ОЛЕГ МОШНИКОВ
Олег Эдуардович Мошников родился в 1964 году в г. Петрозаводске. Окончил Свердловское высшее военное политическое танко-артиллерийское училище. Служил заместителем командира военно-строительной роты, в государственной противопожарной службе МВД и МЧС России по Республике Карелия. Публиковался в журналах "Север", "Карелия", "День и ночь", "Урал", "Уральский следопыт", "Юность", "Наш современник", "Приокские зори", "Молоко", "Огни Кузбасса", "Мир Севера", "Менестрель", "Двина", "Сибирские огни", "ОБЖ", "Военные знания", ежемесячнике "День литературы" и еженедельнике "Литературная Россия". Автор четырех сборников стихов и трех книг прозы. Член Союза писателей России. Живет в Петрозаводске.
РАЗДУМЬЕ НАД КНИГОЙ
Дмитрию Ермакову
Отчину, род и жену почитай —
День отгоревший, дарованный Богом.
Книгу — в преддверии снов — почитай:
В ней говорится о том же, во многом...
Судеб рассыпанных опыт иной —
Многим не даст уподобиться твари:
Бросить в слепого снежок ледяной,
Словом ранимое сердце ударить.
Сила — не в долгом плетении фраз,
Деланых, громких, пустых изначально:
Полон раздумий короткий рассказ —
Сила в любви и межстрочном молчанье.
* * *
Сердечная рана — Россия,
Воюющий гордый Донбасс...
Пришел на равнину Мессия —
В непаханом поле погряз,
В пристрелянной роще багряной,
Очерченной мертвой рекой.
Россия — сердечная рана —
Горит и горит под рукой.
* * *
Пепельный занавес... Брэдбери прав:
Предугадать — позволительно гению.
Полный советской фантастики шкаф,
Пыльная классика — к уничтожению.
Приговорен Достоевский — к огню,
Вслед за Лесковым — Ефремов и Горький
В новом районе раз восемь на дню
На БМВ подъезжают к помойке.
Что навороченный съел Интернет,
В мусор — вязанками — свалено просто...
Будут бесценны — за давностью лет —
Книги "живые", как первый "Апостол".
БЕССМЕРТНАЯ ВЫСОТА
День отгоревший, дарованный Богом.
Книгу — в преддверии снов — почитай:
В ней говорится о том же, во многом...
Судеб рассыпанных опыт иной —
Многим не даст уподобиться твари:
Бросить в слепого снежок ледяной,
Словом ранимое сердце ударить.
Сила — не в долгом плетении фраз,
Деланых, громких, пустых изначально:
Полон раздумий короткий рассказ —
Сила в любви и межстрочном молчанье.
* * *
Сердечная рана — Россия,
Воюющий гордый Донбасс...
Пришел на равнину Мессия —
В непаханом поле погряз,
В пристрелянной роще багряной,
Очерченной мертвой рекой.
Россия — сердечная рана —
Горит и горит под рукой.
* * *
Пепельный занавес... Брэдбери прав:
Предугадать — позволительно гению.
Полный советской фантастики шкаф,
Пыльная классика — к уничтожению.
Приговорен Достоевский — к огню,
Вслед за Лесковым — Ефремов и Горький
В новом районе раз восемь на дню
На БМВ подъезжают к помойке.
Что навороченный съел Интернет,
В мусор — вязанками — свалено просто...
Будут бесценны — за давностью лет —
Книги "живые", как первый "Апостол".
БЕССМЕРТНАЯ ВЫСОТА
Бойцам 313-й стрелковой Уральской дивизии,
павшим при обороне Петрозаводска
павшим при обороне Петрозаводска
Раскоп, землянка вполнастила...
В масштабах фронта невелик
Рубеж — и бруствера хватило,
Где выложил поисковик
Противогаз, две каски, кружку,
Побитым гильзам несть числа...
Среди вещей смотрелись чуждо
Осколки винного стекла.
Потомки павших помянули?
А может, фляжку не донес
До губ, простреленную пулей,
Солдат — кто в землю эту вмерз?
Кто без вести пропал в подзоле —
Раскоп карельский даст ответ!
Ребята прятали мозоли:
Солдатских медальонов — нет...
* * *
В мурманских скверах — рябины стоят,
Гроздья — в зеленой листве — не горят:
Намертво взяты морозным огнем
Черные кисти — вечорошним днем —
Берегом кольским, на склонах Хибин...
К черту — Варшава, Нью-Йорк и Берлин!
Тянутся к нам — из донецких руин —
Тонкие ветви сгоревших рябин:
В скорби о тех, кто любил и любим,
Черные грозди — на вечный помин...
* * *
В круглых очках и шляпе,
Рядом — в лесочке ближнем,
В пестром осеннем крапе
Дня — узнаваем Пришвин.
Пришвин? Определенно!
В стежках болотин дрожких,
Справа — во мхах зеленых —
Горсть отыскал морошки.
Переложив корзинку,
Слева — сорвал волнушку.
Росную паутинку
Тронув, стальную дужку
Легких очков поправил.
Призрачный, иллюзорный...
Слева от тропки, справа —
Промельк блеснет озерный.
Под козырьком ладони
В стеклах заря займется.
И проберется донный
Луч в кладовую солнца.
В масштабах фронта невелик
Рубеж — и бруствера хватило,
Где выложил поисковик
Противогаз, две каски, кружку,
Побитым гильзам несть числа...
Среди вещей смотрелись чуждо
Осколки винного стекла.
Потомки павших помянули?
А может, фляжку не донес
До губ, простреленную пулей,
Солдат — кто в землю эту вмерз?
Кто без вести пропал в подзоле —
Раскоп карельский даст ответ!
Ребята прятали мозоли:
Солдатских медальонов — нет...
* * *
В мурманских скверах — рябины стоят,
Гроздья — в зеленой листве — не горят:
Намертво взяты морозным огнем
Черные кисти — вечорошним днем —
Берегом кольским, на склонах Хибин...
К черту — Варшава, Нью-Йорк и Берлин!
Тянутся к нам — из донецких руин —
Тонкие ветви сгоревших рябин:
В скорби о тех, кто любил и любим,
Черные грозди — на вечный помин...
* * *
В круглых очках и шляпе,
Рядом — в лесочке ближнем,
В пестром осеннем крапе
Дня — узнаваем Пришвин.
Пришвин? Определенно!
В стежках болотин дрожких,
Справа — во мхах зеленых —
Горсть отыскал морошки.
Переложив корзинку,
Слева — сорвал волнушку.
Росную паутинку
Тронув, стальную дужку
Легких очков поправил.
Призрачный, иллюзорный...
Слева от тропки, справа —
Промельк блеснет озерный.
Под козырьком ладони
В стеклах заря займется.
И проберется донный
Луч в кладовую солнца.