Красиво строят деревянный дом
Пустая плоть небес через стропила
Ажурный брус каркаса как ветрило
Дырявое без пола и настила
Не названное до поры жильем
Здесь будет дом уюта и тепла
На месте вольного пролета птицы
На стены лягут тени и зарницы
И будто время будет тихо сниться
А может все не так, и добела
Невстреча глаз и камешек в гортани
Вслепую выбелят годами
Под матовый покой стекла
Все для чего отсужено не нами
Ничье пространство птичьего крыла

мы кормим день жестами и словами
он напрасен одинок пуст
наедине с белыми облаками
от которых ни весточки
ни музыки уст

и красота
блуждающая величина не встречающая
взгляд и слух
она пустота

мы узелки прощаний и встреч
кормим день дуновением своих теней
день становится нами
протягивает перст и запястье
и на его лице печаль
и счастье

Не болит голова под плахой,
Не трепещет парус на дне,
Не поет золотая птаха,
Оступившаяся в вышине.

Голубых веков ипостаси —
Бронза, дерево, обсидиан.
Тишиной обжиты паласы.
Небеса тридевятых стран

Не болят, не поют, не трепещут,
Не мое, никому ничье.
Все другое.
Другие вещи
Берегут другое жилье.

огонь кончается огонь
вода перестает не скоро
и заблудившаяся спора
летит в зеркальную ладонь
и непредвиденный мажор
пунктир прекрасного удушья
фрамужным натиском воздушным
впускает в души птичий вздор

и древний ворон резонер
музейный клещ на шерсти неба
читает вслух свою нелепость
всем надоевший nevermore

в сенях окраина встречает
духом древесины, плетеных тапок
подового хлеба
гудением приживалы мухи
и мятым кляпом занавески
в окне односельчане утаивают
шило в мешке
/
на зябком перекрестке
двух улиц с лампочками ильича
девчонка с окунем в авоське
ее подруги, полноваты, хрупки
коротки юбки, волосы по пояс
длинные платья, волосы в обрез
чудесят невидаль про танцы в клубе
и небо вдумывает вспять
недавно выдуманный день
и по всему видать
рукомесло стамески бога
затеет новый

она не дала пощечины
прикрыла ему рукой рот
и больше ничего прочего
с раскаяниями наперед
и все вокруг стало взглядом
который не быть не мог
который вблизи рядом
как со зрачком висок
и вся полинезия мыслей
и вся португалия слов
остались в другой жизни
на карте далеких снов
в пунктире немой птицы
водою сквозь решето

а мимо
другие лица
прозрачные
как ничто

оружие красивая вещь
убивает людей не зная
насколько они красивы

люди любят красоту оружия
красивы со своим оружием
убивают забывая
насколько они красивы

история
альбом дагерротипов полей сражений
люди губят себя своей
красотой

красивая вещь красота
спасает
мир

король сказочно хитер
переводит стрелки на час назад
карета обратится в тыкву
зато на час дольше продлится королевский бал

и это никому не отнять

сволочь время берет бешеные деньги
сволочь время стирает черты удивительных женщин
даже тех
любящих сказки
кому не подошла хрустальная туфелька атрибут
золушки

а принцы тоже любят сказки
они продлевают пространство на длину локтя
в них лежат несбывшиеся желания

сволочь время учтиво не берет за это деньги

акция
подарок от заведения

слова живы
когда их читают
теряют душу когда изводятся
на лукавые стороны жизни
книги это
зоопарки слов
живущих в неволе обложек и переплетов
их гражданское право долг правописания
и этикет шрифта
слова выходят на улицы с требованием
свободы смыслов

в мире бесконечное множество вещей
слова знают даже те
которых нет
в мире

украдена скульптура
диогена
по версии, а правду говоря
нетрудно миновать охрану
пигмалионов пруд пруди
но мраморны сердца тех кто
не ожил под резцом творца
а диоген счастливо ожил
как снег на голову
с приятным цветом кожи
и в рваных джинсах, степом мостовых
в зубах окурка блик, фонарик для слепых
ушел искать в толпе подобье человека; но
все те же мраморные торсы и сердца
и холод будто одного лица

музейные приятели софокл и сафо
случайно встреченные
на углу монмартра и бродвея
зовут устроиться в витрину
манекеном

обещан инвентарный номер
климат
и уход