Паланга, Литва-90
Пассажиры ночного автобуса Вильнюс-Паланга досыпали последние минуты, и они были самые сладкие, как рахат-лукум, как щербет.
— Жень, закрой уже рот, храпишь на весь автобус и что ты, там языком причмокиваешь, будто казинак сосешь. Вставай, вставай, приехали Паланга, — услышал я голос Вовки.
Он стоял, и разминал руками ноги. Вставать с тёплого насиженного места не хотелось. Ноги за пять часов езды в автобусе затекли и стали ватными, руками я стал их разминать. Во рту пересохло. В автобусе, который был битком набит пассажирами, стояла духота. Размяв ноги, я хотел потянуться руками вверх, выгнуть спинку, как кошечка, и ненароком чуть не дал в "пятак" мужику, который сидел за мной. В этом чуть, мне и повезло, и мой новый день начался без эксцесса. А я все же потянулся, и у меня даже где-то хрустнуло под лопаткой, издав в таких случаях характерный старческий звук, хотя у молодых тоже бывает, но редко:
— У, ух. Приехали уже, да? Так быстро? Я даже сон не успел досмотреть, — хотя, честно говоря, я его даже не помню. Я схватил свою котомку, и мы с Вовкой пошли к выходу из автобуса. На литовской земле в нос ударил меня, не литовец, что встречал свою жену, правда, у него и причин то для этого не было, если не считать, что я для него русский. А ударил меня в лицо свежий морской ветер. И это было приятно.
— Значит море где-то рядом, и я его скоро увижу, и даже окунусь в морскую пучину, — подумал я, наслаждаясь утренней прохладой. И, вдохнув полной грудью свежего воздуха, я почувствовал, что оживаю после автобусной спячки. Ещё эти крики, нет, уже не Вовки, а чаек, что приветствовали нас на литовской земле, и вовсе вернули меня к полноценной жизни. Захотелось тоже кричать, как они, но больше — пить и есть.
— Вова, позавтракать бы и кофейку испить, — прокричал я. И чайка в ответ: — "Киифу — Кьяафу"
Литовец зыркнул на меня из-под лобья и подумал: "Ну, и какой шальной ветер занёс этого русского баклана к нам в Литву? У нас тут своих…" — и, взяв чемоданы жены, она была русская, думать про нас перестал, и пошёл прочь от автобуса. Я посмотрел ему вслед и тоже подумал: "Ну, скоро вы отделитесь от СССР и попутного вам солёного ветра". Оказывается литовец не зря на нас так зыркнул, мы приехал в самый разгар экономической блокады Литвы, которая продолжалась с 18 апреля до 2 июля 1990 года. Причиной этого стало невыполнение Литвой ультиматума, направленного ей Николаем Рыжковым и Михаилом Горбачёвым, согласно которому страна должна была отказаться от претензий на независимость и признать действие Конституции СССР. Вот бы нам ещё знать об этом. 29 июня 1990 года власти Литвы пошли на некоторые уступки и объявили стодневный мораторий на "Акт о независимости". По оценкам экспертов, экономическая блокада, длившаяся два с половиной месяца, нанесла Литве ущерб, составивший 11 процентов ее ВВП. Сразу после этого в Мажейкяй стала поступать нефть, открылась железная дорога.

Вовка – мой друг и напарник по командировке в Клайпеду. Он, как и я, капитан милиции. И должности у нас пока с ним одинаковые – старший оперуполномоченный ОБХСС МВД УР. Помните в "Джентельменах удачи" на даче у барыги: "Ес, ЕС, ОБХСС", — сказал Вицин про нас. А помните роман Юлиана Семенова "ТАСС уполномочен заявить", так вот это не про нас. У него действие романа происходит в конце 70-х годов в Москве и в вымышленных государствах Африки — Нагонии, а у нас действие будет происходить в Литве, которая еще пока входит в состав СССР и агонии по поводу суверенитета у них пока еще не наблюдается, и, слава Богу. Ну, а мы, уполномочены заявить, что будем раскрывать преступление в сфере хищение соцсобственности в крупных размерах. Мы оба по первой специальности технари: он закончил Московский автодорожный институт, а я – МВТУ имени Баумана, и раньше оба работали на ПО "Ижмаш", он конструирован автомобили, а я – оружие. Вот и всё в чем мы с ним схожи.
Вовка сухопарый симпатяга в возрасте Иисуса Христа, я на три года моложе. А еще он чем-то похож на Бильмандо. Я всё думал, а чем? А когда посмотрел фильм "Великолепный", понял, что Вовка похож на Жан-Поля своей улыбкой. Его улыбка – это не только обаяние, это позитивный настрой, который заряжает окружающих, и его улыбка всегда игра ему на руку.
Его жена Антонина не такая красотка, как он, выглядела она крупнее его, имела крутой нрав, и я даже побаивался ее. Она бывшая конькобежка, имела такие крепкие ноги, что могла одной "ляхой" подмять нас вместе с Вовкой. Она постоянно ревновала Вовку к любой юбке, и хотела, чтобы он поменьше шастал по командировкам, а подольше сидел у нее "под подолом". Вот и в этот раз она пришла к нему на работу перед его командировкой в Клайпеду, и учинила у него в кабинете "разнос". Нет, она не дала ему "раз в нос", а хотела дать даже два раза. И тогда бы он поехал в командировку со сломанным носом. Поэтому она произвела ему "вынос мозга", беспочвенно обозвав его бабником. Согласитесь это менее болезненно, но бесполезно, таким способом учить Вовку, который прошёл по кабинету два шага вперед, шаг влево, а потом сделал такую дикую улыбку, как у Бильмандо, что мне даже стало страшно. Ну, думаю, Антонина сейчас к тебе придёт и Билль и Мандо сразу. Так, что лучше беги Тоня. Она опять себя накрутила, будто в командировке он, якобы, ей изменит, а потом и вовсе бросит её.
— Вова, вот скажи, почему тебя в курортную Клайпеду к литовкам отправили? А не в Тьмутарань к этим…..
Вовка насилу вытолкал её из кабинета всю в соплях и слезах. Настроение у него было испорчено, и как говориться вечером он уйдет в "бутылку", где будет бродить, пока не заблудится в градусах, а потом и забудется крепким сном. А утром Тоня, как всегда, ласково чмокнет его в ухо, он растает, как мартовский снег и в нём проснется инстинкт мартовского кота, произойдёт примирение прямо в постели и он с чистой совестью укатит в командировку, подальше от жены-неврастенички, поближе к морю пусть и к холодному Балтийскому. Единственное, что плохо – он будет скучать по детям, а их у него двое: мальчик и девочка. Главное, что перед следующей командировкой, всё это повторится снова, и я это точно знаю.
— Вова, когда так много позади
всего, в особенности - горя,
поддержки чьей-нибудь не жди,
сядь в поезд, высадись у моря, — сказал я ему, и по братски обнял. Вру, это написал Бродский, но в тему.
"Советская заграница"
Литва - это небольшая страна, однако 600 лет назад она была одним из самых больших и мощных государств Европы. А Паланга в нём, небольшой городок, которому более 700 лет, и самое древнее, что сохранилось до наших дней это гора Бируте. По-сути, это песчаная дюна, высотой 200 метров. Она находится рядом с ботаническим садом и является сакральным местом для литовцев. Здесь находилось древнее языческое жертвенное место. Наш чешский красно-белый автобус "Икарус" в Палангу прибыл рано, около шести утра. Водитель крепкий литовец открыл багажное отделение, и, стоя в сторонке, курил "Золотое руно", запах которого я сразу почувствовал, и 26
он был для меня приятен. У багажного отделения копошились пассажиры. Кто-то неистово зевал, поёживаясь от утренней прохлады, кто-то поправлял на голове всклокоченные волосы, и всем было некомфортно, хотелось умыться, привести себя в порядок, выпить чашечку кофе, тем, не менее, все были рады, что, наконец, то доехали до знаменитого литовского курорта. Дальше — у каждого свой путь и свои планы.
— Вова, у нас какой план в этом городе? — спросил я, хотя ответ уже знал.
— Да, никакого. Сходим на море, посмотрим городок, раз сюда забрели, и поедем в Клайпеду, — ответил он, закидывая на плечо красную дорожную сумку с белой надписью "СССР", где вверху был изображен "Серп и Молот". Эта сумка, как бельмо бросалась в глаза, а здесь в Литве вообще будет, как красная тряпка для быка. Да, этот вопрос мы не продумали. Водитель-литовец, увидев эту сумку, скривился в ухмылке, нервно растоптал свой окурок ногой, и от греха подальше, сел в автобус, схватился за баранку, будто хотел куда-то рвануть.
Вовка в белых штанах в синей футболке, на которой слава Богу, не было ни какой советской символики и в белых кедах, ему не хватало только шляпы сомбреро, гордо вышагивал по литовской земле. Ну, настоящий мачо. Он как будто знал, что мы случайно зарулим в это курортное местечко, где все, через час-два тоже будут в белом одеянии. Один я, здесь буду, как "чёрная ворона" среди сорок. Мы отошли от автобуса, оглянулись вокруг. Улочки этого тихого уютного курортного городка были ещё пусты, и мы с Вовкой направились к берегу Балтийского моря, откуда опять подул ласковый ветерок, донося до нас утреннюю свежесть, которой так нам не хватало в душном "Икарусе". Настроение сразу поднялось на такую высоту, которую когда-то брал знаменитый Валерий Брумель, что захотелось даже сделать физзарядку. Мы с Вовкой пару раз присели, похрустели коленями, и легкой рысцой побежали к морю. Хотели понестись галопом, но побоялись, что перебудим всех курортников. Пусть спят, мы ведь не изверги, а простые удмуртские добрые опера. Мы вышли на центральную улицу Паланги, названную в честь литовского историка и фольклориста Йонаса Басанавичюса. Это был "местный Бродвей" и он привёл нас к "юре", что по-литовски означает море. В каждом уважающем себя курорте должна быть набережная, а её здесь нет! Её роль играет пирс и его продолжение, улица Йонаса Басанавичуса.
"Море-море. Пляжи-пляжи. Дюны"
Бескрайние пляжи с песчаной полосой шириной до 50 метров Паланги поистине восхитительны и протянулись на 20 километров. А целебность здешнего климата неоспорима. А шум прибоя, крик чаек и шуршание покачивающихся на ветру высоких сосен, будто что-то шепчут тебе, передавая привет из прошлого, от тех, кто бывал тут задолго до тебя. А какие здесь дюны? Они ограничиваются с одной стороны хвойными насаждениями, а с другой – пляжем, и тянутся более чем на 20 километров вдоль морского побережья. Вот мы и на берегу моря. Солнце только ещё всходит из-за горизонта и своими лучами играет с волнами, осыпая их серебром. От волн прыгают солнечные зайчики и слепят глаза.
— Вова, надо будет купить солнцезащитные очки, а то мы, как кроты вылезли из автобуса и не видим, какая красота вокруг нас, — нарушив молчание, сказал я.
— Откроют магазины, тогда и купим? Какая проблема то, — ответил педант-Вовка и сел прямо на песок, я уселся рядом. Так мы сидели молча, минут пять, любуюсь тихим морем. Я могу долго смотреть на море, оно, как и огонь завораживает человека. Чистый белый песок не успел ещё накалиться. Так, что сидеть на нём нам было комфортно.
— Вова, говорят, что Паланга город янтаря. Может, пойдем, побродим вдоль берега, если повезет, янтарь найдем. Камень солнца, а в нем какая-нибудь муха…или, — начал, было, я фантазировать.
— Или таракан. Жень, сиди, чисти легкие от никотина. Я читал, что в янтаре из Мьянмы, раньше это была Бирма, учёные нашли двух древних тараканов возрастом около 99 миллионов лет. Говорят первые насекомые появились на Земле более четырёхсот миллионов лет назад. Возраст первых бабочек, найденных в янтаре, более ста миллионов лет! Так что таракан и бабочка выходит ровесники. Так, что за янтарем успеем ещё сходить.
— Вова, а как они туда попали и как их возраст определили?
— Обычно в янтаре находят мелких существ, которые жили вблизи деревьев. Возможно, что древняя смола стекала по корням в пещеру, где в неё и угодили тараканы. А возраст им дали, наверное, от "фонаря".
— Вова, может, сейчас сходим за янтарём пока народу нет?
— Жень, что ты, как блоха, всё тебе прыгать надо куда-то. В сон меня что-то клонит.
Похоже, что пляж был диким, так как ни лежаков, ни кабинок для переодевания и другой пляжной атрибутики, мы не увидели. Да и народу, кроме нас никого не было. Мы подумали, что ещё рано, но ранние водно-воздушные процедуры самые полезные, когда солнце ещё не проснулось совсем и не начало жарить со всей злостью. Сейчас оно доброе и только ласкает тело. Чистота на берегу была идеальная и берег, видимо, никогда не видел мусора. Это обстоятельство нас с Вовкой напрягло. Что-то здесь не так. Не вторглись ли мы на чью-то территорию, где нас не ждут, а может даже не хотят видеть. И тут началось. Краем глаза я увидел, что в нашу сторону, вдоль кромки воды бежит девушка. Бежит так красиво. Я пригляделся, ба, да она совсем голая, в чём мать родила. Я ткнул Вовку в бок, который боролся со сном и сон брал над ним уже победу.
— Ну, ты чего? Я всю ночь не спал в этом долбаном автобусе. Из-за твоего между прочем храпа? Дай немного вздремнуть, тут так хорошо……
— Да, ты посмотри на эту фифу, какой на ней прикид. Вовка посмотрел и мигом проснулся. Она пробежала 27
в метрах десяти от нас и даже не взглянула в нашу сторону, как-будто это не мы, а два каких-то спящих муравья в куске янтаря застряли миллионы лет назад. Вовка хотел что-то ей вдогонку крикнуть, но пока он думал, что бы крикнуть, к нам уже приближалась целая парочка голых девиц, а за ними бежала голая женская разновозрастная группа.
"На нудистом пляже"
— Вова, куда мы попали? В сказку, да? — спросил я, чувствуя, что по моему лицу пошли красные пятна, будто я выпил бутылку церковного "Кагора" Эта группа уже махала нам своими ручками, но без всяких выкриков в наш адрес, особенно старались пышнотелые женщины бальзаковского возраста. И они были прекрасны, как будто сошли с картин Тициана, Рубенса и Рафаэля Санти.
— Вова, надо "делать отсюда ноги", пока во что-нибудь не вляпались, сам знаешь нас здесь не особенно сейчас любят, а может это какая-нибудь провокация, — говорю я ему.
— Куда бежать? Мне здесь нравиться…, —говорит Вовка. По нему видно, что его мысли чем-то были заняты.
— Куда, куда? Хоть в музей янтаря! — рифмой ответил я ему. Вовка все же вспомнил, что хотел крикнуть им, и начал орать вдогонку:
"Вижу тело из прекрасного далека,
Тело в утренней в серебряной росе.
Вижу тело и манящая дорога,
Кружит голову, как в детстве карусель…."
— Вова, какая карусель? Нам надо "делать ноги" отсюда и как можно быстрее, — повторил я ему. Только мы встали, отряхнулись от песка, сзади подходит мужик-литовец и медленно так говорит, как-будто кота за хвост тащит:
— Ре-бя-та, за-че-м Ви тут сыди-те? Вам, что нравятся женские тела? — ну, думаем, сутенер какой-нибудь местный и начинаем заводиться:
— А ты собственно кто такой? Какое твое дело, любители чего мы?
— Я тренер этой группы здоровья и сейчас у нас по графику пробежка у моря. Вы, наверное, впервые в Паланге и не знаете, что, если над пляжем поднят этот флаг, то вход на него временно воспрещен, — и показывает на флагшток, на который мы даже внимания не обратили. А если бы и обратили, то подумали, что болтается какая-то тряпка, ну и шут с ней. А мужик стоит и миролюбиво поучает нас: — Ребята, идите лучше в парк скульптур, это недалеко от сюда, там полно обнажённых женщин, правда, они все каменные. Смотрите на них, сколько хотите, можете даже потрогать. Сходите, посмотрите, ребята, не пожалеете.
Хамить тренеру больше не стали, да и не хотелось, мужик то вроде нормальный оказался. Мы еще раз украдкой взглянули на эту группу здоровья и у нас у самих как-будто прибавилось здоровья, а они всё бежали, оставляя следы на мокром песке, которые тут же смывала, набежавшая волна. А за ними бежал пёс. Я лизнул свои пересохшие губы и почувствовал на них соль. В детстве я помню, читал рассказ "Солёный пёс", я не мог понять почему, он солёный. Приеду домой перечитаю этот рассказ с сыном. В сад каменных скульптур, куда нам советовал сходить тренер нудисток, мы так и не попали, так как через полчаса уходил автобус на Клайпеду.
— Но мы сюда обязательно вернемся, —- кричал Вовка из автобуса не знамо кому, а чайки ему в ответ: — "Киифу — Кьяафу"