«Когда в душе нет места для стихов, в ней умолкает музыка навеки».
В. Масалов
В. Масалов
«ПО ДОРОГАМ ЖИЗНИ»
Сотрудники МИД старшего поколения хорошо помнят ветерана Министерства, участника Великой Отечественной войны, Чрезвычайного и Полномочного Посла и замечательного поэта Валерия Зиновьевича Левикова. Он прожил долгую профессиональную и творческую жизнь. Родился в 1921 году — в феврале, так что сейчас ему исполнилось бы 102 года. В 1939–1941 гг. учился в Московском государственном институте философии, литературы и истории. Сразу после начала войны был призван в армию и достойно прошел фронтовыми дорогами — пулеметчиком, заместителем политрука пехотной роты… Уже после Победы окончил Московский Государственный Университет по специальности «международные экономические отношения», был принят на работу в МИД, долгие годы работал в центральном аппарате — в том числе на высоких руководящих должностях, в 1979–1986 гг. являлся Послом СССР в Республике Бурунди. И все эти годы — в военное время тоже — Валерий Зиновьевич писал стихи, которые лично издал в пяти скромных, в тонкой бумажной обложке, книжках. Только в 2015 году — еще при жизни Валерия Зиновьевича (он скончался в 2018–м) — при содействии Ветеранской организации МИД был издан солидным тиражом, в твердой обложке сборник его произведений «По дорогам жизни». Редактор сборника шестикратный посол и сам талантливый поэт Владимир Николаевич Казимиров отметил в предисловии, что хотя стержнем замечательного поэтического творчества В. З. Левикова является военная тематика, ему совсем не чужды и другие сюжеты.
Открываем сборник и читаем…
Открываем сборник и читаем…
ЧАСЫ
На досуге очень часто
Шутки слышатся вокруг:
Не часы, а целый трактор
На руке ты носишь, друг!
Я согласен, но не скрою,
Приходи ко мне любой,
Не сменяю «трактор» свой я
На «швейцарский» золотой.
Я купил их в день тревожный,
Чтоб носить не для красы.
Много страшных, много грозных
Битв прошли со мной часы.
Я хранил их аккуратно
От морозов и дождей.
С ними в трудном деле ратном
Было легче и смелей.
И, бывало, в наступлении
Поднимало к славе взвод
Стрелок точное движение
С побеждающим: «Вперед!»
Час великий под Берлином
Отмечал их циферблат,
А теперь домой — к любимым
Их колесики стучат.
Мне ценнее всех подарков
И милей любой красы
Эти «Кировские» — марки
Нашей Родины часы.
Шутки слышатся вокруг:
Не часы, а целый трактор
На руке ты носишь, друг!
Я согласен, но не скрою,
Приходи ко мне любой,
Не сменяю «трактор» свой я
На «швейцарский» золотой.
Я купил их в день тревожный,
Чтоб носить не для красы.
Много страшных, много грозных
Битв прошли со мной часы.
Я хранил их аккуратно
От морозов и дождей.
С ними в трудном деле ратном
Было легче и смелей.
И, бывало, в наступлении
Поднимало к славе взвод
Стрелок точное движение
С побеждающим: «Вперед!»
Час великий под Берлином
Отмечал их циферблат,
А теперь домой — к любимым
Их колесики стучат.
Мне ценнее всех подарков
И милей любой красы
Эти «Кировские» — марки
Нашей Родины часы.
ДОЖДИ НА ПЕРЕДОВОЙ
Земные раны ливнями промыты,
И слушать бы, забыв про артогонь,
Как чавкает подкованным копытом
Застигнутый в отаве сытый конь.
И видеть бы, как в том молочном свете
Луны, зависшей, словно в стременах,
Льняную прядь перебирает ветер,
Настоянный на травах и дождях.
Дожди… дожди… на всем переднем крае,
И перекур с цигаркой на двоих.
Сама природа, будто понимая.
Живет сейчас заботами живых.
Не важно, что блиндаж наш протекает.
Под минный вой не думать о судьбе!
Лишь чувствовать, как сердце замирает,
Наполненное нежностью к тебе.
Похоже, об одном со мной украдкой
Притихший размечтался замполит…
И, вдруг, сминая полог плащпалатки,
Как взрывом, голос:
— Ротный наш убит!
И слушать бы, забыв про артогонь,
Как чавкает подкованным копытом
Застигнутый в отаве сытый конь.
И видеть бы, как в том молочном свете
Луны, зависшей, словно в стременах,
Льняную прядь перебирает ветер,
Настоянный на травах и дождях.
Дожди… дожди… на всем переднем крае,
И перекур с цигаркой на двоих.
Сама природа, будто понимая.
Живет сейчас заботами живых.
Не важно, что блиндаж наш протекает.
Под минный вой не думать о судьбе!
Лишь чувствовать, как сердце замирает,
Наполненное нежностью к тебе.
Похоже, об одном со мной украдкой
Притихший размечтался замполит…
И, вдруг, сминая полог плащпалатки,
Как взрывом, голос:
— Ротный наш убит!
ОТВАЖНЕЙ НЕТУ ЧУВСТВА, ЧЕМ ЛЮБОВЬ
Мне не забыть то пасмурное утро,
Майора, отдававшего приказ,
И Машу-санитарку, и, как будто
Сплошным огнем к земле прижатых, нас.
Захлебывалась ранняя атака
Начальству в раздраженье и в укор.
И вдруг вперед рванулась санитарка,
Вперед — туда, где ранен был майор!
В сплошной огонь!
Но он ей был не страшен:
Прикрыв майора, став ему, как кров,
Верна была тому, что в жизни нашей
Отважней нету чувства, чем любовь!
Майора, отдававшего приказ,
И Машу-санитарку, и, как будто
Сплошным огнем к земле прижатых, нас.
Захлебывалась ранняя атака
Начальству в раздраженье и в укор.
И вдруг вперед рванулась санитарка,
Вперед — туда, где ранен был майор!
В сплошной огонь!
Но он ей был не страшен:
Прикрыв майора, став ему, как кров,
Верна была тому, что в жизни нашей
Отважней нету чувства, чем любовь!
ЧТОБ РОДИНА НЕЗЫБЛЕМОЙ СТОЯЛА
Я обращаюсь к прошлому опять,
К суровейшим годам моей Отчизны,
Не для того, чтоб жалостно стоять
Плакучей ивой над рекою жизни.
Потерянного в прожитом не счесть,
Но, привыкая к новым переменам,
Мне — неизменно — отдавать им честь —
Далеким тем годам моим военным.
А то, что время старит, – не вопрос…
У ветеранов сил еще немало,
Со всех у нас один и тот же спрос:
Чтоб Родина незыблемой стояла!
К суровейшим годам моей Отчизны,
Не для того, чтоб жалостно стоять
Плакучей ивой над рекою жизни.
Потерянного в прожитом не счесть,
Но, привыкая к новым переменам,
Мне — неизменно — отдавать им честь —
Далеким тем годам моим военным.
А то, что время старит, – не вопрос…
У ветеранов сил еще немало,
Со всех у нас один и тот же спрос:
Чтоб Родина незыблемой стояла!
СПРОСИ СЕБЯ
Не жди, что кто-то приоткроет
Туман столетий для тебя!
Что новый век нам приготовил?
Спроси себя!
Спроси себя!
Все, что творим мы в жизни сущей,
Иль ненавидя, иль любя,
Потом аукнется в грядущем,
Или не так?
Спроси себя!
От ностальгии нет лекарства —
Вздыхаем, руки разводя.
Когда дробилось государство,
Кто промолчал?
Спроси себя!
Недавно вышедшим из криза,
Нам, ум и нервы теребя,
Из-за границ бросают вызов!
Нам уступать?
Спроси себя!
Перед угрозой не склоняться,
Дорогой избранной идя,
И, если что, — стеной подняться!
Готовы мы?
Спроси себя!
Краса цветов и запах крови —
Тут все зависит от тебя!
Что новый век нам приготовил?
Спроси себя!
Спроси себя!
Туман столетий для тебя!
Что новый век нам приготовил?
Спроси себя!
Спроси себя!
Все, что творим мы в жизни сущей,
Иль ненавидя, иль любя,
Потом аукнется в грядущем,
Или не так?
Спроси себя!
От ностальгии нет лекарства —
Вздыхаем, руки разводя.
Когда дробилось государство,
Кто промолчал?
Спроси себя!
Недавно вышедшим из криза,
Нам, ум и нервы теребя,
Из-за границ бросают вызов!
Нам уступать?
Спроси себя!
Перед угрозой не склоняться,
Дорогой избранной идя,
И, если что, — стеной подняться!
Готовы мы?
Спроси себя!
Краса цветов и запах крови —
Тут все зависит от тебя!
Что новый век нам приготовил?
Спроси себя!
Спроси себя!
* * *
Издалека, из прошлого, как стон,
Выхватывает память беспощадно
Все то привычное, чем не был потрясен
И мимо проходил ты безоглядно.
Был слышен чей-то выкрик — как укор,
И, ужаса с мольбою не скрывая,
В твои глаза смотрела боль в упор,
Но… мимо шла толпа, —
как ты, глухая!
И все же совесть прорастает в нас!
И, видно, надо этому случиться,
Чтобы настал скорее судный час,
Когда страдать ты будешь и казниться.
За неуслышанный тобою чей-то крик,
За незамеченный тобою чей-то ужас,
За то, что навсегда упущен миг,
Когда ты был кому-то очень нужен…
Выхватывает память беспощадно
Все то привычное, чем не был потрясен
И мимо проходил ты безоглядно.
Был слышен чей-то выкрик — как укор,
И, ужаса с мольбою не скрывая,
В твои глаза смотрела боль в упор,
Но… мимо шла толпа, —
как ты, глухая!
И все же совесть прорастает в нас!
И, видно, надо этому случиться,
Чтобы настал скорее судный час,
Когда страдать ты будешь и казниться.
За неуслышанный тобою чей-то крик,
За незамеченный тобою чей-то ужас,
За то, что навсегда упущен миг,
Когда ты был кому-то очень нужен…
КАРТИНКА С ВЫСТАВКИ
Черный квадрат… Черный квадрат…
Двое в восторге. Сорок молчат.
Двое — в экстазе: жесты, слеза…
Сорок смущенно отводят глаза.
Сорок к стене повернулись — к другой,
Двое и черный квадрат — за спиной…
Солнцем искрится весенний пейзаж.
Солнце заполнило весь вернисаж!
Светят портретов живые глаза:
Жизнь торжествует! В окне — бирюза!
А за спиною — черный квадрат.
Сорок — в восторге!
Двое молчат…
Двое в восторге. Сорок молчат.
Двое — в экстазе: жесты, слеза…
Сорок смущенно отводят глаза.
Сорок к стене повернулись — к другой,
Двое и черный квадрат — за спиной…
Солнцем искрится весенний пейзаж.
Солнце заполнило весь вернисаж!
Светят портретов живые глаза:
Жизнь торжествует! В окне — бирюза!
А за спиною — черный квадрат.
Сорок — в восторге!
Двое молчат…
* * *
Любители хулы и передряг!
Как тянет вас всегда легко и просто
Порочить в нашем прошлом каждый шаг,
Чтоб выдать нынешнее превосходством.
Да, испытали мы ту меру зла,
Что подрезала нам в полете крылья,
Но тьма таких, как вы, тогда была
Безропотной участницей насилья…
Не тщитесь, привставая на носках, —
Подняться над собой, увы, не просто!
И чтоб судить о прошлом свысока,
Вам не хватает собственного роста.
Как тянет вас всегда легко и просто
Порочить в нашем прошлом каждый шаг,
Чтоб выдать нынешнее превосходством.
Да, испытали мы ту меру зла,
Что подрезала нам в полете крылья,
Но тьма таких, как вы, тогда была
Безропотной участницей насилья…
Не тщитесь, привставая на носках, —
Подняться над собой, увы, не просто!
И чтоб судить о прошлом свысока,
Вам не хватает собственного роста.
ХОРОШО БЫ…
Хорошо бы поутру, закалясь водою,
Беззаботно новый день встретить нам с тобою.
Все, прожитое в былом с болью и надрывом,
Позабыть, коснувшись вскользь
мыслью торопливой.
Хорошо бы, вдруг узреть добрые приметы.
На вопросы, что гнетут, получить ответы.
Убедиться, внемля им, для себя нежданно,
Что покинут чувства нас страха и обмана.
Хорошо бы до конца и душой, и взглядом
Наши добрые друзья были с нами рядом.
И в беде, когда порой никуда не деться,
Друга чувствовать плечо, чтобы опереться!
Хорошо бы не считать для себя ущербным
Быть терпимым к мелочам,
а ко злу — враждебным,
Чтобы всем, кто есть вокруг, не играя в прятки,
Не чужие, а свои видеть недостатки!
Беззаботно новый день встретить нам с тобою.
Все, прожитое в былом с болью и надрывом,
Позабыть, коснувшись вскользь
мыслью торопливой.
Хорошо бы, вдруг узреть добрые приметы.
На вопросы, что гнетут, получить ответы.
Убедиться, внемля им, для себя нежданно,
Что покинут чувства нас страха и обмана.
Хорошо бы до конца и душой, и взглядом
Наши добрые друзья были с нами рядом.
И в беде, когда порой никуда не деться,
Друга чувствовать плечо, чтобы опереться!
Хорошо бы не считать для себя ущербным
Быть терпимым к мелочам,
а ко злу — враждебным,
Чтобы всем, кто есть вокруг, не играя в прятки,
Не чужие, а свои видеть недостатки!