важности, благодарности.
Он боится
ненужности, неважности, неблагодарности.
И поэтому, если котик хромой
смотрит в душу глазами,
почти человечьими,
мы хватаем его домой,
кормим, и гладим, и лечим его.
Котик трётся, мурлычет, благодарит
за леченье, за ласку, за ужин.
Человек нужен коту,
потому что
кот
человеку нужен!

Если ядерный гриб вознесётся над миром, брат,
Будет уже не важно, кто прав, а кто виноват,
Кто защищал свой дом, кто развязал войну,
Кто материл детей, избивал жену,
Кто писал картины, растил цветы,
Кто молился за мир, соблюдал посты,
Кто созидал вакцину от всех смертей,
Кто любил чужих, как своих, детей,
Кто на раны мира накладывал швы —
Все они будут немножечко, брат, мертвы.
"Боги" не верят в Бога, и в рай, и в ад —
Вот она — жизнь,
вот она — красная кнопка, брат.

1.
Непрошеное прошлое огорошило,
Стреножило, растревожило
Снами в стекло подсознания —
Хрупкая бабочка подо льдом.
Дом — это наш и не наш дом.
Свобода, гора барахла на стуле, чай до утра.
Милый плакат. Жизнь напрокат.
Может, вернёмся, сестра?

2.
Пыльные куклы на чердаке,
В них не играет никто.
Ушки завязаны на макушке.
В сером нелепом пальто
Дни ускользают. Как письма оттуда —
Ближе, чем далеко.
Ты нашел ли свою свободу?
Нашёл ли себя — маленького-большого?
Хочется просто обнять тебя: "Всё хорошо".
Ты говоришь: "Я обрел всё на свете.
Себя — не нашёл".

Вот яблоко.
Вот долбаный укус
и поворот куда-то не туда.
Над нами раскрошился ветхий нимб,
потухла восьмирогая звезда.
Ждём новую.
Растим свои сады
По разным рукавам одной реки.
Все близкие
зачем-то далеки.
Ты стоишь храм,
разрушенный дотла.
Кирпич на камень —
в небо Вавилон.
И яблоки гниют со всех сторон.

Мы говорим на разных языках,
Но дышим — на одном.

Меня накрыло лесом, как волной, —
Безветрием, безлюдьем и бесптичьем.
Я стала целым городом, страной,
Планетою, космическим величием…
Пульсирующим миром.
Невойной.

крещенский холод и собачий лай
Цой жив из всех колонок
на районе
морозные звучат колокола
душа трещит по швам
и голубь на иконе
как Истина
над прорубью во лжи
трепещет крыльями
огонь
в поющих капиллярах
о Боге возвещают
гаражи
метели виражи
морозные удары

Качай меня, баюкай, утешай,
Подуй на все ушибы и царапки.

Я так давно уже играю в прятки,
Стараюсь показать, что я большая.

Вот новый день — пустышкою во рту.
Пустышка не заполнит пустоту.
Но каждый в глубине своей влеком
Не горьким дымом — тёплым молоком.

Живём, скажи, по плану — хорошо:
Вот сказочка, вот каша, вот горшок.
И мамочка, как солнышко в раю.
Качай, баюкай, баюшки-баю.

Летучий дух фанеры над Парижем.
Нам август выжигал глаза и руки
Горячим маслянистым чернозёмом.
На крыше неказистого сарая —
На крыше мира мы
Ловили звёзды.
Холодный космос наблюдал за нами —
Сам космос наблюдал и улыбался.

Какое дело космосу большому
До нашей до любви до местечковой?
Он любит нас за то, что мы сегодня
С наивностью детей считаем звёзды
И говорим о тайнах Мирозданья.
Мы — из земли, мы — в землю, мы — Земля.

Выйди вечером из парадной,
обними мостовую, губами к поребрику приложись.
Разведи непокорные бёдра моста
и Неве загляни в ледяные очи.
Выпей с грифонами "Балтику"-тройку (а можно девятку).
И спроси: "Что нового, братья грифоны,
в нашем возлюбленном городе?"
И расскажут грифоны последние светские новости.
И пошлют тебя снова за "Балтикой" (лучше портвейном).
Заберут тебя в сказку на огненных крыльях сусальных,
пока Спас на Крови и Исакий
не разбрызгают утренний звон.

Вдохновение выдохлось.
Кое-как с койки —
на кухню —
Намажу бутер.
Ощущение значимости даёт компьютер.
Ощущение дружбы даёт компьютер.
И меня нет как будто.