Среди кругов проявленной натуры,
Где изначальна в мире красота,
По клеткам поля двигает фигуры
Весьма неторопливая рука.
И только внешне кажутся отличны
Творений совершенные черты,
В историях обыденно типичных
Давно уже просчитаны ходы.
Пусть языков различное звучанье,
Пусть разные по форме письмена,
Едины мы: в безудержных мечтаньях,
В стремлениях, поступках и делах.
И даже там, за плоскостью предела,
Не видя в отражении себя,
Ты повторяешь то, что уже делал
Другой когда-то раньше, до тебя…

геометрия в мире
голограммой начала
в опустевшей квартире
безысходность вокзала
усечённые сферы
до размерности линзы
как последняя мера
продолжение жизни
перечёркнуты числа
и сбивают потоки
вновь для поиска смысла
отодвинуты сроки
переделаны словом
сотворённые будни
и на матрицах снова
восстановлены судьбы

Аквариум земного бытия,
И целое пространство на ладони,
Что Бог творит, творить могу и я,
В сырую почву прорастают корни.

Иллюзия прозрачности границ,
Записано малейшее движение,
Он в мириадах образов и лиц,
А я – всего лишь часть, отображение.

Смиряются Стихии под рукой,
В сознании проходит середина,
Гармонии естественный покой
Открыл во мне вселенские глубины…

При паденьях трудно и при взлёте,
На развилках выбирать пути,
В оболочках сотворённой плоти
Каплю бесконечности найти…

Пустыня-осень захватила двор,
Барханы жёлтой пыли отсырели,
Полутонами вылинял забор,
Скрипят минором старые качели.
Размыто настроенье, белый пёс
В осенней хляби перепачкал ноги,
Движенье мысли грязью под откос,
Пора уже подсчитывать итоги.
Минутной стрелки удлинился бег,
Отрезок циферблата треплет ветер,
Кругами паутины соткан век,
Дрожат ещё невысохшие сети.
Бегут косые струи в ручейки,
Сливаясь в реки жестяных воронок,
А времени песчинки так легки,
И контур мира невесомо тонок.
Теченье сносит серым пеплом жизнь,
Съедаются безмолвием пороки,
Не повторятся дважды: горечь лжи,
Любви рисунок, выжженные строки…

(Ужастик)

Ни ночь, ни день – полутона,
полупрозрачность:
Во власти сумерек обман,
здесь всё иначе…
Вуаль уменьшила контраст
и яркость мира,
И постарела в этот час
моя квартира…
В окне ссутулилась Москва
и стала строже,
Коротких улиц кривизна
друг с другом схожа,
Всё глубже тени от домов
грызут дороги,
Свет уползает из дворов,
уносит ноги…
А подворотня прячет страх,
зловещий шорох,
Прольётся ночь и впопыхах
проглотит город…

В вечернем свете грустных фонарей
Притихшие кварталы одиноки,
Без серых стен все улицы широки
И греют окна желтизной своей.

Неспешно и задумчиво иду,
Всё дальше углубляясь в переулки,
За мною вслед двойник ступает гулко,
И я его оставить не могу.

Так манит безысходности тупик,
Чтоб не пропасть, теперь остановиться,
Пока не поздно можно возвратиться,
По площади шагая напрямик.

Я всё ищу единственный приют,
Где, не спросив, для нас откроют двери,
Рассказ услышат и во всё поверят,
Где нас уже давно, наверно, ждут…

Тропинка, знакомая нам,
Стремится к реке косогором.
Змеёй золотой по холмам –
Тропинка, знакомая нам.
Ныряет, взлетев к небесам,
И сверху измерив просторы,
Тропинка, знакомая нам,
Стремится к реке косогором.

Домик моллюска со дна поднимаю на берег,
Форма скрывает портал, как спираль в неизвестность.
Сосен стволы изогнулись, смолистые бусы,
В каплях застыли пейзажами с видом на море.
К уху приставлю холодную вечность рапаны,
В ней набегающий звук монотонностью ритма.
Детство вернулось. Играющий мальчик на пляже
Ищет на мокром песке настоящую тайну.
Камушек с дыркой – он станет ему талисманом,
В тёмных раскосых глазах виден свет ожиданья,
Поиска медленный путь и опасные мели,
Взрослая мудрость, что здесь суета бесполезна.

Истина рядом. Стихиями правили Боги,
Силу свою передав, расширяя сознанье.
Радости жадный глоток и окрепшие крылья
Счастье пыльцою рассеют с дыханием ветра.
След на ладони руки, как отметину свыше,
Мастер рисует пером чёрной бархатной тушью…

Взаимосвязь разрозненных событий,
Случайностей разорванная нить,
Идём на ощупь или по наитью
По ничего не значащему «быть».
И даже свет в конце того тоннеля
Не в силах наши души отогреть,
Мы за любовь хватаемся и верим,
Как верят осуждённые на смерть.
Круги миров, похожие на звенья,
В осознанной на опыте цепи
Обозначают прочные сцепленья
На выбранном единственном пути.
Законы жизни выпали из виду,
Пугает неизвестный поворот,
Мы, двигаясь привычною орбитой,
Виткам прожитым потеряли счёт…

Смеёмся, плачем по сюжету,
Торопимся оставить след,
И звонкие летят монеты
В копилку падающих лет…

над городом висит сырая мгла
слезами запотели витражи
проходят мимо люди-зеркала
в себе отображая вашу жизнь
вглядитесь в искажения судьбы
в немой сценарий будущих невзгод
за час до сотворения беды
перелистайте каждый эпизод
и будущее важных перемен
покажут знаки в людях-зеркалах
вы только зритель этих мизансцен
умелый критик в собственных глазах

Всё толще стены мелового круга,
Всё больше лиц встречаем в ритме бега,
Тесней и ближе чувствуя друг друга,
Уже не различаем человека…

Погибший остров тщетных ожиданий,
В один конец билеты. Путь проложен
Под хрусталём дрейфующих желаний
В созвездье хищной рыбы. Невозможно,
Не изменить задачу арьергарда,
Меч самурая между рубежами,
Ложатся в снег сгоревшие петарды
Надеждой, умирающей за нами.

Как перископы вынырнули трубы,
Слепые башни скрыли стены Храмов,
Трещат от вакханальи ветки дуба,
Комедия абсурда стала драмой.
Подгнили корни, сдобренные фальшью,
Нажива власти заменяет меру,
И город Ноль не пропускает дальше,
Невидимой ловушкой город Зеро…

Огни большого города
Созвездьем в темноте,
А мы в вагоне поезда,
А мы с тобой везде.
Полёт или скольжение
В оконном отражении,
Мы – вечное движение,
Нас не найти нигде…

Нас подгоняет суетой
Теченье городских кварталов,
Всегда вдогонку за мечтой,
И сколько б не дали – всё мало.

Быстрее скорость набирать,
Успеть ещё на этом свете,
Но не расслышать, не понять,
Когда в ушах грохочет ветер.

Когда сливаются в одно
Названья городов и станций,
Не прочитать, что нам дано,
И чем скорей – тем меньше шансов.

Не пропусти, остановись,
Возможно в этом цель скитаний:
То, что зовётся словом жизнь,
Что предначертано заранее,

Незаменимо суетой
И одержимостью азарта,
В обмен отпущено судьбой
За путь от финиша до старта.

Пока совсем не рассвело,
Стремится прочь ночная тень.
Опять маршруткой до метро:
Вчера, сегодня, каждый день.

Под тайный знак, под букву «М»,
Последний воздуха глоток,
Я становлюсь теперь никем,
И всё плотней вокруг поток.

Открыты двери, словно рот,
И, как обыденный пустяк,
Нас всё жуёт, жуёт, жуёт
Гигантский земляной червяк.

Одно и то же столько лет,
Я жду каких-то перемен,
Смотрю в тоннель, в тоннеле свет
И как надгробный мрамор стен.

Вагон в другой конец Москвы
Несёт, заглатывая всех,
И, вырываясь из толпы,
Бегу скорей, скорей наверх…

Как мы цветку не оставляем выбор,
Срезая ощетинившийся стебель,
Так тени ствол нас загоняет в угол,
Где плачем мы под мушкою греха…

Уходит любовь. В доме пусто,
Страсть комфорта стирает чувства,
И без разницы, где больница:
Здесь или в солнечной Ницце.
И не важен сезонный каприз,
Что январский снег падает вниз,
А июньский взлетает в небо,
Где ты уже был или не был.
Душа молчит, сердце не рвётся,
Не рыдает и не смеётся –
Умерло. Ещё слышится стук,
Как в крышку гвозди – похожий звук,
Как ожидание после лета
В забытой квартире ответа,
Но лишь звон отражений смеха
От голых стен – гулкое эхо.
Запахов нет, нет больше цвета,
Тень призрака перед рассветом
Давно жившего человека.
Бесчувствие, как болезнь века...

Вороньё кричит, вороньё!
Сверху гонит подранка сокола,
Не моё это, не моё!
Только я оказалась около,
Только вижу вокруг меня
Равнодушие в хищных лицах,
А земля теперь – западня:
Не взлететь не могу, не скрыться…

Сомкнулись стрелки. На часах ноль-ноль,
Секунда протекает без контроля.
В ней радость заглушает чью-то боль,
А чьё-то счастье растворилось в горе.
Секунда – пропасть, нет в ней ничего,
Ушло вчера, а что-то ещё будет,
Кому-то в прошлом сильно не везло,
Но завтра всё по-своему рассудит.
Похожа жизнь на маленький разбег,
Секундомер отсчитывает герцы,
И прыгает над бездной человек,
И новый круг на циферблате сердца…

Осторожно иди, чтоб свеча не погасла,
Оступился – с начала начни,
Что случилось в дороге – уже не напрасно,
Невозможно от жизни спасти…

На земле непостоянен век,
С чем сравнить: короткий или длинный.
Сколько здесь продолжится забег?
Пусть стакан отпит до половины,
Пусть начертан роковой предел,
Каждому свои достались кони,
Что один за тридцать лет успел,
То другой лишь в девяносто понял.
Вот опять впрягаюсь в старый плуг,
Поднимаю пыль по бездорожью,
Тем, кто выше – отдан малый круг,
Только суд для них гораздо строже.
Ведь не всем короче по прямой,
Я сама отмечу середину,
Пройденный отрезок только мой,
И ещё осталась половина…

Даже если ливень смоет мир,
Я восстановлю его обратно,
Не спеша, в деталях, аккуратно,
С ярким солнцем и луной, как сыр.

Посреди раскинувшихся вод
Нарисую золотым сеченьем,
И в лихом порыве вдохновенья
Выплеснет гармонией аккорд.

Как же вновь приятно обрести,
Что уже привычно и реально –
Жизнь, что развивается спирально,
Дальше заставляя нас расти…

Уже давно знаком солоноватый вкус
Кристаллов сути, выпавший осадок,
Послушай сон в стихах, как выцветшую грусть,
Слова скупы, рассказ мой будет краток.

Там был всего лишь миг до приближенья звёзд,
Секунда до грядущего распятья,
Наверно, точно так над вечностью Христос
Раскинул распростёртые объятья.

Представь, что вот сейчас перешагнул порог,
Где время измеряется не в числах,
Увидев сверху мир, ты понял, что не мог
Найти у жизни истинного смысла.

Так многолик Творец в размерах бытия,
Без притяженья не считаешь годы,
Проносишься сквозь свет, а свет – через тебя:
Вселенское спокойствие свободы…

Срывая каждый день цветок
На виртуальном поле жизни,
Не укрощённой нами мыслью
Плетём кармический венок…

Наверно трудно там, «вовне»
Привыкнуть к полной тишине?
Без крика птиц над головой,
Без кавалькады грозовой,
Разрывов падающих глыб,
Без вздохов полусонных рыб,
Разливов рек и ручейков,
Без трепетанья мотыльков,
Без шороха в сухой листве,
Дрожанья почек по весне,
Без слов любви, надежд, измен,
Без ритма сердца в струнах вен,
Различий тембров дня и сна…

Один покой и тишина…
Наверно, долго будут мне
Аккорды слышаться «вовне»…

Моя жизнь – тихий шорох и ритм отбивающий пульс,
Еле видимый круг в закопченные стёкла затменья:
Половина с нуля – бег по лезвию собственной тени;
От шести до сейчас – воскресению снова молюсь.
Сладкий вкус ранних яблок, как тайна зачатья весны,
Этот бледный росток раздвигающий тёмные клети,
Рядом зелень и смерть, обжигающий солнечный ветер,
И сухие, как губы твои, одиночества сны…