1.

Как спокойна залитая солнцем река...
Отчего же в волнении душа?
И скользящую лодку всё ждёт
На закате безмолвном.

2.

Как легко исчезают следы на песке
От набегов волны суетливой,
И не тяжкая ноша —
Память нашей прогулки у моря...

Наклон ковша Большой Медведицы
Такой, что ничего в нём не удержится.
А разве небо звёздное старается
Кого-то или что-то удержать?

Из того, что случилось на свете,
Ничего мы не выбирали,
А искали — чего не бывает...
Оттого-то и поиски эти
Были долгими.
Что искали —
Уже толком никто и не помнит.
Прожитое с печалью беспечной
Тенью облика соляного
Утекает на звёздный свет.

Снился очень красивый сон,
которому не суждено сбыться.
Шум волны,
вскрики чаек,
запах водорослей.
Ветер гуляет по дому,
залитому солнцем.
На столе —
страницы с моими стихами,
слегка шелестят,
и фотография в стеклянной рамке,
на которой — мы, обнявшись,
на фоне всего этого пространства.
Вот из-за этой-то фотографии
сон несбыточный...
Но сколько же в нём счастья!

1.

Знаешь, милый, тот художник,
Что тебе приглянулся,
Сам дурачится, мир наш дурачит.
Отчего не нужны ему краски?
Отчего ему форма важнее?
Как пластично рисунка начало:
Эрос, грацию обещают
Карандашные извороты,
Только что-то сбивается,
Суетно начинают ложиться линии,
Красота куда-то уходит,
Тает нежность и тонкость чувства,
Стиль меняется,
Примитивнее сам сюжет
И его представление
Уж представить себе невозможно.
Что тут скажешь?
Ведь мир наш
Ожидаемо непредсказуем.
Впрочем, если б
Иначе было — мы с тобой
И не знали б друг друга.

2.

Было если бы всё по-другому,
Знаешь, милый, ещё не известно,
Что бы мы говорили друг другу,
Неожиданно со-при-касаясь...
Если бы несуразность такая
Приключилась, что мы — не знакомы (!),
Я представить такого не смею,
Не бывать тогда б камню на камне.
И куда же душе устремиться?

3.

Знаешь, милый, вот если бы было
Нам с тобою такое виденье:
Ни суббота, ни воскресенье
Нас с тобою бы не огорчали,
Мы б рассветы, закаты встречали
Так обнявшись,
Что крепче не будет
И не будет нежнее объятий
В мире этом,
Который на грани…
Если бы не слова этих строчек.

Вот такие-то сложились отношения,
Что выстраивать их и не надобно...
Сами строятся, выстраиваются,
Всё стихийно как-то складываются.
Да и строить что-то — страшно, боязно,
Может рухнуть возведённое строение,
Ведь пустыня вокруг чужбинная,
Где, как чудо, две пальмы выросли —
То ль мираж от горячего воздуха,
Что живёт в моём воображении,
То ли, правда, оазис душевный.
Мы ж на это чудо не надышимся.

Собиралась сварливая свора
Очумительнейших рассуждений,
Но тебя только я и слушала,
О своём-то лишь только молчала.
Пообщались — душевней некуда...

Стихи свои читала я так,
будто в зале был ты —
где-то там, в последних рядах,
как будто в глубоком снегу
тропила свою колею,
словно сажала вишнёвый сад,
впрочем, была зима и с утра
всё засыпал неспешностью снегопад,
по-обломовски мыслящий
и проживающий день,
только ты всё же к Штольцу ближе,
иже стихи мои слушать тебе
недосуг (или лень?),
замыкается мыслей летучий круг
почему-то
совсем
неожиданной
песней.

Льдинкой от берега отплываю
В холод твоего молчания,
В омут мыслей твоих потаённых...
Так и растаю, тепла не чувствуя.

Нагромождением каналов, зданий, площадей,
ни взглядом, ни исхоженными тропами
не постигается окрестность,
а лишь душе да разуму приходит
однажды понимание её,
нить памяти реальность не нарушит,
а если впечатления ложатся
на те пласты сознания,
которые ничуть не разделимы
стихийной обречённой страстью,
то таинства становятся всё ближе,
и всё ясней искомая окрестность.

Наступает время
Вездесущести неба,
Притяжения неба
Для любого взгляда.
Наступает время
Созерцания небес,
Неспешного общения
С облаками,
А потом — со звёздами.
Ведь и ночи
Всё теплее и теплее,
И короче.

Нам ли не знать о рождении новой Вселенной,
Этих вибраций силу клетками тела чувствуя.
А зренье в одно мгновение меняет перспективу,
Устремляясь внутрь подсознания
От того-то стучит в висках и сбивает дыхание,
Наизнанку суть выворачивает, как одежду, эта
Вновь создаваемая нами структура.
Но сколько же нежности проистекает при этом,
Сколько нежности...
На мгновенье теряются головы,
А вернее, отпускаются души
Выше любой головы и тела выше.
Но дыхание наше, не слушая, души слышат
И возвращаются, обменявших
Какими-то из своих впечатлений
И опытами сосуществований.
Несмотря ни на что, они нас, похоже, видят.
И мы оценим ещё это внимание свыше.
Не смотри в эту бездну другого пространства.
Что увидешь? Возможно, что лик Горгоны.
Но недвижимое постоянство претит Истине,
Совсем иные законы уже действуют
В геометрии Лабиринта,
Где рык Минотавра скорость звука
Легко меняет на скорость света.
Нить из плоскости выпадает,
Вьётся потоком фотонным.
Получается, мы сами уже меняем пространство
Нами же созданной Вселенной, жить пытаясь
По её неизвестным законам.
Мы зачем-то ускорились невероятно,
Что уже волновая природа нам ближе.
Вот и море с прибоем вжатым тормозом
Опускается ниже, в тёплость,
Вязкость стиха и в солёность крови.
Чувствуешь, с бесконечностью степеней свободы
Теряется безвозвратно чёткость фокуса,
Светлая ясность даже самой реальной любви.

На море ветрено...
По изумрудным перекатам
Гоняет ветер пену
Как позёмку,
Стихия водная вздыхает тяжело,
Бросается доверчиво на сушу
И отступает, не найдя приюта.

У Золотого Берега
И Море Золотое,
Когда к закату
Солнце тяготеет.
Но ближе к ночи
Город золотой
Пустеет и темнеет.
Лишь золотых огней
Цепочка отделяет
Вечерний город
От морской стихии.

Зима, похожая на осень, —
для лебедей, зимующих на море,
и для меня…
В шипеньи волн
и в птичьем гомоне,
как в ссоре,
ни слов, ни смыслов
разобрать нельзя.

Тебя со мной соединив в пространстве,
Оцепенело время в изумленьи.
А я уже в ребро готова обратиться,
Когда в тебе почувствую Адама…

Равноденствие — равновесие
Тьмы со светом,
Действия с замыслом,
Состыковка вопроса с ответом,
Несуразицы с чистым смыслом.
Дождь со снегом — воздушной взвесью.
И весенних предчувствий гаммы.
Прикасаются к клавишам пальцы:
Как твоё не узнать туше...
У судьбы стала чётче линия.
Отмываясь весенним ливнем,
Утекают события мнимые
Восвояси. Степенность гимна —
В звуках падающей капели,
В рамке чисто помытой рамы.

Ночь, похоже,
В звездах запуталась,
Набрала их
Пригоршню полную,
По небесному
Тёмному куполу
Разбросала россыпью
В полночь

Откуда-то
из глубины
подсознанья
стучится в висок,
как ветра шквал в непогоду,
желанье одно — провести с тобой
первый день нового года.
Пусть будет морозно
или наступит оттепель,
пусть падает снег
или просто лежит,
пусть — город притихнет вокруг или
пусть — лес, деревня,
любая вокруг пусть будет природа,
но только по контуру губ выговаривается
желание одно — провести с тобой
первый день нового года,
когда ещё ничего
не занимает мысли,
не тревожит ожидание.
И в дымке полусна
что может быть драгоценнее
нашего молчания в первый день нового года?
Потому что пока это молчание
с нежностью прошедшего времени длится,
разве может что-то плохое случиться
в первый день нового года,
когда слово любое
в мир привносит
необратимые
изменения?

Разве кто-то из нас
не мечтал о Париже?
Мечтали все...
Название города звучит
Как россыпь разноцветного монпансье,
как шелестящая и шуршащая
обёртка сладости,
обещающая непременный
восторг при встрече,
От самой возможности которой
Сладостно замирает сердце.
И перехватывает дыхание
От волны восторга.
Париж, —рижж, — ижж, —жж, — ж...

Горячи объятия заката
На плечах моих.
И формы облаков
Уж который час я наблюдаю.
Как старательно фантазии мои
Понимает и поддерживает ветер.
Наконец-то
Облако взмывает,
Формою на ангела похоже.

Привычное — не синоним правдивого.
От доверчивости привычному
Запросто попадёшь в заблуждение.
А наивности паутина
Соберёт слёзы росные,
Заблестит в ночи
В полнолуние.
Только свет
От Луны отражённый
И тепла-то ему не хватает.
Знаешь сам, где источник света,
Грейся, грейся — да не обжигайся.

В каждой строчке стихотворения,
А может и в каждом слове, —
Остановленное мгновение.
Что же это такое, как не со временем спор
Нет в этом споре со временем правых,
Нет неправых и заблудившихся.
Потому как время огромно,
Если не сказать, бесконечно.
А мгновенья мои, озарения
Оно видит — да не замечает.

Разорванная ткань разлуки
заплаткой писем,
долгих разговоров
всё жёстче о себе напоминает,
навязчиво и колко,
ночными холодами без объятий,
закрытыми границами меж нами,
когда нам только память и осталась
о том, что было и чего не будет...

Ожидание
Осени
Оглушает
Отчего
Отголосок
Осколочен
Опрометчив
Ответ

Достижение
Достоверно
Дотянувшись
До
Длинного
Дня
Долгота
Достигает
Дна

Истин
Иных
Избегая
Избегалась
Изгибы
Изломы
Истома
Истончена
Идиома
Извечна
Имя
Имеющий
Им
Именуется
Иных
Избегая
Имён

Яркость
Яблока
Явлена
Ясно
Я
Являюсь
Явлением
Яркости
Ядер
Ясности
Яви

Лента
Ластится
Лёгкостью
Линий
Ливнем
Льющимся
Любящим
Лето
Линий
Летопись
Ласкою
Лютой
Легковерна
Ли
Легкокрыла
Ли

Так
теченье
тягуче
тина
так
травяниста
тысяча
триста
три
тоски
торопящегося
таксиста
тривиальны
трепетно
так
тревога
тает

Ноты
Негромким
Наплывом
Начинаются
Настигают
Нежданно
Но
Нет
Неожиданных
Нот

Волна
Вздымается
Волнуется
Вздыхает
Во всём
Вольна
Всегда
Вольна
Везде
Вольна
Волненью
Ветра
Вторит
Второпях
Воспоминанья
Ветра
Воскрешая
Волненьем
Вольности
Весёлой

Не оттого ли многие печали,
Что в суете теряем смыслы слова?
И не готовы
Неспешно осознать
Значимость слова.
Опасна суета,
Ведь изначально
На многие печали обрекает

Свобода морской стихии
Не абсолютна,
Не безгранична.
Увещевает море твердь земная,
Волну упругую на брызги разбивает,
А ветер бросит их — куда захочет,
То облака, то тучи нагоняет,
Усугубляя моря черноту
И серость скального оскала.
Надменный скальный профиль Алчака
Мои сомнения в свободе разделяет
И не мешает размышлениям моим.

Арфа Эолова не замолкает
в присутствии ветра.
Песнь её слушать
вовеки скала не устанет.
Осень уходит.
Холодному гроту
пение ветра и камня
лишь слушать осталось...

Почти вертикально взмывают
суровые думы,
Мысли мои о тебе повторяют
Фигуры высшего пилотажа.
Знаю, на скорости
слов не расслышать, —
Ну, и не надо....
Многое взгляды скажут
Да пластика жестов.
А память удержит крепко
Сердечного ритма
Квантовый переход.

Не ласково лето к августу.
Чуток сон на ночные шорохи.
Скоро Яблочный Спас.
Неожиданно пробуждение
Среди ночи.
До уха холодного
Звуки-шорохи долетают,
Вязкость тьмы
Разбавляют, помешивают.
А в нескошенную травушку
Глухо падают яблоки спелые.
Духом яблочным ночь наполнена.
И прохладны раздумья про осень.

Спас на меня глянул
прямо твоим взглядом.
Исчезли сомненья,
Куда-то страх канул,
А остались днесь
Легкость и простота,
Дуновение тёплое
Молитвы на уста...

Залегла зима снегами вдоль по улице,
Во дворах да в переулках прячется,
А весну к нам даже близко не пускает.
Вот и солнце вроде пробивается,
Но метель сильнее злится, кружится,
Налетает неожиданно, отчаянно.
И давай трепать замёрзшие кустарники,
Да деревья гнуть, раскачивать.
Хорошо, не так уж долго ей куражиться.
От весны мороз да стужа пятятся.
Солнышка просветы
Да проталины
Скоро, скоро
Явятся,
Покажутся.

Над временем не властен человек...
Но есть попытки удержать мгновенье.
Звук остановит нотой музыкант,
Мелодию доверив стану нотному.
Художник краски подберёт, карандаши,
На полотне изобразит картину.
Поэт из памяти слова отыщет
И строфами запишет в книгу.
Для памяти не так уж важно время ...

Ничего не поделаешь...
Старый год завершается,
растеряв свои замыслы, помыслы, смыслы
Новый год для ребенка и взрослого — разный,
Кроме снега белого-белого
и праздничного глянца.
Взрослому — многое вспоминается,
ребёнку — многое начинается.
Вот ведь какая разница…

Мартовский снег
В лучах закатного солнца —
Цветов смешение:
Голубого и розового.
А нужна ли другая расцветка
Весенней одежде моей...

Будешь сама меняться,
если будет
Новизна интонаций,
Звуков, слов, ритмов,
Красок, форм, линий,
Путь, дорога, путешествие...
Что ожидаешь?
О чём не забудешь?
В чём уникальность
Места и времени?
В людях…

Наверно, сотни раз шагал поэт
Таким путём от поезда до дома.
Пути другого нет.
Спустя почти что сотню зим и лет
Иду к поэту в дом и чувствую,
Мне многое знакомо: деревья до небес
С зеленоватыми стволами,
Сосна всё шишки под ноги кидает,
И Сетунь также тороплива и вольна
Похожей быть на все другие реки,
Шумит листва и цветники
Переполняются цветами.
Смыкает веки солнца блик,
Иду почти вслепую и к дому подхожу,
Вполне живому дому:
Доверчиво открыты окна в сад,
Уют гостиной охраняет абажур,
Стихает вечер, ожидая
Стихов и голосов поэтов.
На ветром продуваемой веранде
Теснятся на мольбертах новые картины.
С крыльца ступени убегают в сад
Тенистый и загадочный,
С весёлым островком укропа и салата,
И яблони растут, они поэта помнят...

Безгранично и необозримо пространство,
В котором присутствуешь ты.
В таком пространстве
Я не боюсь темноты.
И даже тьмы не боюсь.
Какие-то новые сущности или их тени
Постепенно становятся чётче,
Но при сильном чувстве
Не так уж важна острота взгляда.
И как хорошо, что не надо
Задаваться вопросом:
Зачем мы друг другу нужны.

В предчувствии предзимья
Природы пребывание:
утреннего инея всё явственней следы
А от воды по вечерам туман крадётся,
До зарослей прибрежных доползая.
То снег, то дождь...
Осенний лес уже почти прозрачен,
А зеленеют только мхом
Покрытые стволы да камни.
Предзимья полусон надолго ли?
О том никто не ведает, не знает...

Сюжет судьбы — сплошное
Сопротивление материала...
Учебник огромен, экзамен труден,
Логики мало, зубрёжки много.
Юность — опасное время выбора,
Скрупулёзно подбирается
Материал для одёжки души.
И с выбором так хочется поспешить!
А ближе к полуночи пишутся стихи…

Я подбираю то слова, то ноты,
То чувства, то воспоминания —
Всё подбираю, собираю,
Как будто бы их кто-то разбросал
Или забросил и не досказал,
Не дописал, не доиграл.
По мере наполненья багажа
Груз тяжелей и ноша всё сумбурней
Нагромождением цветов
И форм, и линий,
Квадратов, треугольников, кругов...
Лишь синий небосвод остался
Высок настолько, что и не заметен.

Ещё так много
белого цвета
От снега,
От неба,
От стволов берёз,
От стопки белых
Бумажных листов
На столе.
Но ещё и ещё раз
Напоминает о себе
Весеннее солнце.
Оно вытесняет
Белое безмолвие
Птичьим голосом,
Чёткостью теней
Деревьев на снегу,
Небесной синевой.
И даже если ещё
Не чувствуешь
Жара этого солнца,
Всё равно уже знаешь
О близости перемен,
Пока ещё желанных...

Не найдёт на горе зацепки,
Не почувствует твёрдой опоры
Долга не знающий...
Не добудет воды в пустыне,
Не отыщет искомый оазис
Долга не знающий.
Ни по воздуху, ни водою,
Ни дорогой земной не воротится
Долга не знающий.
И искомое благословение или,
Пуще того, сострадание не найдёт себе
Долга не знающий.

Родник,
питающий реку,
подобен человеку,
идущему в мир,
ищущему
свои отражения,
продолжения,
преображения...

Всё ещё способное обжечь,
Тлеет разочарованье,
Но «ещё» медленно перетекает в «уже»,
Перспектива — не лучше, не хуже, но,
Главное, что она уже и ещё есть

Воскресенье Прощёное —
Не про-ща-ние,
Но про-ще-ние,
У-ти-ша-ние,
У-ти-ше-ние,
По сути
Ше-пта-ние
По пути
К во-скре-ше-нию.

Навязчиво предлагает реклама
уроки критического мышления,
оставляя за кадром все объяснения
целесообразности
критики и задумчивости,
и если жизнь моя тяготеет
к фиолетовому цвету,
и в итоге всё настолько фиолетово,
что можно не учить эти уроки,
а жить просто так,
перетекая от цвета к цвету.

Свинцовость неба
алхимик-закат
обратил в позолоту
и пурпур, впрочем,
и эти краски не вечны,
всё со временем исчезает,
только само время не исчезаемо,
осязаемо. А вечно ли?

Время начала ночи,
Темноты бесшумная поступь,
Исчезновение зримого,
Шанс оставляющее
Только осязанию и обонянию,
И предчувствиям подсознания,
Если они есть.
Вроде ничто не мешает мыслям
Об огромности мира,
Но копошатся и суетятся
Маленькие проблемы,
Мало им, видно, было
Всего светового дня.
Окружающий мир —
Это вечное бремя,
Не отпускающее меня
В пустоту космического
Пространства ночи.

Моря всплеск,
Моря прилив
Выплеснули,
Выстроили
Берег — миф.
Заполнили формы
Вкусы, запахи, цвета
Как особые специи.
Миф — для реальности специя.
Миф сохраняет книга,
Миф охраняет лев.
Неотделима от мифа,
В мифе растворена,
Мифом увенчана
Венеция.

Февральским сумеркам морозным —
Такая нежная подсветка от заката.
И, будучи окраской не богата,
Но ставшая огромной и серьёзной,
Уж заспешила полная Луна
Добавить городу свой бледный отсвет

Принять ли то, что не зависит от меня?
Смотреть, как оседает снег,
Подтаивает,
Исчезает,
Траву сухую обнажает,
Мхи на стволах,
Лишайник на камнях.
Увидеть то, что снег скрывал зимой,
Цвет белый повсеместно насаждая.
И я совсем не успеваю
Оттенки белого пересчитать.
А взгляд уже цепляется за первоцветы,
Они и белые, и всех других цветов.
И это расширение палитры
Я ни ускорить,
Ни замедлить,
Не могу...