Согласитесь, что быть сильным – это здорово. Особенно для мальчишек.
Нас было трое друзей. Я, Павел и Николай. Неразлучная троица. Росли мы в условиях почти девственной природы, в деревне. Зимой в валенках, весной в калошах, летом босиком. Дрались по договору, до первой крови. И ещё была заповедь: "Лежачего не бьют". И был у нас кумир. Борец, учитель физкультуры Пётр Васильевич Вегеро. С восхищением наблюдали мы, пацаны, как он на речке делает всякие выкрутасы, как прыгает с вербы в реку, как плавает. Всё в нём казалось особенным, необычным. Про него ходили легенды: на первенстве области он так припечатал своего противника, что того уносили с ковра; нет, он за сорок секунд уложил своего противника на лопатки. Много сказок и мифов придумывали мы, чтобы как-то подчеркнуть особенность этого человека.
И вот однажды – дело было на речке – затеялась возня среди пацанов, кто сильнее. Тогда сильным считался тот, кто повалит противника на землю и удержит его определённое время. Согласно принятым правилам, запрещалось кусаться, царапаться и тыкать пальцами в глаза. Мне достался коренастый парень, он жил на соседней улице и был старше меня на три года. Мы сошлись, страшно сопели, стараясь повалить друг друга, как вдруг он быстро захватил меня за шею и опрокинул неожиданно на землю. Его руки были сомкнуты в замок, он удерживал меня, а я старался вырваться что было силы, но он так сдавил меня, что я начал задыхаться, кровь ударила в виски, злость и обида распирали сердце. Я осознал уже, что мне не вырваться, когда услышал голос физрука: "Ну, малышня, вставайте! Так нельзя! Остановитесь! Ты же ему воздух перекрыл, а ещё смотри, как сжаты кулаки, так можно сломать пальцы".
Мы поднялись. Этот человек был для нас легендой. А он немного помолчал, как будто что-то у себя в уме прикидывал, потом сказал: "Завтра я вас жду в спортзале. Есть идея заняться с вами борьбой. Вы как, согласны?" – "Согласны!" – звонко прокричали мы в ответ.
Я не мог дождаться утра. Так хотелось побыстрее попасть в школу, а потом в спортзал, где нас будет учить борьбе человек, которого мы боготворили.
И вот мы пришли на первое занятие. Павел Васильевич построил нас, записал к себе в журнал по фамилиям и именам. Потом каждого из нас взвесил на весах и тоже внёс в журнал. Мы по его команде разложили маты, поверх них он накинул огромное жёсткое покрывало. С помощью верёвок маты были стянуты и покрывало закреплено.
"Это борцовский ковёр, – сказал Павел Васильевич. – Тут мы с вами будем проводить тренировки. Тренировки будут проходить во вторник и четверг с пятнадцати до восемнадцати. А сейчас домой. Завтра первая тренировка".
Тренировка началась с того, что тренер назначил меня, Павла и ещё одного мальчика ответственными за чистоту. И для начала потребовал, чтобы мы вымыли шваброй пол возле ковра. Мы решили проявить строптивость и заявили, что пришли сюда учиться бороться, а не мыть полы.
"Смысл борьбы в противостоянии силе. Только физически и духовно сильный спортсмен способен координировать своё состояние и одержать победу. А победа – это результат самодисциплины и контроля. Кто не согласен, может выйти из строя и уйти домой", – всё это Павел Васильевич сказал спокойным голосом. Его уверенность и какая-то внутренняя сила остудили наши головы, мы взяли ведро, швабру и протёрли пыль вокруг ковра…
Прошли годы, из пацанов мы превратились в юношей, умеющих управлять собой, своим телом и своими помыслами. Я окончил школу, получив первый взрослый разряд по вольной борьбе. Как многие мои сверстники, был призван в ряды ВС СССР. Службу проходил в Группе советских войск в Германии. При распределении по ротам всплыла моя борцовская история, и вместо того, чтобы стать командиром танка, меня назначили командиром разведывательного отделения. Потом была учёба в Алма-Атинском военном училище имени маршала И.С. Конева. На первом курсе у нас проводилась спартакиада, и я вызвался для участия в состязании. И вот первый бой. Я выступал в весе до 62 килограммов. Мне противостоял курсант-казах. Что мне бросилось в глаза, так это его стойка. Низкая, с отставленной ногой. Он походил на хищную птицу. Я же стоял в высокой стойке, равномерно распределив вес тела на обе ноги. После команды судьи мой противник куницей проник к моим ногам и, захватив их, перевёл меня сначала на колени, а потом и в партер, после этого дожать меня было для него делом нескольких секунд.
"Туше!" – произнёс судья.
Так я впервые познакомился в борьбе с элементами куреша. А к концу обучения в училище выиграл первенство Среднеазиатского военного округа и выполнил нормы мастера спорта СССР. Вместе с лейтенантскими погонами на моём кителе сиял заветный значок.
Впереди меня ждал ещё один поворот судьбы, где главную роль тоже сыграла борьба. В округе развернули бригаду специального назначения. Срочно понадобились молодые офицеры с хорошей спортивной подготовкой, не ниже первого разряда. И вот мне поступило предложение стать командиром группы специального назначения. Я прошёл медицинскую комиссию, комиссию профотбора и был зачислен в состав 22-й бригады СпН в городе Капчагай.
Потекли будни боевой и специальной подготовки. Физическая нагрузка достигала временами такого накала, что казалось, больше выдержать нельзя, но выдержал и даже возмужал, правда, любимой борьбой почти не занимался. Было некогда, но самодисциплина и самоконтроль помогали держать себя всегда в повышенной готовности.
И вот однажды настал день, когда пришлось сдавать экзамены.
Стук в дверь ночью – это стук тревоги. Так всегда стучит посыльный, которого прислали из роты, чтобы немедленно вызвать в часть.
– Кто там?
– Товарищ лейтенант! В части объявлен сбор.
– Понял! Бегу.
Я быстро оделся и выбежал на улицу. В темноте светились фары дежурной машины, которая обычно выходила по тревоге к местам компактного проживания офицеров и прапорщиков. Всех тревожил один вопрос: что произошло? Внезапные проверки боевой готовности были ожидаемыми, но эта тревога была какой-то не такой: ведь у нас только что прошли учения...
Бригада стояла на плацу. Внезапно всё стихло. По плацу прокатилось зычное, раскатистое: "Становись!" Это подполковник Груздев. Рядом с ним стоял начальник штаба округа генерал Архипов. Приняв доклад, он осмотрел застывшие ряды офицеров и солдат, потом скомандовал: "Офицерам выйти из строя!"
Чеканя шаг, офицеры вышли из строя.
– Получена директива о приведении отдельного отряда майора Керимбаева в полную боевую готовность. Для укомплектования вакантных должностей офицеров и прапорщиков использовать личный состав других отрядов. Может быть, есть добровольцы? Тогда прошу заявить.
Отряд майора Керимбаева был особым. Давно уже втихомолку офицеры судачили, что отряд готовится не то в Африку, не то в Афганистан. И сегодняшнее заявление генерала Архипова означало, что час истины для этого отряда настал. Войти в его состав – значит получить билет на войну. Война уже не воспринималась мною как игра в стрелялки-догонялки. Война уже сполна показала себя в виде гробов, приходящих в наш районный центр с гор Афганистана. Приказы и информация о положении наших войск там доводились до нас на совещаниях. Я знал, что войска там потихоньку ввязываются в боевые столкновения, и вот теперь мне предлагают самому взять билет в Афганистан, то есть отправиться на войну. Я не знаю, не могу сказать, что меня тогда толкнуло, но я сделал шаг вперёд.
Город гудел. Молва о том, что отряд уходит в Афганистан, разнеслась и взбудоражила горожан. Даже те, кто не имел к армии никакого отношения, пытались пройти на место погрузки, сказать какие-то слова и самое главное – обязательно выпить. Наверное, это сложилось в веках. Тюркско-славянское население города одинаково смотрело на такие проводы. Прощание прерывалось военными патрулями, но очаги братания опять стихийно возникали тут и там. Но вот наконец погрузка техники завершена, личный состав занял места в вагонах, эшелон, свистнув, дёрнулся и медленно пошёл, набирая скорость.
Впереди нас ждал Афганистан.
И вот я в бронежилете, с автоматом. Передо мной стоит афганец в шапочке, похожей на два сложенных блина, на нём тёмная жилетка.
Через переводчика пытаюсь узнать, где склад с оружием. То, что этот склад находится именно тут, нам известно от ребят из разведывательного центра. Два дня назад караван разгрузился именно в этом районе.
Афганец нервничает, это видно по тому, как он бросает злые взгляды то на переводчика, то на меня, но я обратил внимание, что его взгляд задерживается на детской кроватке, где лежал ребёнок. По логике, женщины, которые вышли из помещения, должны были забрать ребёнка, но его оставили. И вот этот бородатый моджахед постоянно останавливает на кроватке взгляд. Даю команду, чтобы детскую кроватку осмотрели, отодвинули и посмотрели под кошмой – это войлочный ковёр из овечьей шерсти. Солдат подходит к кроватке, отодвигает осторожно в сторону, приседает на пол, и тут я улавливаю боковым зрением, что афганец, изогнувшись, как кошка, выхватывает из своей свободной одежды нож и бросается на меня.
Вот тут-то мне борьба и пригодилась: вдох-выдох, я захватываю резко моджахеда, прижимаю и, прогнувшись, припечатываю лицом вниз, к земле, придавливаю сверху своим телом. Нож у него из вывернутой руки выпал.
"Товарищ лейтенант, под кроватью схрон с оружием…" – слышу голос своего солдата, и мне вдруг вспоминается, что за такой бросок давали на соревнованиях четыре балла... Здесь наградой за него послужила жизнь. Спецназ без борьбы – не спецназ.