Послышался какой-то сильный треск, шорох, заглушающий речь. Он вообще-то имелся и раньше, но был намного слабее, почти не мешая разговору. Сверхдальняя космическая связь, похоже, не была достаточно уверенной, слишком большое расстояние даже для техники, созданной высокоразвитыми цивилизациями. Через секунду связь исчезла полностью. Затрещало и загудело так, что Света непроизвольно отшатнула удивительную ракушку от уха, побоявшись оглохнуть. А когда приложила её к уху снова, голоса Глеба там уже не было. Она слышала, и очень чётко, какую-то незнакомую гремящую, тарахтящую музыку, наверное, галактическую, слышала какую-то без умолку тараторящую речь, слышала чей-то смех и плач, чьи-то диалоги, разговоры с самыми различными оттенками интонаций на незнакомых языках чужих звёзд, и всё это быстро сменяло друг друга, никакая из передач надолго не задерживалась. Света терпеливо ожидала, что сейчас вернётся голос Глеба, но он почему-то не возвращался. Как настроить заново ракушку на необходимую волну или что-то с ней сделать, чтобы опять был слышен Глеб и никто другой, она не знала. Ей совсем не нужна была музыка и чужие разговоры. Лучше бы в этой штуковине слышался обыкновенный, простой шум моря, как в нормальной ракушке. Значи
т, Глеб действительно обиделся на неё и отключил связь, чтобы Света не мешала ему работать – проектировать какой-то новый звездолётный двигатель. Но ведь он явно хотел ей что-то сказать, он не договорил чего-то... Удивлённо и грустно вздохнув, она опустила ракушку вниз, но не стала класть её в карман или бросать на землю. Огляделась вокруг себя, на цветы, на тёмно-красные деревья, на большие камни, покрытые необычным ярко-розовым и пушистым мхом, подняла голову к небу. Она по-прежнему была одна, совершенно одна. В небе над её головой проплывали облака… Она опять смотрела на ракушку, из которой ещё совсем недавно слышался голос Глеба, потом – опять вокруг себя, шагая всё дальше и дальше по синей траве.
Всё, всё было вокруг чужезвёздным, завезённым с далёких цивилизованных планет. Не только заметные вдалеке гигантские не то пальмы, не то тополя, силуэты высоких зданий прекрасного города, где жили, работали, любили друг друга звёздные переселенцы, окопавшиеся на бывшей Земле, ракеты звездопорта, одни бесшумно приземляющиеся, другие взлетающие ввысь, но и все деревья, кусты, цветы и даже трава, имевшая странный синий цвет. И даже грунт, на котором росло это всё, был не чёрным, как когда-то, а каким-то синевато-голубоватым, местами с сиреневым оттенком, местами с изумрудным. Может быть, из прежних пород, лежавших на поверхности Земли, некоторые разновидности глины по цвету напоминали этот звёздный грунт. Можно было, конечно, называть этот завезённый в огромном количестве грунт землёй, слишком много было его вокруг, ведь он давал жизнь звёздным растениям. Звёздные пришельцы его землёй и называли. Но он и на ощупь был необычным, и его прикосновение действовало успокаивающе, могло даже облегчать боль или усталость, разливаясь волнами по всему телу.
Но вдруг Света вздрогнула от неожиданности. Среди густых слегка колышущихся от ветра синих зарослей она случайно заметила совсем небольшой по площади участочек чёрной земли. Если отойти чуть дальше, его и разглядеть был
о почти невозможно. Это было удивительно и странно – видеть прежнюю самую обычную и простую чёрную землю, ставшую редкостью и экзотикой в окружении настолько многочисленных цветов, трав, деревьев сириусианского или антаресского происхождения, что они ей уже успели примелькаться… Девушка, рождённая на прежней Земле, подошла поближе, ей захотелось почувствовать ногами не ставший для неё уже почти привычным чужой синий грунт, а эту родную для неё, но почти забытую чёрную почву, на которой не осталось обычной зелёной травы, но и чужезвёздная синяя трава расти не желала – и она увидела, что из этой земли торчит какой-то предмет. Охваченная любопытством, Света сунула свою ракушку в карман и принялась выкапывать загадочный предмет куском от ветки какого-то красно-фиолетового и очень пушистого звёздного дерева, росшего рядом. И когда выкопала, то с испугу выронила его. Нагнулась, подняла. Пригляделась. Это был маленький детский ботиночек. Такую обувь, довольно дорогостоящую, носили только дети землян, преимущественно богачей – генералов, бизнесменов. На инопланетянских детях обувь была совершенно другого фасона и формы. В выкопанной ею небольшой яме кроме ботиночка оказался и кусок рубашечки, и на этой ткани была заметна запёкшаяся похоже, что кровь, несмотря на то, что детская рубашка была вымазана чёрной землёй.
Страшные, жуткие догадки роились в голове задрожавшей от ужаса девушки. Она держала в руках свидетельство того, с какой жестокостью расправились пришельцы с аборигенами Земли. Скорее всего, это было так. Девушке было уже безразлично, что ребёнок этот, чей был ботиночек, вполне мог быть сыном того американского генерала, который приказал убить её брата, или натовского солдата, расстрелявшего её отца, или мучившего её хозяина, у которого она работала, надрываясь от усталости. Землянам – равнодушным к её страданиям или обращавшимися с ней подло и жестоко, девушка уже была готова простить всё. А инопланетянам, обходившимся почему-то именно с нею одной так ласково и заботливо, – нет. Как старательно инопланетяне стёрли начисто почти все следы своих преступлений, при помощи мощных бульдозеров или экскаваторов засыпав всё искусственным, чужезвёздным, благородным голубым грунтом. Но всё же не до конца, и небольшой кусок прежней грязи проглядели, забыли убрать, как убрали они, очевидно, трупы убитых ими землян и этого малыша тоже. А может, думала девушка, гибель этого малыша была случайной, может, он по детскому легкомыслию залез прямо под работавший сириусианский бульдозер вместо того, чтобы отправиться вместе с другими земными детишками в цивилизованный детский сад, где вкусно кормят, дают хорошие игрушки и учат читать на звёздном языке? Может, он вообще не погиб, а лишь потерял свой ботиночек и рубашку?
Передёрнувшись, она бросила печальные предметы обратно на чёрную землю и вытерла руки о синюю траву. Чтобы отвлечься от пугающих мыслей, на которые она всё равно не находила ответа, забыть об увиденном хоть на время, Света вытащила из кармана ракушку. Она опять приложила её к уху. Космическая музыка, что послышалась оттуда, не была уже такой тарахтящей и гремящей, а более тихой и спокойной. Девушка прилегла на траву, повернулась на бок. Глаза её стали слипаться, она в самом деле устала. Она сама не заметила, как уснула, непроизвольно положив себе под голову ракушку, под какую-то доносившуюся из неё убаюкивающую звёздную мелодию… Она не знала, сколько времени она спала, но догадывалась или чувствовала, что снова услышит голос Глеба. И она его услышала, проснувшись тут же, издав от неожиданности крик и вскочив на ноги с прижатой к уху ракушкой:
– Светка, извини, тут что-то с антенной было! Небольшая неисправность… Ты нормально сейчас меня слышишь?!
– Я слышу тебя! – воскликнула Света, почувствовав, что вся дрожит от волнения. Сейчас, сейчас она ему скажет.
– Ну и отлично. Так на чём прервался наш разговор? Напомни мне.
– Глеб, – сказала девушка, – признайся мне честно. Неужели ты совсем не испытываешь чувства жалости и сострадания?
– К кому? – поинтересовался Глеб.
– Как к кому? – даже растерялась она от такого его неуместного спокойствия. – Ты разве не догадываешься?
– Опять я должен догадываться, – вздохнул Глеб. – К тебе, которая так настрадалась? Конечно, испытываю, о чём речь. Или к тем, кто тебя мучил и причинял тебе страдания? Ведь и они своё тоже получили. Вообще, сложный вопрос, что к ним теперь испытывать. Или к тем, кого в былые времена убивали американские солдаты и банкиры из МВФ? А может, к детям чужезвёздных поселенцев, убитых земными дикарями совсем недавно? Ты слышала про этот кошмарный случай, когда один бывший очень известный американский госсекретарь и политолог, вырвавшийся из клетки в созвездии Большой Медведицы, в ярости схватил маленькую девочку, прилетевшую с родителями из туманности Андромеды, и у неё в результате шока тут же остановилось сердце, прежде чем её успели выхватить из лап госсекретаря? И надо ж такое – так и не смогли оживить. Аппарат в больнице как раз перед этим сломался.
– А земных детей, убитых твоими любимыми инопланетянами, тебе не жалко?! – закричала Света.
– Галактиане не воевали с детьми землян. Они вынуждены были угомонить и охладить те неразумные головы, которые накопленным на Земле атомным и прочим оружием готовы были уничтожить и звёздных пришельцев, поначалу готовых бесплатно, ничего не требуя взамен, передать им и блага высшей цивилизации, и себя вместе с ними. Конкретная оперативная обстановка в решающий момент оказалась настолько сложна и накалена, что жертвы оказались и среди тех, кто этого, вероятно, не заслуживал. Хотя инопланетянами было сделано всё возможное, чтобы свести неизбежные жертвы к минимуму.
– Врёшь ты всё. Они это сделали нарочно, похваляясь своей силой, и ты доволен, что они оказались сильнее, – продолжала девушка, чувствуя, что уже не сможет остановиться, и сама удивляясь вдруг возникшему у неё красноречию. – Ты ведь хотел сказать вот что: дети – это будущие негодяи, такие же точно, как и их родители. И тебе не жаль ни тех ни других. И вообще даже самых добрых и безобидных детей, которые могли бы родиться у пусть даже не очень порядочных взрослых людей Земли, которые, в отличие от тебя, не умели конструировать сверхсветовые двигатели, но зато обладали способностью легко и без комплексов знакомиться друг с другом, чтобы заводить семью и рожать потомство. Для тебя покорить сердце девушки было намного сложнее, чем крутить в голове математические формулы, и, значит, по-твоему, те, кому удалось без проблем полюбить друг друга, а потом ещё и родить ребёнка, – это негодяи, укравшие у тебя счастье. И даже неродившиеся дети тех детей, которые тоже могли бы жить на Земле, а не инопланетяне, радоваться солнышку… Даже если они не такие цивилизованные, как твои гуманоиды. Не всем же быть цивилизованными…