***

Надо же что-то там преодолеть,
Надо же чем-то там переболеть,
Мир цифровой ощутить как большую клеть,
Выйти из клети.
Надо писать "Всё слава богу, мам!" —
Солнышко-смайл желательно по утрам.
Надо похерить инсту и телеграм,
Мы же не дети.

Надо на шею что-то — шелка, бамбук…
Надо нашедшим Шиву убавить звук.
Надо забрать котёнка из добрых рук
Хоть до субботы.
Надо уметь тихонько, едва урча.
Надо забыть про лечащего врача.
Видеть, где Вилли Винки, где саранча
Сумрачной роты.

Надо ещё мотнуть головой вот так.
Что там с моста и как там опять с листа
Или из пулемёта та-та-та-та —
Вечные гонки
Бабочек в корабельных прожекторах,
Баночек молодильных "Ещё не крах",
Только одно, пожалуй, увы и ах —
Жалко котёнка.


***

Чёрный кот на подоконнике,
Чёрный ворон за окном.
Всё бы кортики да котики,
Столько лет всё об одном.

Золотые одуванчики,
Парус, брошенный в траве.
Все мы девочки да мальчики,
Если честно на просвет.

Осень скалится да пенится.
Ворон — острые крыла.
Я уже ничья не пленница,
Я не Золушка — зола

По миру, по небу — россыпью,
Пылью, семенем, росой,
Подростковыми вопросами,
Самолётной полосой,

Росчерком в конце скитания,
И ресничкой меж страниц,
И касанием летания
Снизу вверх да сверху вниз

В одуванчиковы венчики,
В перекличку на заре
Удивлённых человечиков
В ноябре.


***

Виртуозно в воздух метать ножи,
Имена, названия, этажи,
Ну, ещё про лапы-хвосты скажи,
Паспорта и СНИЛСы,
Я же всё спалила, стопой сложив,
Серебристым пёрышком откружив.
Мне важней, чтоб Ромка остался жив —
Вам же и не снилось.

Я бесшумный поезд, который ждут.
Я молочный сон, медицинский жгут,
Я шумелка мышь, и шуршалка кот,
И ледовый лучик.
Мальчик встанет, сморщится и пойдёт.
Далеко пойдёт, высоко взойдёт —
Говорили маме и в три, и в год —
Он же самый лучший.

За окошком дождик, а может — снег.
Подставляй ладони, лови во сне
Их, которых толком не ждали, не
Пойми как зачали, —
Обречённых жить осторожно-зло,
Пережав картинку, в картон — стекло.
В колыбельной девочке повезло —
Брат сестру качает.


***

А в жизни оно ж не в книжке, оно грубей.
Не убей, не убий — да ладно, поди убей.
Или просто поди уже что-нибудь да реши!
Ну а ты ни с места, ты точишь карандаши.
Ничего важнее, как в детстве, — "пап, почини!..".
Почини мне белый и белый, как эти дни,
Ни луча, ни блика, ни кряквы, ни снегиря,
Ни еловой темени в поступи января,
Ничего цветного, откуда родится боль,
Я их все догрызла, я смех превратила в соль,
Соле миа — солнце, жёлтый совсем исчез,
Я ж им раньше — дом, и ветер, и сон, и лес,
И ещё зелёным и рыжим во всю-то дурь…
И ещё — не стыдно, но первой ушла — лазурь.
Соль и снег, два белых, хватит и одного.
Ты смеёшься, а я дышу твоим рукавом,
Молоком — куда там, порохом-табаком,
И мелькают буквы, снежинки, бабочки, в горле ком —
Я нечаянно, пап, зачем, ну оставь себе-то —
Ты забыл, тебе ж ещё ух какое лето
Рисовать во всю ширь небес, в колокольный рост!..
А в ответ — перезвон снегов, переливы звёзд.
Потому что отец — он как Пушкин, как Дед Мороз.


***

Это, верно, горелая гречка.
Это, верно, плохой интернет.
Реферат о влиянье наречий
На осмысленность внешних примет,
Почерк девичий, глупая встреча —
Я в наивных листочках жила…
Это в нашем приречье-заречье
Выгорают миры добела,
Прилипает ко дну — основное,
Лай собачий, чумная сума…
Наречёшься немыслимым Ноем —
И ковчегом укроет зима.


***

Вот он приходит к ней со своей весной —
Бедных потомок дней, утонувший Ной,
След от саней, огарочек, перегной —
Если вглядеться.
Я, говорит, Пегас — но смещенье плит,
Я бы в бега, священник и Гераклит,
Вся недолга — долгать бы, но вот болит
Вечное детство.

Ты разгляди, узнала же — улыбнись.
Много ли, мало — яблоком только вниз.
Ты же летала — да из-под звёздных риз
Под одеяло.
Под полотенце голову — что-то на-
помнит, когда стою, а за мной — стена.
Выжжена степь, страна, перестон-струна
Отгоревала.

Ты же моя.
Ну как ты могла тогда.
Сани бежали, высились города.
Да — и вперёд, а прочее — ерунда,
Кто чего скажет…
Вот он приходит к ней и копытом бьёт.
И всё ясней, веснее который год —
Даже во сне достанет и достаёт —
Крыльями машет.


***

Господи, дай мне быть быстрой и лёгкой —
Линией тайною, мышкой-полёвкой,
Вьющейся прядью у злого виска,
Узкой дорожкой — стремглав в облака,
Промельком мысли, дыханьем шмеля,
Лужицей первой среди февраля,
Чтоб под Твоею плескаться пятой,
В книге Твоей — проходной запятой,
Или слезой на щеке старика —
Не отпускай меня, не отпускай!
И в темноте не высвечивай путь,
Дай мне споткнуться, не дай мне уснуть,
Если надломлена — переломи,
Крепко сожми и с собою возьми.
Если курюсь на ветру — угаси,
Сунь меж губами, с собой унеси.
Это же просто — обугленный край…
Хочется раю? Ну, вот тебе рай.


***

Людей так много. Все люди разные.
По большей части мы все прекрасные.
И каждый рвётся со дна колодца,
Как Жучка — помнишь? — не расколоться,
Не пасть, не сгинуть, не захлебнуться…
Какие песни над нами вьются!
Какие звёзды со дна смеются!
И люди рвутся, и люди бьются…

Хотелось — звёздочкой. Так знакомо.
Но я же Тёма. Тот самый Тёма.


***

Ну вот и всё: благодари за ветер,
За честное движенье февраля,
За предвоспоминания о лете,
За то, что в рифму просится земля —
Бездомное святилище бездомных,
За музыку седеющих небес,
За недругов и незвуков укромных,
Благую чушь болтающих тебе
По памяти, по злости, в интернете, —
Любимые, любимые насквозь
Собезвременники, сорочьи дети —
Навзрыд, навскидку, напрочь, на авось…


***

В этом домике — только болеть,
Под простынкою тихо белеть —
Тлеть.
В том же доме — да только курить,
Говорить, говорить, говорить —
Рыть.
А теперь — ни окна, ни шиша,
Ни обложки и ни шалаша —
Ша.
А теперь — ни кола, ни угла,
Я нагая ногами пришла —
Жгла.
Я же чуяла — ты меня ждёшь
В этой сказке про солнечный дождь.
Ложь,
Растворяясь, уносит сама
Все былые дома-терема —
Тьма.
Я лучинка, и я горяча,
Кровь и кровля, рычаг и очаг —
Наг,
Как же светишься ты в темноте!
Мы давно улета… улете…
Стены-тени-тенеты-молва,
Кружка-ложка, смешки в рукава,
И снежки, и стежками — трава,
Прорасти-прораста, дважды два —
Голова ты моя, голова,
Вся-то жизнь улетела в слова.
Просыпаюсь — и снова жива
Я.


***

Великий пост и третья мировая.
В учебниках напишут с "Т" большой.
Кто слёзы, кто чернила проливая,
застыл, а кто своё — "не будь лапшой"…

Ни макарон, ни сахара — и хрен с ним.
Вода-водяра в жилах — вот беда.
Так выжми нас, мы Твой огонь, и кремний,
и блудных чад ленивые стада.

Даруй свободу горечи и цели
и привкус крови истинной во рту,
чтоб сыновья на торжище не пели
и дочки не рожали в темноту.


***

Ну, всё. Ну, всё, ну, всё. Киным-кино.
Не можешь ты — я не могу тем паче
Смотреть в экран, вовне, в себя, в окно:
Всё то же — мальчик поседелый плачет.

Ты мне сказал: "Ну, у тебя и крест!.."
У нас — кресты. У каждого — по мерке.
Люблю смотреть, как мой мужчина ест.
И сумерки люблю, и взгляды-сверки…

Свершается — про нас и больше нас.
Второй петух пропел для всякой твари.
И мальчиком нерукотворный Спас
Глядит, вдыхая общий запах гари.