На крышу дома
облако беретом
надвинуто
весенним утром,
душа растаявшего снега
в том облаке жива,
сосуществует
с пространством дома
в окруженьи сада,
ничто не исчезает,
только память
не всё, что было
удержать захочет.

Память — великий комбинатор,
Соединяет в любых пропорциях
Желаемое и действительное,
События и несобытия,
Встречи, невстречи,
Прощания, непрощания,
Сбывшиеся, несбывшиеся
Мечтания, обещания.
Память — искусный примиритель,
А, может, и устроитель
Чего-то неустроенного, недостроенного...
Мы всегда ли об этом помним?

Сложенье
степеней
свободы
свободного
стиха
стократ
сложнее
сопряженья
смыслов
стихийное
слиянье
сновидений
смывает
соль
сердечной
смуты
серьёзней
суеты
сосредоточенность
сопрано
созвучная
свободному
стиху

Прежде слова была тишина,
После слова тоже будет тишина,
Но это будет другая тишина,
Ведь слово дало ей иное звучание,
Новое знание…
И слово становится памятью,
И тогда его слышно даже в тишине.

Созерцать
суетливость
сороки
стало
скучно
созерцание
сопричастно
сну
спокойному
сонному
слуху
серпантинному
спуску
со склона
стылым
солнечным
светом
согретому
стуку
ставен
смыкающих
створки
сон
созвучен
сорочьему
стрёкоту
соразмерен
сорочьим
следам

Сомненье
сна
сродни
скучающему
случаю
сплетающему
сеть
сомненье
сна
сродни
стремленью
сновать
сноровки
сторонясь
сопротивленье
свисту
сомненью
сна
сродни

Зима-то у нас загостилась,
Завьюжило, запорошило
Стёжки-дорожки,
Снег и не думает таять,
Что ему наше Сретенье...
Веришь приметам?
Весна нынче будет поздняя.
С шубой не расставайся,
Не совершай ошибку.
По морозу трескучему
Солнце яркое
Драгоценности раскидало —
Украшенье несметным сугробам.
Куда им с такой красотою?
Им растаять бесследно жалко.

Вот так сон!
Жила я как Старуха
В домике у Синего у моря.
Часто отлучался на рыбалку
Мой Старик. Любил он только рыбу...
Говорил ещё, что любит море,
Только не было совсем ему доверья,
Потому как верил в чудеса.
Я ж была во сне совсем другая:
Занималась домом, а точнее,
Ощущеньем дома дорожила,
Чтобы в дом входил
лишь гость желанный.
Так, конечно, в жизни не бывает,
Но во сне-то многое возможно.
Домом сердце и душа согреты,
А роскошный терем и не нужен.
Крыша, стены — это всё условность,
Символы, метафоры... А в доме
Для меня важны крыльцо да окна,
Потому что рыбака увижу,
Подойдя к окну, взглянув на море,
Да неспешно выйду на крылечко
Посмотреть улов его нехитрый,
Чтобы достоверно убедиться —
невод был не с рыбкой золотою.

Взгляд,
устремлённый вдаль,
сначала видит много,
потом подробности
лукаво ускользают —
и уж почти не видно ничего,
но неожиданно в дали далёкой
взгляд приближается к виденью
всей Вселенной…

Когда остаётся
лишь проекция
потерянного слова,
цепенеем
от одиночества
на обочине
разговора,
точно зрячие зодчие
тех подстрочий,
что подобны
пустым пророчествам
параллельности
линий судеб,
хлеб
может быть
только насущным,
без зрелищ,
внятно узревших, —
другим не бывает хлеб.

Пусть одиночество
Будет как можно дольше
В объятиях тишины.
Не спрашивай ничего...
Вопрос может быть
Не расслышан
Или неправильно понят.
Не торопи слова,
Просто прислушайся,
Что-то станет понятным.
Внутренние вибрации
Даже без лишних слов
Многое могут открыть
Даже в молчании.

Держащее сюжет
моё воображенье
не иссякает потому,
что мы пока —
друг друга отраженья.
По сердцу,
по душе
и по уму
такого совпаденья
не бывает.
Не бойся,
что в отсутствии
надежды
невыносимо тяжко
ожиданье.
Остановить поток
воображенья
покуда
не решается
никто...

Пусть никогда
не вступлю в борьбу
с мнением твоим обо мне.
И ни по чьей вине
не исчезнет пусть
ожидание встречи,
предчувствие гостя желанного.
И твоё присутствие будет пусть
Неотменяемым, неотменимым.
Пусть долго нам плыть
в глубине прозрачной,
не чувствуя хлада донного
да страсти безумных волн.
А отрешённость взгляда —
Это совсем не для нас.

Я читаю твои слова,
А слышу совсем другие.
Их звучание так тепло окружает меня,
Так бережно латает бреши
Моих столкновений с непредвиденным.
Слова твои подобны волнам,
Качаются в море чувств моих этого мира.
И даже когда они не звучат во мне,
Присутствие их остаётся ощущением,
Как улыбка чеширского кота...

Опавший клён.
И роща облетает.
Последний лист
На ветке обитает,
Но скоро упадёт.
Пора осенняя недолго
Пребывала
В очаровании,
Недолговечны краски.
А что на свете этом долговечно?
Осенний сплин
Да зимняя хандра?
Весенне-летнее волненье, трепетанье?
Но дальше — снова придут холода.
Круг замыкается лукаво.
Теченье времени логичнее признать,
Чем колобродить мыслями, словами.

1.

Изумлённая осень, шуршащая листьями,
Воспоминанию удивляется...
А как же ещё иначе
Нить событий продлить в бесконечность?

2.

Изредка будет хмуриться осень,
Всплакнёт холодным дождём.
Архаика недолговечности —
Наряда её красота!

3.

Иней ещё не скоро
В траве заблестит поутру,
А пока всё ещё сентябрь
Наряжает в золото осень!

Как будто стайка алых голубей
На клумбе приземлилась —
маки…
Их лепестки подвижны
и взлетают
при каждом дуновеньи ветерка,
трепещет голубиная душа.

Я теперь уж почти позабыла,
как звучит моё имя,
сказанное тобой.
Я теперь уж почти что слышу,
как может звучать моё имя,
тобой не произнесённое,
но в мыслях твоих живущее...

Вот и кажется мне,
будто всё уж со мною было.
Удержала каплю росы
на остром шипе
роскошная роза.
Барбарис —
в бурых листьях,
цветёт лениво.
И уже лепестками
укрыта трава под сливой.
Пару дней уже минуло
от середины июня.
Знаю, чем отличаются
заморозки от мороза.
Я тебе объяснять
ничего не буду,
буду только думать
о самом главном.
Вот и ветер совсем потеплел
и скользит по цветам
очень нежно и плавно,
не спешит сосчитать лепестки.
В арифметике проку мало.
Мы-то этих прошедших лет
не считаем,
только руки да взгляды
сплетаем крепче,
да и то лишь во сне...
Красный мак уж расцвёл
средь ворсистых листьев,
будто голубь алого оперенья.
Лепестки на ветру —
точно крылья взлетают, взлетают...
Их полёту мешает лишь стебель —
зелёная мачта.
Но не вечно сцепление это продлится.
Лепестки встрепенутся скоро
в свободном полёте,
а закон притяженья земного
за полётом к Земле
проследит неусыпно.

Если бы нежность могла
не затеряться
в зияющей пустоте
пространства,
она вездесущей была бы,
и всем бы её хватило.
Но не цепка,
не глазаста нежность,
скорей, эфемерна,
и не ведома некоторым даже...

Вот и скажи теперь,
какое окно
ты бы хотел
считать своим?
Или даже нашим?
Чтобы поставить
утренний кофе на подоконник,
чтобы задёрнуть вечером
плотные шторы,
а может, открыться
всем нашим оконным
пространством
навстречу закату,
выбери вид из окна.
Знаешь, как люблю
неожиданность поворотов судьбы.
Что ж ты не выбираешь?
Впрочем, я-то тебя понимаю:
окна уютного нет —
вот и выбора нет.

И хрупкое, и прочное,
И краткое, и бесконечное,
И лёгкое, и тяжкое,
Порою не оценённое,
Но, безусловно, ценное —
Человеческое общение.
С ним не грозит обнищание.
Душевное равновесие
Теряется и обретается
Лишь в человечьем общении.
Только оно вне времени
И огромней любой стихии,
И обширней пространства любого,
Только свет с ним сравниться может.

Я замечаю, что печаль моя
Светлеет облаком тумана на рассвете,
Что у границы леса и реки.
Печаль не знает ей куда податься...
А блики света на воде легки.
И молоко тумана утекает.
Лишь мечется печаль,
Пристанища не зная.

Притяжение тишины существует?
Ещё какое!
Гравитации посильнее.
А слова-то мои
Из неразомкнутых губ
Прямо губами снимаешь —
Вот потому-то вокруг тишина.
Что говорить-то...

Город, освещённый фонарями
и, совсем немного, звёздами,
замедляется, затихает, наполняется снами,
а где-то в лесах, за горами, за долами
пульсирует предчувствие утра росного,
разговор полночный — всё желанней и легче,
но беспечный тёплый воздух
улепётывает с нежным шёпотом
в окно, что открыто доверчиво,
а внутри телефона замирает
предчувствие встречи...

Если есть теория вероятности,
Значит и теория невероятности есть.
Всё имеет своё отрицание,
Оборотную сторону,
Лицо и изнанку,
Всё изначальное
Тяготеет к противоположности:
Возможность к невозможности,
Хаос к гармонии,
Звучание к молчанию
И даже непоправимое
Во что-то преображается.
Вот и слова мои тяготеют к точке.
И этому есть продолжение,
Потому что есть текущее время,
А оно-то — вне всех тяготений,
Течёт себе и течёт.
Если есть время…

Вот уж новым друзьям не находится места
Не только в душе, но и в мыслях.
Даже взгляд рыбака, не поймавшего рыбу,
Понятен почти без усилий.
И с лихвою хватает того,
Что действительно было.
Ну, а вместо того, чего не было,
Иль того, что исчезло бесследно,
Никаких ни молитв, ни желаний
Уже не приходит.

Вот уж вовсе
не знаю, не ведаю
хорошо ли то,
плохо ли,
что с тобой
мысленно
разговариваю,
обсуждаю да разбираю
всё на свете,
о чём ни подумаю.
Мои мысли тебе
все ведомы,
если чуть заостришь
внимание.
Трудно ли
на расстоянии
понимать всё
да тонко чувствовать?
Не труднее,
чем рядом будучи.
Если мысли первичней действия,
значит роль у них
самая важная,
только срок
материализации
не известен,
но это не главное.

Жизнь — движение точки по ленте Мёбиуса,
Вроде и просто, и плоско всё,
Но меняется доступ к свету,
Изменяется плюс на минус,
Удача на неудачу.
Каждый новый круг не преминет
Вопрос поменять ответом.
Точка, линия, плоскость
Осваивают пространство.
А когда не хватает объёма —
Изгибается плоскость отчаянно.
И становится облегчённым
Путешествие в потусторонность,
Лишь прильни к этой ленте доверчиво,
Поворота не испугавшись.
Только кажется непосвящённым
Всё понятным, простым и плоским,
У остальных же при этом лихо
Пропадают привычные смыслы
Считать берёзки в роще осенней,
Если слышно дыханье Вселенной
В каждом круге.

Что случилось
Обычная жизнь
Всё случается
Всё повторяется
Дождь слезами
В стекло ударяется
Потому что
Себя стало жаль
Потому что опять
Календарь
В чёрных цифрах
Просветы не чётки
Отыскала из дерева чётки
С ними и коротаю февраль
И зиме разрешаю кружить
Вслед за осенью
Перед весною
Наугад книгу с полки
Раскрою
Оказалось
Обычный букварь

Белый стих ступает как в полусне
по первому снегу.
Яснее явного чувствую тяготенье
твоей души ко мне
Вне зависимости от чего-то
такого внешнего, ибо
Эта вечно страждущая душа —
как не то, что не прочитанная,
а даже и не написанная ещё книга.
Нет страницам её скреплений
и постоянных мест: то взлетают они,
доверяясь случайному ветру,
То падают так сумбурно,
в каком-то своём порядке.
И пишу...
И пишу на страницах души своей
и души твоей важный текст,
А с того, что написано, —
взятки гладки.
Будет ли белый лист
всё таким же белеюще-белым,
если примет к себе белый стих?
Мы не знаем…

При многократном повторенья
лишь он один остался первым,
лишь он один остался белым,
при том, что, в сущности, холодный,
да и всего лишь — аш два о

Он почему-то не чувствует разницы
Между театром и реальностью,
Той зыбкой границы, той грани,
Отделяющей сознание от подсознания.
Он почему-то не боится своей наивности,
Доверчив до полной непостижимости,
До почти пограничной черты с глупостью,
За которую, впрочем, не заступает,
Балансирует, в последний момент
Отскочить успевает от фантомного
Соблазна удачного случая,
Успевая заметить, что я невезучая.
А какой же мне быть, если с ним общаюсь?
Сначала удивляюсь, потом раздражаюсь
Потом, смиряя гордыню и
Вспоминая о сострадании,
Соглашаюсь на наше общение,
Как на тюремное свидание,
Надеясь, что это последнее
И окончательное соглашение,
Потому что уже знаю,
Что только мне принимать решение.
Из всех ролей насекомых
Успеваю выбрать роль
Июльской бабочки,
Которая всегда знает пароль
Для полёта в пространство неба.

Пишешь редко,
поэтому каждое слово твоё
сначала глотаю жадно,
как будто голод успевает настигнуть
в перерывах между письмами,
но собираюсь с мыслями
и смаковать слова начинаю,
неспешно каждую букву вкушая,
и даже знаки препинания мне интересны,
многоточию — особое внимание,
особенно, если после него — мягкий знак,
так и хочется поднырнуть
под эту волну нежности,
задержаться в чувстве безбрежности
твоего тепла,
глубиннее, кажется, уже невозможно:
................ь
Разве это не любовь?

Запоминаю каждый миг общенья...
А это значит, что дела не так уж плохи.

Стихотворение
Стихосоздавание
Стихонаписание
Стихочитание
Стиховычитывание
Стихопрочитывание
Стихосчитывание
Стихомечтание
Стихосложение
Стиховычитание
Стиходеление
Стихоумножение
Стихоговорение
Стихопроговаривание
Стихокричание
Стихошептание
Стихозаикание
Стиходыхание
Стихомолчание
Стих стих…

Причудливо
Строение Вселенной.
Непредсказуем мир
По сочетанью
Красок, форм и звуков.
Строитель кто?
Да я же и строитель,
И архитектор,
и обычный житель
Счастливых этих
обжитых пространств...