Евгений Степанов, «Империи»
М.: Издательство Евгения Степанова, 2017
М.: Издательство Евгения Степанова, 2017
Величайшее искусство творилось в империях; это исторический факт. И много было в империях хорошего. И много было страшного. Книга Евгения Степанова (это 2017 год!) так названа неслучайно. И стихи здесь актуальные по сю пору. Как будто сегодня написанные.
Поэт совмещает современность и вечность: взгляд его — с разных ракурсов… Памяти Фёдора Михайловича посвящено первое стихотворение книги:
Поэт совмещает современность и вечность: взгляд его — с разных ракурсов… Памяти Фёдора Михайловича посвящено первое стихотворение книги:
Бесы хороводы шумно водят.
И звучат призывно бубенцы.
Женщины приходят и уходят,
Остаются на сердце рубцы.
Бесы на просторах Азиопы.
Телек бесам делает пиар.
Ватники и янки, и укропы
Тушат керосинками пожар.
Бесы стали гибельною силой.
Неужели здесь они одни?
Что же делать? Господи, помилуй!
Господи, спаси и сохрани!
И звучат призывно бубенцы.
Женщины приходят и уходят,
Остаются на сердце рубцы.
Бесы на просторах Азиопы.
Телек бесам делает пиар.
Ватники и янки, и укропы
Тушат керосинками пожар.
Бесы стали гибельною силой.
Неужели здесь они одни?
Что же делать? Господи, помилуй!
Господи, спаси и сохрани!
Язык Евгения Степанова интенсивен, густ, ярко окрашен; лица существительных разнообразны: то серьезная мина, за которой маячит ухмылка, то — скорбь, которую не подделать.
А вот — стихотворение, название какого дало имя книге:
А вот — стихотворение, название какого дало имя книге:
Сродни тарифам ЖКХ
Растет империя греха.
Растет и расширяется.
Сосед (торчок) ширяется.
Растет империя греха.
Куда ни кинь — везде труха,
Пиар и фанаберия.
Греховная империя.
Растет империя греха.
Растет и расширяется.
Сосед (торчок) ширяется.
Растет империя греха.
Куда ни кинь — везде труха,
Пиар и фанаберия.
Греховная империя.
И здесь — точно проанализирована современность, все больше и больше способствующая росту этой империи, в которой, увы, высота духа человека под вопросом.
Стихи книги, как правило, кратки, с сильным мускульным нажимом мысли, и, начав повествование с фигурального бумеранга, Степанов подведет к мудрому финалу:
Стихи книги, как правило, кратки, с сильным мускульным нажимом мысли, и, начав повествование с фигурального бумеранга, Степанов подведет к мудрому финалу:
Не умирает бумеранг
И размножается в полете.
И танк идет — как танк — ва-банк,
Дорогу проложив пехоте.
Но танк получит тоже в лоб.
Перетрухнет пехота скопом.
И будет вечный остолоп
С другим сражаться остолопом.
И размножается в полете.
И танк идет — как танк — ва-банк,
Дорогу проложив пехоте.
Но танк получит тоже в лоб.
Перетрухнет пехота скопом.
И будет вечный остолоп
С другим сражаться остолопом.
История человечества, если обратиться к статистике, и подсчитать все время, сожранное войнами, есть история оных, и сатира, вложенная порохом в стихотворение поэта, взрывается последней строкой.
Русская вольница, множимая причудливо на русскую правду, интересно прочитывается в исполнении Степанова:
Русская вольница, множимая причудливо на русскую правду, интересно прочитывается в исполнении Степанова:
Не знаю — может быть, и голь мы.
Потертые у нас порты.
Быть русским — значит, с колокольни
Плевать на деньги и понты.
Быть русским — делать то, что можем:
Пахать, творить, молиться, петь.
И быть счастливым в храме Божьем.
А вне — терпеть.
Потертые у нас порты.
Быть русским — значит, с колокольни
Плевать на деньги и понты.
Быть русским — делать то, что можем:
Пахать, творить, молиться, петь.
И быть счастливым в храме Божьем.
А вне — терпеть.
Ага…
Авось…
А вместе с этим — такая небесная правда в этом феномене: быть русским.
Много заложено в книге Евгения Степанова, многое таится в краткости стихов, их обращенности к свету, их полифоничности, символах, раскрывающихся через образный строй, языковой ясности, занимающей у непостижимой бездны выси; многое сказано граду и миру… Остается надеяться, что «Империи» (в лучшем смысле), выстроенные поэтом, будут поняты и приняты чмталельской аудиторией.
Авось…
А вместе с этим — такая небесная правда в этом феномене: быть русским.
Много заложено в книге Евгения Степанова, многое таится в краткости стихов, их обращенности к свету, их полифоничности, символах, раскрывающихся через образный строй, языковой ясности, занимающей у непостижимой бездны выси; многое сказано граду и миру… Остается надеяться, что «Империи» (в лучшем смысле), выстроенные поэтом, будут поняты и приняты чмталельской аудиторией.
Александр БАЛТИН