Старый лекарь-лама, погрузившись в молитвенное упоение, застыл перед образом Будды. Священная свеча зул*, теплящаяся над маленьким коричневым ларцом, мерцающе освещала бесхитростные сокровища его жизни. В этот прохладный день последнего месяца осени лама совершал свой обряд перед походом в таежные дебри. Только там можно было добыть вожделенный исцелительный цветок, и теперь он просил прощения у девяноста девяти богов неба за то, что придется отнять жизнь у этого цветка.
Лама молился, а подле него лежали щедрые дары, которые принес сюда этот странный парень, сейчас почтительно сидящий поодаль, в тени. Он пришел и так настойчиво стал просить лекаря-ламу взять его с собой в странствие за этим таежным цветком, что погрузил старика в мрачную тревогу.
Когда лама завершил молитву и повернулся к парню, тот подобострастно ухватил с камней очага горячий латунный чайник — домбу, наполнил чашку и преподнес старцу.
— А ты все еще здесь? Какой же ты несносный... — проговорил лама. — А ведь теперь иные времена... Но коль так, что поделаешь, захвачу тебя с собой. Но ты останешься там, где я тебе укажу. Места, где растут цветы, ты не увидишь. Будешь ждать меня.
— Как скажете. Все по вашему благословению...
На это лама не произнес ни слова. Встал, собрав необходимое и взяв стоявшую у двери простую жердь, вероятно предназначенную быть для него посохом, вышел из юрты. Парень скользнул за ним.
— Если угодно, можно поехать на моей машине.
— Я такому не научился, — старик сказал это, продолжая идти.
Парень побежал к автомобилю, схватил какие-то пожитки, бросился за ним.
Лама, словно не замечая негаданного спутника, шагал неостановимо, на ходу что-то шепча.
— И чем же ты занимался в жизни? Служил где-то? — спросил наконец.
— Служил?! Служил, не дослужился... Торговал, чем еще оставалось заниматься... А мне бы, как вы, стать лекарем. Заняться лекарственными травами — сейчас это очень прибыльно. Даже травы для кулинарии — хороший бизнес...
— Что-то ты не к тому клонишь! Душа у лекаря должна быть святая...
— Всему хорошему я у вас научусь. Талант у меня есть. Досконально изучу все травы. Стану верным, настоящим вашим учеником. Конечно, за учение буду платить. Даю задатком два миллиона.
— Вижу, ты не жадный...
Парень обрадовался словам ламы:
— Я слышал, что вы только в эти дни ходите за этим цветком... как же он называется... таежная астра, что ли... желтая такая.
— Ты хоть знаешь, сколько разновидностей у астр?
— А что? Неужели много?
— Для начала тебе придется изучить все виды астр, и только когда с этим разберешься, примешься за их сбор, а это очень долгое дело. Я шестьдесят лет этим занимаюсь, а до сих пор не все знаю. А еще ученик должен усвоить, как себя вести, чувствовать это. Не усвоив эти правила, учеником не станешь. Это ты зовешь меня учителем, а не я зову тебя учеником. Из тех, кто ходил в моих учениках, я до сих пор еще никого не брал с собой за этим цветком. Пока никому не разрешал.
Они подошли к подножию лесистой горы.
— Вот и ты здесь останешься. Дальше пойду один...
Парень смотрел испуганно:
— Я боюсь.
— Научись побеждать испуг! Как ты думаешь, почему я хожу за травами один? Целебные травы очень чувствительны. Для них пагубно появление многих людей, даже пыль, которую мы приносим с собой. Если придешься мне по душе, когда-нибудь возьму и тебя к вершине. Десять лет, ну, по меньшей мере, пять будешь моим помощником. Только тогда можно будет говорить, что ты чему-то научился.
Старик пошел вверх по склону горы.
Скрылся за деревьями.
Парень остался один, обдумывая скупые слова старика.
А старик шел и шел. Намеренно продирался сквозь хвойную поросль, чтобы ее смолистые терпкие ароматы перебили его запах, запах человека.
Он увидел драгоценный цветок в глубине тайги, на поляне, в лучах солнечного света, пробивающего осеннюю листву. Но не подошел к нему, а прошел мимо, двигаясь влево и вправо, путая следы. Жевал хвою, вспоминая своих учеников, думая, кого же из них посвящать в секреты сокровенного цветка. Прежде об этом он не думал, даже странно. Не думал, пока не появился этот упорный парень.
А ведь придется кому-то из учеников передавать свои сокровенные знания, главные тайны. У него уже не тот возраст, чтобы самому лазать по деревьям и скалам. Но как угадать самого искреннего, самого честного? Выбор-то вроде есть: в последние годы желающих пойти к нему в ученики появляется немало. И все тащат с собой хадак**, просят освятить. Не очень ему это нравится, слишком они рассчитывают на силу свитка цветного шелка. А где же они сами?!
Только один из пришедших ему запомнился. Он не просился стать учеником, ни разу не показал желания узнать у него сокровенные тайны по собиранию целебных трав. Хотя сам когда-то оказался у порога смерти, познал горе болезни, которая казалась неизлечимой... Вот его и надо брать в ученики, именно этому передавать свое знание, пока еще есть у него десять лет жизни... От этих дум душе ламы стало легче.
Его покойный учитель лама, достигший вершин в исцелении людей, повторял, что легко найти нового ученика, но трудно найти честного ученика. Только перед смертью открыл ему единственно верный путь к этому цветку. И наказал, чтобы и он только на склоне лет, перед смертью, передал это самому честному ученику. Самому честному... Как угадать это?!
Подле камня, на который лама сел отдохнуть, он увидел помет бурого медведя. Подобрал несколько катышков, один разломил, вдохнул пряный, мягкий запах растений...
Можно возвращаться. Встал. Зашагал вниз тем же путем и, когда приблизился к зарослям кустов, увидел прятавшегося здесь этого неотступного парня. Понял, что он преследовал его по пятам.
И парень увидел его, побледнел лицом.
Лекарь посмотрел на него с гневом, но сказал мягким голосом:
— Очень неприятно... Я проверил и вижу теперь, насколько ты нечестен. Не тебе собирать целебные травы. Ступай к моему дому и забери свои гостинцы. Если ученик по душе, я всегда с радостью его принимаю, но если что-то не так, даже не разрешаю побыть в своем доме. А я пойду вниз, надо навестить одного приятеля, давно он зовет меня погостить.
— А вы нашли цветок?
— Оказывается, ему еще не время. Нашел только медвежий помет. Тоже необходим для моих снадобий. Вот, понюхай.
Лама, вынув и разломав катышек, сунул его под нос парню.
— Ну а теперь пойдем каждый своей дорогой. Попытайся обрести, сынок, правильную душу. Лишь тогда окажется в твоих руках все, что захочется.
Опираясь на посох, старик лама побрел вниз.
— Ах ты старый черт! Оказывается, хитрил, разглагольствуя, что идет за таежной астрой, а на самом деле для того лишь все затеял, чтобы меня проверить. И я ему денег наобещал... Ах, старый ты хрен...
Бранясь так и эдак, парень спешил к своему автомобилю, оставленному у юрты старика. А таежная астра в этот час начинала обретать свою целебность.