Стефан Урош III — Телемах: сын правителя, потом монах, потом правитель
Стефан Урош II  — Урош Предыдущий, отец Телемаха
Анна и Электра — Телемама и Телемачеха
Николай Чудотворец – архиепископ Мир Ликийских
Враги
Часовые, затем Певец

Однажды в Европе – в мире весьма похищенном,
Плакал сын короля на могиле истории-матери.
Смех и музыка шли из дворца, где гуляли свадьбу
Урош Старший и та, что явилась взамен истории.
Происшествие неказистое в свете истины,
И на нём остановятся вряд ли преподаватели.
Урош Третий ещё не знал, что родятся братья
И он станет полем битвы за территорию,

Битвы всего лишь за тело — орудие промаха или взмаха.
Тело любят показывать в видео через «теле».
Очень скоро Стефан станет тем, чем они хотели,
А пока Стефан становится Телемахом.

В покоях – отец (дремлет) и мачеха Уроша (качает в люльке младенцев).

Электра (поёт):
Спите, милые малютки,
Дремлет сладко ваш отец.
Сын его крадётся к люльке
С острым ножиком в руке,
В этом страшном кулаке
Горе вам, всему конец!

Урош Старший:
О чём поёшь, неумная жена?
Что это значит? Верно, сатана
В тебя вселился и мой слух дурачит?
Скажи скорей, что эта песня значит?

Электра:
Прошёл лишь год с тех пор, как на пиру
Я весело и славно танцевала.
С какой отрадой я к груди прижала
Младенцев этих. Свету и добру
Они открыли очи — что ж узрели?
Неужто ты не видишь, в самом деле?

Урош Старший:
Чего не вижу я?

Электра:
Коварный тать
Вокруг них ходит и свой круг сужает.
Смерть лютая невинным угрожает.

Урош Старший:
Ты говоришь загадками.

Электра:
Я мать, и мне уж не пристало танцевать.
Скажу я прямо: сын твой от злодейки…

Урош Старший:
От Анны? Замолчи. То ангел был.

Электра:
Не ангелы уходят в прах могил,
Не убивают кошек канарейки.
Её сынок — от крови кровь, и он
Ещё желает крови. Он тебя
И братьев ждёт убить. Хамелеон,
Он прячет взор, по матери скорбя,
А сам меня женою хочет взять.

Урош Старший (подзывает слугу):
Стефана ослепить и в монастырь сослать.

В тесной, тёмной земляной келье — Телемах.

Телемах:
Знал бы я сам, что мудрость смешит народ,
Что Телемах — это Hamlet наоборот,
Что зачинателя рода утопит брод
И что движенье к небу влечёт вперёд.
Знал бы я сам, что зима означает ночь,
Что сыновей всегда порождает дочь,
Что темнота похожа на смерть точь-в-точь,
А простота похожа на жизнь, как мать.
Если б и мог — не стал бы я выбирать,
Только отца увидеть — и умереть.
Но ни на что уже не могу смотреть,
Но ни на что зато могу не взирать.

Плачу я, плачу горько, как те кричали
В праздник, когда с убийцей отца венчали.
Что мне теперь отец? Есть Отец небесный.
Если бы я мог видеть, то видел бездну.

Знал бы я сам — знали б и все вокруг,
Но я уже не знаю, где враг, где друг.
Что же теперь мне, впрочем, до этих всех?
Если б я мог смотреть, то смотрел бы вверх.

Входит Николай Чудотворец

Святитель Николай:
Мать твою, Стефан, погубила мать братьев твоих.
От сыновней руки ты погибнешь когда-то сам,
Но, упав на земле, можно ближе стать небесам.
Ты увидишь всё сам, так что зла не держи на других.

Ты печален, сын мой. Без луны ты сидишь при луне,
Без свечи при свече, как без золота Цюрих.
Но не бойся, Стефан, твои очи поручены мне.
В надлежащее время тебе возвращу их.

Стефан:
Ты, святой человек! Мнится мне, будто вижу я свет,
Облаченье епископа, пастыря взор-утешитель!

Святитель Николай:
Сердце зряче твоё. Полюби же им эту обитель
И живи в ней, монах. Я вернусь через несколько лет.

Часовые на посту у городских ворот.

Первый часовой:
Стой! Кто идёт?

Святитель Николай:
Пусти меня, пусти.

Первый часовой:
Щас застрелю, хоть глаз не отвести!
Кто, кто идёт сюда?

Святитель Николай:
Идут враги.

Второй часовой:
Да ты, наверно, встал не с той ноги!

Святитель Николай:
Ног две всего имею, глаз — четыре.
Я много ими видел в этот мире,
Да и в другом. Сей город будет взят,
Цари падут, немые возопят.
Пусти, пройду.

Второй часовой:
Гражданские — не смеют!
Убью — и станешь сам, как те немые!

Первый часовой:
Уж не прозреют следом ли слепые?

Святитель Николай:
Прозреют.

Поворачивается и уходит. Часовые смотрят друг на друга, не в силах выдавить из себя ни звука.

Отец Телемаха на троне, рассуждает сам с собой:

Я всё живу. Что в жизни мне моей?
Послал я на разведку сыновей.
Сын средний принял сторону врагов
И на меня в поход готов идти.
Сын младший на меня идти готов
С мятежниками. Я в конце пути,
И на меня идут, а мне — тупик.

Кто-то стучит в дверь.

Что мне краса их матери былая?
Она прошла. Себя не узнавая,
Жизнь смотрит целый век на краткий миг.
Что ж мой народ? Надеяться ли мне?
Вознёсся я – паду на поле битвы.
Мой сын — монах, и по его молитве
Мне быть в аду, а им, быть может, вне.

Стучат в двери всё настойчивее.

Конец ночи. Телемах молится в келье. Входит Николай Чудотворец.

Святитель Николай:
Встань, мой сын. Город твой погибает в огне,
Гаснут звёзды, и руки чужие планету вращают.
Но не бойся, Стефан, твои очи поручены мне,
И в урочное время я их возвращаю.

Виждь. Покинь монастырь и скорее скачи на восток.
По дороге домой ты молись, собирай ополченье,
Но повязки пока не снимай. У всего есть значенье,
Даже у тупиков, что встают в основанье дорог.


Бог есть дверь. Ты уже проходил, их не видя, в ворота.
Враг есть зверь, но и зверя дано победить и простить.
Бог есть лестница, а восхожденье честнее полёта
Вниз. Иди не боясь. Он сумеет тебя защитить.

Телемах кланяется Николаю до земли, берёт меч и уходит.

Певец (поёт на пиру):

Пируй, пируй, мандарин и шах,
А я расскажу, как пылал пожар,
И ворвался в пламя слепой Телемах,
И чужой знаменосец руки разжал,
И разбойник бежал, уронив кинжал,
Когда он клинок обнажал.

Он взметнулся, как падает метеорит,
Словно пылью хвост за кометой летит,
Он оставил золу на своём пути,
Он разил, как ангел мечом разит,
Меч звенел, как буря гудит.

А потом стоял посреди руин,
Хоронил отца, панихиду служил,
Мачеху не искал и братьев простил,
И взошёл на престол как законный сын.

Я там был часовым, потерявшим речь,
И, когда король с глаз повязку снял,
Я заговорил, чтоб прославить меч,
И в глаза его посмотрел.
А ты пируй, пируй, велик или мал,
И запомни, что я тебе спел.