Я говорю "замри" потокам воды, и каждая струйка
Вспыхивает, словно нить в электрической лампе,
И подобна становится кости, что в лубке ледяном томится.
Только в озере подо льдом я оставляю воздух,
Чтобы выдре зимующей не задохнуться.

Я примеряю на все стебельки и травинки
Венец из хрупких сосулек — будто тысячи пальцев
Оттепель манят к себе… манят, а сами
Тают бесследно, едва языком их коснешься,
И лишь ветер звенит и звенит стеклянной челестой.

Хэллоуин. Сегодня тыкве
Дадут обрести лицо:
Нос, два глаза и рот большой.
Мозгами тыквы усеян стол.
    Огарок свечки будет ее душой.

Я отыскал тебя, мой призрачный город,
Где вечно полдень, но дома печальны,
А в соломе без дела ржавеют косы;
Где пространство медлит, уступая сушу
Во власть болоту — осоке болотной.

С козой и чайником здесь живет отшельник;
Кроме него — престарелая дева
Из почтового отделения, да маяка смотритель
(Он лишь иногда свой пост покидает,
Чтобы заглянуть в бакалейную лавку).

До сих пор никто не подумал об этом,
Я же буквы подкрашу в вывеске "Кинотеатр"
И спасу, быть может, от мрака забвенья
Немого кино последние кадры —
Местным юродивым я в городе стану.

Я ведь затем сюда удалился,
Чтобы заполнить пробелы в знаньях:
Разберусь с пентатоникой песен старинных,
Изучу приметы, расспрошу, как зовутся
Части тела на местном наречье.

Дела и дела, а значит, семья
И друзья позабыты, и в тягость мне посещенья.
Но до той поры, как я здесь освоюсь
(Добрая слава да свой сад за окошком),
Я не раз напишу письмо домашним.