* * *

Оклеивают окна киевляне,
взамен бумаги нарезая скотч, —
познание физических явлений
с умением ушедших поколений
в крови соединяется точь-в-точь.

Но от гражданской нынешней войны
прилета ждут с обратной стороны,
где на востоке призрачной страны
в районе северодонецкой поймы
бетонной пылью позанесены
оконные расстрелянные проймы.

И посреди ленивой канонады
на свежем ветерке и матерке
по ту и эту сторону команды
разносятся на русском языке…


* * *

…И торкнуло: может, и впрямь не зря
мне десять минут прохладцы
до места расстрела того царя
со чада и домочадцы?..

Гневится аккаунтами бомонд —
кто прямо, кто намекая.
И вот уже снова в ходу Бальмонт,
порочащий Николая.
Эмоцию пиксель не передаст,
а выбор понятен: да — нет…
Глазами по свите: а кто предаст,
и кто на курок надавит?
Но и в переплясе огня и льда
подчас ни к чему оттенки.
Чего выкаблучиваться, когда
лопатки уже у стенки?
Сегодня решай, словно сердце рви,
а завтра — гораздо плоше.
Сегодня — не столько еще крови,
а завтра — гораздо больше.
Сегодня — еще не любой ценой,
и завтра еще не стынет.
Не будет у русских страны иной,
проспать — и такой не станет.
Приступят — не сыщешь потом имен:
одни костяки да заросли…
И слава Богу, что разведен,
а обе царевны выросли.


* * *

Наслаждаясь исходом холодной войны,
я бродил по останкам Берлинской стены —
хоть и красной чертою продлилась,
хорошо, что к чертям провалилась.

Не минуло тогда двадцати и пяти,
как я видел ее в недоступной плоти:
если в камень одета граница —
ни дотронуться, ни прислониться.

А теперь красота, а теперь лепота —
проходи в Бранденбургские ворота.
Поглядеть на стеклянноголовый рейхстаг —
по сегодняшней мерке, пустяк…

Но я чуял подошвой: бугрится асфальт
и брусчатый покачивается базальт:
то ли прорва еще не схватилась,
то ли просто земля подавилась.

Так и прожил расслабленные времена,
ожидая, где вывернется она —
на которой кровящей границе
в ощутимой плоти возродится…

Как сегодня бы здорово было, ей-ей,
насладиться исправностью чуйки своей,
если б неумолимо и резко
по-живому не шла занавеска.


* * *

От красного вина
хмельна, недалеко
качается война,
как маятник Фуко.
Пойдет налево — ах!
Пойдет направо — бах!
И оседает страх
на сестриных губах.

От шевеленья льда
на тихие дворы
лавиною вода
срывается с горы,
а оглянись назад —
навряд ли на авось
поймешь, кто виноват,
что это началось…

Во временной петле
раздвоились часы,
не стало на земле
ничейной полосы.
И не переменить,
коль маятник не врет…
И как разъединить,
никто не разберет.


* * *

Спрашивать за вину ли
c того сперва,
кто сыплет зерна
в тяжкие жернова?
Или виновен более,
кто зерну
дал на прокорм
разверстую глубину?

Зубы драконьи
или живая рожь —
глядя на комья,
сразу не разберешь.
Жизни ли возрождаться
из-под руки?
Надо ростков дождаться
или муки.

Выйдут ли караваи
потом туги,
или раскрошатся
каменные круги?..
Хлебною плотью
да на драконий зуб —
оборони щепотью
касанье губ…


* * *

Хоть еще Россия велика,
некуда опять нам на попятную.
Были войны после сорок пятого —
а подобной не было пока.

Жизнь моя в запасе прожита,
а не под зелеными погонами
потому, что жизней миллионами
наперед оплачены счета.

Долгий мир не всякому вредит,
но, похоже, кончился кредит —
те, что не пошли на мировую,
новых повели на мировую.


* * *

Когда до западной границы
война подвинется и минется,
мы всех оплачем: и донецких,
и мариупольских, и винницких,
одесских, харьковских и киевских,
рязанских, белгородских, кировских —
перечисляй без перескока
тех, кто теперь и раньше вскинулся
от Чопа до Владивостока…
Тех, кто упал побитым колосом
так, что не вынести, не вывезти,
по городам и лесополосам
без погребения и без вести —
огаличенных, ополяченных,
но преуспевших ненамного…
И тех, чьей гибелью оплачена
победа, а не перемога.

Скажи их рядом или выкричи.
Когда не против — или-или,
два слова этих — тоже родичи:
превозмогли — и победили…
Победа — потому что пятиться,
похоже, дальше не получится.
Не все повинные поплатятся —
иные вовремя покаются,
иные за морем очутятся.
Но с ними после, а в победное
сулимое переиздание
услышь за музыкою медною
рыдание как понимание…


* * *

Все чередою — по силе
данного лету тепла.
Время пришло — распустили
лилии колокола,
да не единым порядком,
и не понять одного:
звонница встала над грядкой
или посты ПВО —
или воскреснувший диктор,
выйдя на свет из метро,
снова зачтет в репродуктор
сводку Совинформбюро,
что нам порою осенней
в темные ждать вечера…

В воинской части соседней
выла сирена вчера…