Вчера ты был соль отличника,
Отметившимся и правильным.
Как знанье с налётом личного –
Чуть грело оно, не плавило.

Ты делом молчал, где стоило
Вступиться за поколение.
Безгласность твоя не ссорила
Обличье твоё с изменою.

На нервах, может, играю тут,
Будя блажь страстей ненужную.
Легко про таких со школы врут,
Хвалят – обезоруживая.

Тянули ярмо хорошие,
В обойму вошли неброские.
"Ботаники" огорошили –
С испанским стыдом вопросами.

Карьера ждала приличная,
Да время настало зычное;
Кто мог бы, блюдя обычаи,
Вработаться на страну, –

Вздыхая до безразличия,
Спускаясь с вершин к привычному,
Скрывая дары отличия,
Не принял, удрав, войну.

Соль "силу теряет" попросту.
Сбежавших толпа безличная:
Пригодного к службе возраста,
Предавшихся заграничному.

Снег идёт, оканчивая повесть
Той зимы, где трудная пора
Разделяла на позор и совесть
Общества – большое и двора.

И страницы смятые за кончик
Ветер перелистывал без нас:
Грусть и радость, глуше или бойче,
В самый верный и тревожный час.

Чтобы маски спали и привычки
Отошли на третий даже план.
Чтоб на битву после мелкой стычки
Бунтари пошли добра и зла.

Разно в каждом снег, слепя, затронул
Струны или бантики души.
У одних откинулась корона,
А кого-то бой не сокрушил.

Рознь меж теми, кто за Достоевским
Или вне Ф. М. – тянули дни.
Снег февральский сыпал нынче веско,
Чтоб народ декабрьский оценил.

И когда придёт момент расплаты
Тем, кто с Русью или без неё:
Снег для бесхребетных – стекловатой,
Чтущим зов до талого – бронёй.

И не будет прошлого с приставкой,
С допущеньем – если б да кабы.
До войны и после – схожи ль главки
Книг твоей и Родины судьбы?

...Март омоёт раны без причины,
Позабудутся раздоры, бог весть.
Снег, ни в чём обычно не повинный,
Пишет белым мелом ту же повесть.

Задумавшись, что поделом
Годы текли без достижений, –
Добро, отравленное злом,
Переживал венец творенья.

Рубил сплеча, перечил, врал...
Всё было. Но теперь – поверил:
С утра прощались до утра –
Обиды, ссоры и потери.

Христос распятием решил
На языке, известном людям:
Чтоб из глубин немой души
Каждый поймал себя на "любишь".

Сникая, поднимался вновь.
Назавтра повторялось снова.
Стезёй взялась вести Любовь –
Раба спасительного Слова:

И грех от доброты мельчал,
И будний день сулил уюта,
И свет дала молитв свеча –
Что грел надеждой в холод лютый.

Ты не вернулся, браток, из боя,
Жизнь за страну свою ты отдал.
Труженик – вахты, полей, забоя,
Мог молча лямку тянуть труда?!

Раз не сиделось вражинам тихо,
Лезли, как вши, на открытый лоб:
Вот потому басурманье лихо
Судьба скорее загонит в гроб.

Палила мразь по жилым кварталам,
Без чести, совести и лица:
И бездны ей показалось мало,
И смерть пролог лишь концов конца.



Смелое племя людей вставало,
Чтобы урок чертям преподать...
Чтоб по сынкам без сна горевала
В каждом почти поселеньи мать.

Хоть счёт потерь совокупный страшен,
Мрак не коснулся родной души.
Отечество и потомство наше –
Нашим останется, не чужим.

Я не из тех, кто слезам подвластен,
Но без скупой не могу, ребята
(Проще плечом к плечу быть причастным...
В окопе зимнем, в огненной пасти.), –
В небо от нас вы ушли с комбатом.

Сегодня нам не приказало время,
И был совсем особенным призыв.
Меж брошен атеистами и теми,
Кто ни на йоту не миролюбив.

Всё лишнее, что угнетало раньше,
По новой канонаде прогорит.
Бедовый день преподнесёт без фальши
Желанней ожидание зари.

Не суждено спасение без пользы,
Чтоб покаянно вечность обрести.
Терзает душу неуёмно боль за
Тех, кто не понял сути на пути.

Узнают брат за брата смысл Победы.
Не выйдет надвое в конце концов.
Лишь выходят от ран, контузий, бреда
Мадонны в белых фартуках бойцов.

И зло, чем бы похлеще ни грозилось,
Очистится добром, переживём.
К врагу обессердеченному милость
Войны священной долгом назовём.

А что такое страшно до предела,
Когда и жизнь не жизнь, коль выбирать:
Раз пуля, хоть и дура, не задела –
С отдачей в крестик, что надела мать.

Услышь, солдат, тебя заждались жёны
И дети, чьи молитвы ценит Бог.
А ты прощался под безвестным клёном
С ушедшим другом... Но вернуться смог.