***

Любое зданье на закате дня
Становится архитектурным чудом.
И Парфенон ему почти родня,
Оно наброском кажется, этюдом,
Вечерний свет, неотразимый свет
С его невероятными тенями
Колонны расставляет, где их нет,
А статуи тайком приходят сами.

Живой узор клубится на торце,
На трещинах играет и заплатах, —
И человек живет, как во дворце,
Минут пятнадцать, двадцать, как в палатах,
Вознагражден сверканием стены
Кирпичной, как сиянием чертога,
И видит, что для солнца все равны,
Все призваны, а значит, и для Бога.


***

Читаю: в доме пахло резедой,
И думаю: как пахнет резеда?
Не свежестью ль, не радостью земной?
А если беспокойством, что тогда?

Или сомненьем, страхом, может быть?
Тогда не стали б в доме резеду
Держать! Не знаю, запах с чем сравнить,
И сказано, что в доме — не в саду.
Что делать? До конца рассказ прочесть,
Тогда уловишь запах резеды:
Любовью и надеждой, так и есть!
И призвуком несбывшейся мечты.


***

Какую музыку безумную,
Однообразную какую,
Не духовую и не струнную
Играет дождь напропалую,
Покажется, что фортепьянную,
Но нет, по странному капризу
Он дробь заводит барабанную,
Гремя по ржавому карнизу.

И тяжек гул, и жить не хочется,
Темно на улице и дома.
И ждешь, когда всё это кончится,
И стыдно нервного синдрома
Тоски, и надо быть разумнее,
Не говорить, что всё немило.
А что, при Моцарте и Шумане
Дожди не шли, душа не ныла?


***

Я птиц никогда не кормил.
Какое-то предубежденье
Мешало: мне голубь не мил,
И утка внушала сомненье.

Насколько же лучше меня
Старушки с кульком наготове.
Им нравится эта возня,
Кормёжка, дай бог им здоровья!

В саду над прудом золотым,
Где тянется к иве осока,
Наверное, с птицами им
Не так, как без птиц, одиноко.


***

Покажи мне смельчака любого,
Я-то знаю, что он тоже трус,
Потому что есть такое слово
"Старость", очень горькое на вкус.
От него отделаться усмешкой
Невозможно, как бы ни был смел,
Отведешь глаза — тебе кромешный
Уготован горестный удел.
Маяковский браунинг приставил
К голове, Хемингуэй — ружье,
А уж как заботились о славе,
Как храбрились, веруя в нее,
О посмертном думая величье,
К памятнику примерялись как!
Но стареть — простой удел, обычный.
Дворник смел, учитель и рыбак!


***

"Кто умен, тот ждет перемены ветра
И в наплыве бед, и в слепой удаче".
Здесь не только мысль, но и прелесть метра
Стихотворного, гибкого, — много значит!

Я согласен с тем, что сказал Гораций,
И добавить нечего, — горы, реки
Те же самые, и облака толпятся.
Всё, что следует, сказано в первом веке.

"Кто умен, золотой середине верен", —
Тоже верно. Текла бы вода по трубам,
Клен в окне шелестел, запирались двери…
Но, Гораций, позволь иногда быть глупым.