Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

2020



БАЛЬЦЕР

Бальцер (сейчас г. Красноармейск Красноармейского района
Саратовской области, где я жил с родными летом 1942 г.)

Я вновь сюда вернулся, в Бальцер.
Ищу ту улицу и дом,
Где жил, и снова оказался
Неоперившимся птенцом.

Тогда здесь немцы наступали.
Закон войны всегда суров.
И на восток доярки гнали
Стада недоеных коров.

Коров доили прямо в поле,
От поселений далеко,
И прямо в землю в суходоле
Лилось парное молоко.

Под Сталинградом не сломали
Тогда врагу ещё хребет.
И воды Волги отражали
След осветительных ракет.

Вот левый берег. К Сталинграду
В тот самый судьбоносный год
Рекордно строили рокаду*,
Что Сталинград потом спасёт.

Всем поражениям и бедам
Вели, конечно, горький счёт,
Но твёрдо верили в Победу
И знали, что она придёт.

И вот я вновь вернулся в Бальцер,
Нашёл ту улицу и дом,
Где жил тогда, но не остался
Тем несмышлёным пацаном.

______________________________
* Волжская рокада — рокадная линия железной дороги от станции Иловля (вблизи Сталинграда) до станции Свияжск (недалеко от Казани). Эта рокадная линия общей протяжённостью 978 км была построена в годы Великой Отечественной войны. Сыграла неоценимую роль для исхода сталинградской битвы



* * *

Я был последним алкашом,
Как ни лечили.
И девки строем нагишом
Ко мне ходили.

Всему приходит свой черёд.
Прошло и это.
Я не беру ни капли в рот.
Увы! Диета!

Чего не думал отродясь,
Живу изгоем.
И девки те, отворотясь,
Проходят строем.

Когда явлюсь на божий суд,
Вздыхая тяжко,
Уж там, надеюсь, поднесут,
Хотя б рюмашку!

Ну, пусть не поднесут вина,
Прикроют бочку.
Надеюсь, всё же хоть одна,
Подставит щёчку?

Вино — перебродивший сок
Из яблок райских.
А я теперь — большой знаток
Всех штучек дамских!



ТОСТ

Да, день рождения — не поминки!
Надеюсь я ещё пожить.
Сегодня просто для разминки,
Нам надо водочки попить.

А там — поставят лишь портретик,
И рюмку с хлебом водрузят.
Не по нутру мне нравы эти.
А впрочем, как и весь обряд.

Давайте же, пока мы дышим,
Пока не вызван «Ритуал»,
Тот соблюдём, который ближе:
Прошу поднять за жизнь бокал!

За всех, кто здесь сегодня с нами,
Кто удостоил и пришёл,
Пусть непослушными ногами,
И украшает этот стол!



* * *

Климат, видимо, опять
Выкидывает фокусы.
Из подъезда вышел, глядь —
Проглянули крокусы.

Вышел пёсик на газон
Погулять в ошейнике.
На ирис писает ли он
Или на лилейники?

У меня возник вопрос
В связи с этим к климату:
Оттого ль цветок пророс,
Что все сроки сдвинуты?

Я не буду, Боже ж мой,
Возводить напраслины,
Но как прощаться нам с зимой
На неделе Масленой?



* * *

Я книгу новую издам
С прекрасными стихами.
Я оплачу издание сам
И кровью, и деньгами.

Я буду всем её дарить
И буду надпись делать.
Тщеславие удовлетворить
Тогда смогу я смело.

Войду в шорт-лист, и с шорт-листом
Я буду так смотреться!
Как это славно! И притом,
Им можно подтереться.



* * *

Тишина стоит на белом свете.
И в застывшей этой тишине
Не хотят ни взрослые, ни дети
Думать о грозящей им войне.

Тишина стоит на белом свете.
В этой предрассветной тишине
Думать нам не хочется о третьей
Ядерной, грозящей нам войне.

Так и в сорок первом, накануне
Над страной стояла тишина.
Только в воскресение в июне
На рассвете грянула война.

Люди поразъехались на дачи.
Мирные, хорошие деньки.
Почему же, мир, ты так обманчив.
Иль глаза от страха велики?



* * *

Когда мне было десять лет,
Отец мне подарил планшет.

Какой тогда имел он чин,
Не буду врать, не знаю.
Но с тем планшетом брал Берлин
Он в сорок пятом, в мае.

Планшет имел бывалый вид.
И я не понял толком,
Когда и как планшет пробит
Был вражеским осколком.

Отцовский старый тот планшет —
Мне главная награда.
И для меня дороже нет!
Не надо и Айпада.

Имел я удивлённый вид
На даче прошлым летом,
Увидев внука, как сидит
Он на горшке с планшетом.

Я долго внуку объяснял,
Откуда слово это,
Но внук из рук не выпускал
Любимого планшета.



* * *

К сожалению, талант
Не поставишь, как имплант.

Горя б я тогда не знал,
Посудите сами.
И талантом бы сверкал,
Как белыми зубами.



5 МАРТА — ДЕНЬ
РОЖДЕНИЯ СТАЛИНА

Он в эту ночь встаёт из гроба.
Сместив бетонную плиту.
К нам не испытывая злобы,
Идёт, раздвинув темноту.

Пройдя сквозь Спасские ворота,
Нигде не зажигая свет
И, миновав все повороты,
Идёт в свой бывший кабинет.

Здесь каждый новый хмырь старался
Сменить то люстру, то ковёр,
Но запах всё-таки остался
Его «Герцеговины Флор».

Он посидит немного в кресле,
Где так привык он восседать.
Подумает: «Что будет, если
Вернуть историю нам вспять?

Ну за каким, скажите, лешим
Нам рынок? Я б не второпях
Здесь всех чубайсов перевешал
На придорожных фонарях».

Курантов равномерным боем
Доволен. Слушая их звон:
«Мы коммунизм ещё достроим!» —
Негромко произносит он.

Но тут заслышав, как уборщица
Пришла надраивать паркет,
Он сквозь усы невольно морщится
И покидает кабинет.

И говорят, что люди видели,
Когда серел ещё рассвет:
Сутулая фигурка в кителе
Дверь притворяет в кабинет.



* * *

Такое пузо как и где
Я всё-таки нажил,
Поскольку кашу на воде
Всегда себе варил?

Чего-то я не досказал,
Но есть один ответ:
Спортзалу я предпочитал,
Как правило, буфет.

Чего-то я не досказал,
Но раз зашла уж речь,
Пробежке я предпочитал,
Покушавши, прилечь.

Чего-то я не досказал,
Наверно, думать лень,
Но почему-то стал мне мал
На талии ремень.



* * *

Ну, сколько мне осталось жить?
Один лишь знает Бог!
И что удастся завершить?
И чтобы он помог!

Но не дано нам свыше знать
Какой отпущен срок.
Ну что ж? Осталось выполнять
Лишь заданный урок.

Господь возьмёт мою тетрадь,
Ошибки подчеркнёт.
А время, чтобы исправлять
Их даст? Хотя бы год?



* * *

Мне трудно головной убор
Обычно подобрать.
Его на нимб (отнюдь не вздор),
Ведь надо надевать.

И трудно подобрать пиджак.
Проблемы есть и тут.
Ведь крылья тоже как-никак,
Но за спиной растут.

Вот с обувью проблемы нет.
Как ангел и святой,
(Вполне законченный портрет)
Я в рай пойду босой.

А за спиною что висит?
Раздувшийся мешок
Грехами тяжкими набит.
(Не влез один грешок).

Когда ж в раю при входе шмон
Мне стражи учинят,
Мешок развяжут, скажут: «Вон!» —
Тогда отправлюсь в ад.



* * *

Не знаем мы, как карта ляжет,
Когда мы просим погадать.
Что с нами приключится даже
И через час, не можем знать.

Не упадёт кирпич ли с крыши
Когда идём себе пешком?
А вдруг всевышний да услышит,
О чём молили мы тайком?

Не знаем мы, что станет с нами.
Ну, избежим мы кирпича?
Не лучше ли «вперёд ногами»,
Чем жить, их еле волоча?



* * *

Я постоял бы у станка
Да у меня кишка тонка.
С кишкою этой тонкой
Тружусь на удалёнке.

Я — не рабочий мужичок,
Не сильный и не смелый,
Меня зовут: воротничок,
С большим презрением, «белый».

А если правду вам сказать,
То не пришлось мне тяги
За время жизни испытать
Податься в работяги.



* * *

Я всё чаще думою о Боге
И о предстоящей встрече с ним.
Просто вижу я конец дороги
А не потому, что я гоним.

Я всё чаще думаю о Боге.
Что ему я буду отвечать?
Потому что знаю, что он строгий,
И ему смешно и глупо врать.

Бог же обо мне совсем не помнит
И не знает, что ему скажу.
А поскольку человек я скромный,
Может, эту встречу отложу.



* * *

Половина пятого.
Темень за окном.
А в руках — Ахматова,
Избранного том.

«Щели в саду вырыты,
Не горят огни,
Питерские сироты.
Детоньки мои!

Под землёй не дышится.
Боль сверлит висок.
Сквозь бомбёжку слышится
Детский голосок».

Даже на рассвете
Пока люди спят,
Очень строчки эти
Сердце бередят.

Эти дни блокадные!
Сколько бы не жить,
Ночи безотрадные
Мне не позабыть.



* * *

Говорят, что в Сочи снова вспышка
Пандемии. Трудно избежать,
Ибо очевидно: трудно слишком
Правила на юге соблюдать.

Я надеюсь, вы поймёте, братцы,
Я надеюсь, вам не довелось
Быть на юге и не целоваться!
Это самый страшный парадокс!

Кто хоть раз бывал из вас на юге,
Тот, конечно, мне не возразит.
Девушки там гладки и упруги,
И у всех у них цветущий вид.

Ближе метра к ним не приближаться!
Надо ж волю сильную иметь!
Нет уж, лучше дома оставаться,
Хоть и нету шанса загореть.

Так пройдёт за пандемией лето.
И хочу я или не хочу,
Буду бледным я, как спирохета,
Если только вирус не схвачу.



* * *

Мне вспоминается банальный,
До слёз знакомый нам сюжет:
Сидишь на кухне коммунальной,
И до зарплаты денег нет.

И ты не знаешь, взять откуда.
Таков удел печальный наш.
Давно сдана уже посуда
(Сосед — пропившийся алкаш).

Вот если б я имел в сберкассе
Хоть небольшой, но всё же вклад.
Но ни в чулке и ни в матрасе
Людишки денег не хранят.

И жаль, хоть маленькой заначки
Не догадался сохранить.
Хоть полчекушки! Хоть полпачки
Любимой «Примы» покурить!

Пусть в доме нет копейки ржавой,
Чего расстраиваться, ведь
Мы можем песни Окуджавы
Или Высоцкого попеть.

И сразу на душе отрадно,
И снова верим в чудеса!
Ну нету денег, так и ладно!
Затянем туже пояса.

Сейчас набитый холодильник.
И хочешь — виски, хочешь — ром.
Но только это изобилье
Уже не кажется добром.

Пускай сегодня — не сберкнижка,
Пускай в каком-то банке — счёт,
Но почему-то есть отрыжка
От этих маленьких щедрот.

Уже душа не просит песен.
От нынешних слегка тошнит.
И как-то малоинтересен
Мне мелкобуржуазный быт.



* * *

Есть у нас в деревне пруд
Сразу за домами.
Там теперь бобры живут,
Прописались сами.

Не пришлось мне побывать
В их бобровой хатке,
Но живут они, видать,
В мире и в достатке.

Ну а раз они живут
В мире и в достатке,
То теперь у них растут
Малые бобрятки.

А как лёд покроет пруд,
И бобры, и детки
Припасённые грызут
Ивовые ветки.

Я попробовать готов
Рацион бобровый,
Но останусь без зубов —
Станет жизнь хреновой.



* * *

Никогда менять не стану
Свой забор на профнастил.
Голым трезвый или спьяну
Не хожу и не ходил.

Ну, а ежели соседи
Любопытный бросят взгляд,
Мимо на велосипеде
Проезжая, пусть глядят.

Ничего такого слишком
Ужасающего нет.
На верёвочке — бельишко
На крылечке дремлет дед.

Также жили наши предки,
Не боясь открыто жить.
А теперь решили детки
Вдруг заборы возводить.

Только это — заблуждение,
Разрешите доложить.
Очень плохо в отчуждении
От себе подобных жить.

Слева, справа — профнастил.
Как-то мне неловко.
Чувство, словно угодил
Прямо в мышеловку.



* * *

Прошу мне детство возвратить,
Пока ещё не поздно.
Велосипед прошу купить
Мне детский, трёхколесный.

С него, надеюсь, не свалюсь,
И будут кости целы.
Зато я в детство возвращусь.
Вот это будет дело!

Не будет этих всех забот,
Не надо зря стараться.
Я от подъезда до ворот
Могу весь день кататься.

Хоть завтра я отправлюсь в путь.
Готов крутить педали!
Но только детство мне вернуть
Пока не обещали.



* * *

Не бывал я здесь давно,
В нашем старом дворике,
Здесь играли в домино
И жили алкоголики.

Нету больше тех ребят
И давалки-Машки.
И давненько не стучат
По столу костяшки.

Не с кем даже и поддать,
Нету тёток потных,
И герани не видать
В этих евроокнах.

Стал мой старый добрый двор
Жертвою прогресса.
И не стало с этих пор
Здесь мне интереса.



* * *

наш Агафон, как Аполлон
присказка

Хочу задать вопрос резонно:
Ну, чем я хуже Аполлона?

Могу встать рядом без порток.
Приклеить кое-где листок.

И после спросим у девчат.
Пускай они нас различат.

Им что важнее: гениталии
Или размеры нашей талии?



* * *

Снова я у крейсера «Аврора»,
И в моей башке большой разброд:
То ли символ нашего позора,
То ли нашей славы высший взлёт?

Для чего на вечную стоянку
Ты теперь сюда приведена?
Любит труд, но любит и гулянку
Наша непутевая страна.

И когда туристы перестанут
Старый крейсер брать на абордаж,
Видя, что народ опять обманут,
Вновь сигнал к восстанию подашь.

Этот выстрел эхом отзовётся,
Снова содрогнётся вся Земля.
Много русской кровушки прольётся,
Снова по сигналу с корабля.



* * *

«Этот повар будет готовить только острые блюда»
Ленин

Сталин жил, а Ленин помер.
Что ж! Бывает иногда.
И готовил этот повар
Очень острые блюда.

Если вам не очень верится,
Что ж! Бывает, не везёт.
Так стручок возьмите перца,
Раскусите, сунув в рот.

Гамарджоба! Гамарджоба!
Неплохая стала жизнь.
Я мечтаю внуки чтобы
Без аджики обошлись.



* * *

Проходят в сторону Можайска
Весь день электропоезда.
А я тут — стой, а я — мужайся,
А я не еду никуда.

И может, только для проформы,
И не боясь людской молвы,
Дойду до краешка платформы,
Туда, где надпись «От Москвы».

Все поезда прошли, и нету
Сегодня больше поездов.
Но приходить сюда, на «Сетунь»
Я каждый день опять готов.



* * *

Автомат за две копейки,
Их теперь в помине нет.
Помню я на Маросейке.
Нынче это — раритет.

А бывало, нет монетки —
Жизнь висит не волоске.
Случай, в общем-то, нередкий
В том прекрасном далеке.

Нынче всё у нас в порядке.
Есть у каждого смартфон.
Только, если нет зарядки,
Нам помочь не может он.

Снова связи нет с любимой.
Снова боль стучит в виске.
Снова все проходят мимо.
Снова жизнь — на волоске.



* * *

На попе прыщ возникнет вдруг.
Бывает так. Случается.
Но только жизнь, поверь мне, друг,
На этом не кончается.

Уж как-нибудь перебори
Ты эту неприятность
И никому не говори,
Ведь прыщ — всего лишь частность.

Будь оптимистом, мой совет.
По размышлении зрелом,
Прекрасней этой жизни нет,
Могу сказать я в целом.



* * *

О любви, считаю, глупо
Нам с тобою говорить.
Как известно, даже супа
Из любви нельзя сварить.

Ты скажи, тебя устроит
Если супа на обед
Нет? Без первого второе?
Может быть! Меня — так нет!

А любовь! Да хрен бы с нею!
Велика, считаю, честь.
Я считаю, что важнее,
Если супчик в доме есть.

Ну а если так уж очень
Без любви начнёшь страдать,
Можно будет, между прочим,
На десерт её подать.