Без любви — не закроется рана.
Без любви — не наступит весна.
Жизнь грустна, как дуа из Корана,
Как акафист о скорби — грустна.

Долгожители, что в вашей доле,
Если солнце идет на закат,
Если вашей утраченной воли
Не хватает на грома раскат,

Чтоб звенел над встревоженной крепью,
Пригибая к земле ковыли,
И летела над лесом и степью
Неизбывная песнь о любви?..

Волос сед, но не дрогнули руки,
Ухвативши за повод коня.
Где-то сзади отставшие внуки
"Воротись!" — окликали меня.

"Желторотые, что вы галдите,
Как птенцы, средь развесистых крон?
К самой первой, единственной — Гите
Я в Смоленск — на последний поклон..."

Жизнь порою покажется сказкой,
Распахнет лебедицы крыла.
Ах, какою же стройной и баской
Англосаксов принцесса была!

И какая же только путина
Занесла ее в древнюю Русь...
Родила богатырского сына,
Разделила княжения груз.

И дрожали скуластые ханы,
Побросав многочисленных жён,
Если я в полуночные станы
Лез с дружиною, как на рожон.

А при встречах — горели ланиты
И шептали с любовью уста
Имя северной женщины — Гиты,
Чьих волос не белей береста...

Но кончается путь Мономаха
У подножья простого креста,
Где над памятью горького праха
Асфоделью цветет красота.

И болит незажившая рана,
И белеет рубец средь седин...
Но стрелой в половецкого врана
Метит князя Владимира сын!

За щитом Мономахова рода
Русь растит боевое жнивьё!..
И под куполом ясного свода
Кружит лебедем имя её!


Прощание славянина

Вот и август прошел, и сентябрь настал,
Приближается бабьего лета кончина.
И в бездонные воды, как в черный хрусталь,
Замирая, глядится лесная лещина.

Ты возьмешь мою руку и спросишь: "Зачем
Все кончается, осень горька, как оскома?"
И кровавое солнце упало, как шлем,
Перерубленный наполы грохотом грома.

Что отвечу? Скажу, что зимы не боюсь,
Если сердце объято любови пожаром.
Чернотропом хазарины ходят на Русь,
И лукавый пути указует татарам,

Что грешны мы и летний окончился день,
Что немчинские ветры летят из-за моря
И легла на полмира от месяца тень
Полумесяца — странам славянским на горе.

Убери свои косы под темный платок,
Если я не вернусь к тебе ранней весною.
Слышишь, конница скачет, тяжел ее скок.
Это наши готовятся к смертному бою.

Нас немного, доживших до славных седин,
Кто в преданиях правнукам правду расскажет.
Пусть за мною встает твой единственный сын.
Мой, единственный, сгинул в полуночной страже.

Непогожий октябрь вздымает крыла.
И, как стрелы, остры первозимья метели.
Я хочу, чтобы ты до весны дожила.
Ратоборцы рождаются в светлом апреле.


На промерзшей тверди

Все пройдет, когда рухнут снега:
И печаль, и тоска, и тревога.
Заскрежещет в протоках шуга,
И покроет вода берега,
И утонет в разливах дорога.

И весна величаво придет,
Постучит в крестовину оконца.
И закончит в свой срок перелет
Белый лебедь, спустившись на лед,
Исчезающий в мареве солнца.

И, крылатой мечтой обуян,
Укрываясь средь духов древлянства,
Буду мукой весеннею пьян
Посреди заповедных полян,
Где когда-то рождалось славянство!

Пережить эту зиму суметь,
Не поддавшись матерому страху.
И, как пращур, отринувший смерть,
Крепко встать на промерзшую твердь,
Подпоясав льняную рубаху.