Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

НИКОЛАЙ ГОРИЦВЕТОВ


Родился в 1987 году в Москве. Окончил Университет Российской академии образования по специальности "Философ. Преподаватель философии". Опубликованы научно-философские статьи в сборниках "Знание. Понимание. Умение" и "Научные труды МосГУ". В 2020 году вышла книга "Чугунные крылья" с одноимённым романом и повестью "Бег страуса под луной". Участник коллективных сборников "15" (отрывок из романа "Презренная рукопись") и "Приглашение в мастерскую" (повесть "Мода на смерть"). Работает в информационном холдинге РБК.


Долина реки Сетунь



Отрывок из повести


Для Вероники всё представляло загадку в её офисной коллеге. Или Злата уступает ей начальника, Геру, или он ей изначально безразличен – только начальник, менеджер, образец делового человека – и всё на этом. Не верилось Веронике, что Злата и на самом деле такая холодная, как робот, запрограммированный на заработок и карьерный рост. Думалось, не должна быть такой женщина – это какая-то ошибка природы. Но всем своим поведением и высказываниями Злата показывала, что именно такая она и есть. С одной стороны, она не будет создавать Веронике конкуренцию в выстраивании личной жизни, но, с другой стороны, как-то даже жутко было за подругу: выйдет ли такая вообще когда-нибудь замуж, реализуется ли как женщина?
Да и по внешним данным Злата превосходила Веронику – гораздо лучше смотрелась с писаным красавцем Георгием Александровичем.
Гера же, в свою очередь, замечал настроение своих сотрудниц, видел, как взволнованно на него поглядывает Вероника. Когда она однажды задержалась в офисе, попросив протереть пыль пипидастром, менеджер не выдержал и заговорил:
– Что, Вероника, больше никому не доверяете чистоту и порядок в офисе?
– Да, знаете ли, Георгий Александрович, как будто в крови это у меня. По-моему, из таких вроде бы мелочей, как чистота, порядок, красота рабочего места, складывается весь успех нашей компании. – Гера одобрительно кивнул. – А ваза с горицветом вам не надоела ещё?
– Нет, что вы! Отличная эмблема нашего офиса. – Гера продолжал некоторое время молча, скрестив руки, наблюдать, как Вероника тщательно протирает пипидастром все клавиатуры.
– А с чего вам вообще полюбился этот цветок?
– Горицвет? Это спасибо фолк-рок-группе "Мельница". Среди её обожаемых мной песен есть одна, где упоминается горицвет. Дважды упоминается.
– Ах, вот как? Всё дело в песне? А просто цветами не увлекаетесь?
– До этой песни не особо увлекалась. А теперь из Википедии узнала, что горицвет растёт в основном в степях, на склонах, по окраинам лесов.
– Ясно. А проясните мне, пожалуйста, что это за музыка такая – фолк? Я часто о нём слышал, но разузнать не удосужился. Отстаю от жизни.
– Да ладно вам, Георгий Александрович, чтобы вы да от чего-то отставали? – усмехнулась Вероника, оценив его шутку. – Фолк – это музыка, напоминающая о народных культурах. Они сейчас забываются массами из-за этой глобализации. Фолк-музыка – это такой островок чего-то старинного, народного и при этом бодрящего, добавляющего чего-то… такого…
– Красивого, поэтичного!
– Да-да, новых красок в жизнь добавляющего. Начала "Мельница" с ирландских народных мотивов, но потом их стала разнообразить, встречается и славянский фолк, воспринимаемый как вполне русский.
– А уборку вы между тем закончили под наши умные разговоры.
– Ну да, почти.
– Знаете, что я предлагаю, Вероника? Наши разговоры в кафе продолжить.
Девушка от этого застыла.
– Ой… Георгий… Александрович… Это знаете как неожиданно. Прямо сейчас, что ли?
– А как же? Я не откладываю предложенного, вы меня знаете.
– Ну, может, тогда хоть родителей предупредить, чтобы не волновались?
– И что скажете?
– Что начальство задерживает.
Гера весело фыркнул.

* * *

Если ещё в младших классах Злата располагала к себе мальчишек, то что говорить о подростковом возрасте! И дело было даже не в наружности, хотя и довольно недурной, а в особой душевности, проникновенности и романтичности речи. Однако девочка не ставила себе цель находить избранников среди одноклассников и вообще в школе. Её сердце если пока ещё не занял, то забронировал в нём место дачный знакомец Вася. Что до парней в классе и вообще в школе, многие обходились со Златой вежливо и внимательно. Впрочем, такова была она сама все школьные годы. Когда доходило до предложения куда-нибудь пройтись, девочка говорила, что подумает и скажет через год. Так воздействовал на неё Вася! Никто не мог перебить это воздействие, сравниться с Васей по романтичности и красноречию. И теперь на Злату навевало особый трепет ожидание лета, которое состояло не только из солнца, пруда, велосипеда, любимого чтения, кошечек-собачек. Главной составляющей лета сделался Вася.
Сам же он уже предполагал, когда Злата появится на даче, как восторженно она будет смотреть в сторону его дома.
После очередного совместного заплыва в пруду подростки забрались подальше, за кустарник.
– Не предполагала здесь такой просторной полянки? – садясь на траву, спросил парень.
– Нет, Вась, я по кустам не лазаю. Ты же знаешь, что я домашняя. Да и сейчас не хотелось бы мне долго здесь сидеть, а то мама с бабушкой будут волноваться.
– Эх ты, пай-девочка. Ты вот послушай, что я скажу, – вдохновенно начал парень. – Череда встреч и расставаний с тобой лишает меня сна, волнует, то в жар, то в дрожь бросает. Ты такая разная бываешь – то близкая, как сейчас, а то далёкая, как Сириус, то весёлая, как дитя, то серьёзная, как мыслитель.
У Златы перехватило дыхание, она полминуты могла издавать только восторженные стоны.
– Ой, Вася-Василёк!.. Неужели это ты так?!.. Ты же гений, Вася!.. Ты ж войдёшь в историю русской литературы! А может, и мировой! Тебе поскорее продвигаться куда-то надо, Вася! Слышишь?!
– Слышу, слышу, поспокойней будь, Злат. Торопиться некуда, пока с нами это солнце, эти кусты, этот пруд. Всё успею когда-нибудь. А сейчас я ещё спросить хотел: не знаешь, какой самый прекрасный на свете запах?
Злата повернулась к нему в своей манере – не поворачивая глаз.
– Кажется, догадываюсь.
– Нет, не догадываешься. Это запах воды в пруду, нагретой солнцем.
– Ах, неужели?! – игриво возмутилась девочка.
– Ну, и запах твоих волос тоже!
Злата умилённо рассмеялась.
– Ой, Вася, милый ты мой поэт и шутник!
– Хочешь – приходи ко мне завтра в дом, я в своём кругу прочитаю стихи свои.
– Уже завтра? А ты всех предупредил?
– Конечно.
– Зла-а-ата!
– Ох, всё, мама меня уже ищет. До скорой встречи, Васенька, – и Злата пробралась сквозь кусты уже отцветшей сирени.
– Ну иди, иди, маменькина дочка, – проговорил Вася, оставшись один, с какой-то кислой улыбкой.
Вечером Злата на своей веранде упивалась созерцанием заката над прудом и предвкушала свой визит.
А Вася в это же время говорил по телефону со старшим братом.
– В общем, Лёх, отпадные дела. Эта домашняя кошка по имени Злата – надо же! – подсела на мою романтику! Ещё одну охмурил! Это ж надо, какую силу имеют красивые словечки! Не бабло, не драчки, не танцы, а всего лишь какие-то словечки романтические. Вот это спасибо тебе, братан, за твою записную книжку! Все девчонки посёлка теперь мои, даже эта овечка дрожащая!
На следующий день в доме Васи, где кроме него обитал только его отец, сидели три девочки-подростка, поклонницы, как они думали, его романтических стихов. Дожидались только Злату.
– Сто к одному ставлю, что она постесняется войти, с улицы позовёт.
Вскоре Злата стала вдыхать ароматы лилий, пионов и шиповника у ограды Шведовых. Но не из-за этого благоухания она медлила позвать Васю, а всё из-за той же своей природной стеснительности. Она надела новое нарядное ситцевое платье в вертикальную полоску, которое сначала хотела беречь для школьной линейки. Платье заканчивалось лишь чуть повыше колен, никаких шорт Злата не могла себе позволить. Она ни грамма не сомневалась, что сейчас войдёт в круг интеллигентной семьи своего милого друга-поэта.
– Вася-а! Я здесь!
Находящиеся в доме девочки хмыкнули.
– Ну ты, Вась, прям предсказатель!
– Не предсказатель, а психолог, – потёр руки парень и пошёл приглашать Злату. – О-о! Наконец-то! Всем был хорош мой дом, только тебя в нём не хватало. И наконец это сейчас исправится.
– Да ладно, Вась, хорош, а то я аж как-то пьянею от музыки твоих слов. Все там готовы?
– Ещё спрашиваешь!
И вот, пройдя террасу, кухню, Злата ожидала увидеть в большой комнате накрытый стол, устремлённые на неё благожелательные взгляды взрослых. Но там сидели какие-то три девчонки, её ровесницы, ехидно посматривающие.
– Ну что застыла-то, киса моя? Проходи, садись.
– Куда?.. С кем?.. Это что?.. Это кто?..
– Это – почитательницы моего таланта, как и ты.
– А почему не родители?
– А кто тебе обещал, что будут родители? Это дружелюбные барышни, чего ты их испугалась?
– Приветик, подружка, – заговорила одна из них. – Чего ты о себе расскажешь? Ты с Васькой хоть раз взасос целовалась?
– Я вас, девочки, предупреждал, что Злата – она дома-ашняя, – проговорил Вася пояснительным вкрадчивым тоном и положил руки ей на плечи. Она вырвалась.
– А зачем такая здесь нужна? Слышь, лохушка? Давай-ка покажи нам, как ты с Васькой целуешься, потом садись.
– И платьишко своё скинь! – подключилась вторая девчонка.
– Давай-давай!
– И это… – Злата всхлипнула, – это называется – я у тебя единственная?!
– А вот этого я вообще не говорил. Это ты размечталась слишком.
– Ах… ты… негодяй, мерзавец! – Со Златой произошло нечто невиданное – она дала Васе пощёчину, затем – другой рукой. – Чтоб тебе пусто было! – В такую ярость девочка не приходила ни разу в жизни. Она заметалась в поисках выхода, стремительно выбежала из дома Шведовых.
Вася же с глубокомысленным видом потирал ударенные щёки.
– Ну как, девчонки, нехило разъярилась домашняя кошечка? Вот что значит быть неготовой к конкуренции.
– Не то что кошечка, а овца вообще! Даун! – высказалась одна из гостий.
Злата направлялась к дому, испытывая настоящее горе. У неё промелькнула мысль, не утопиться ли ей в пруду. Но это быстро прошло, она всё-таки была жизнелюбива. У неё, в частности, были ещё растущие собаки и книги. В доме девочка бросилась на постель, сотрясаясь от рыданий, и не пошла обедать.
– Что с тобой, Златочка? – раздался наконец мамин голос.
– Почему так? Почему такие красивые слова, такие поэтичные, использовались с такой жестокой целью?
– Ты о чём? Кто какие слова использовал?
– Да Вася! Я-то думала, он всю свою романтику мне посвящает… – и Злата рассказала матери своё горе.
– Бедненькая моя! Но ты что ж, этого Васю так хорошо знала? Чтобы так доверять ему чувства свои?
– Но я целый год ждала встречи с ним, как… не знаю чего… нового этапа жизни.
– Не видеться целый год – это значит недостаточно видеться и плохо знать. Разве мало девочек так обманываются: знают мало, а ждут много?
– Ну ладно бы, мам, – продолжала лить слёзы Злата, – если бы он похвалялся просто, типично – богатством там или силой. Но он же такие слова говорил, от которых мне так тепло на душе становилось! Почему прекрасное используется в жестоких целях? Я бы вообще возненавидела художественную речь. Но всё-таки были же Пушкин, Шекспир. Они великие культуры создавали – вот что делала их прекрасная речь. А Вася что-то подобное использовал для предательства!
– Дело, милая, не в самих словах, а в том, для чего они используются. Нет способностей самих по себе плохих или хороших. Можно и физическую силу, и ум использовать как во благо, так и во зло. Главное – к человеку лучше присмотреться. Так что давай уже, дочь, успокаивайся.
И Злата впервые начала вытирать слёзы.
– Мамочка, обними меня, пожалуйста.
– Да ты что, Злат! – отступилась вдруг Нина Олеговна. – Ты ж уже взрослая! Сама сколько об этом твердила.
– Да, но сейчас случай особый – мне так больно!
И мать стала поглаживать Злату по голове. А та сама обхватила её, и слёзы потекли с новой силой.
– Бедненькая, бедненькая, – продолжала её поглаживать Нина Олеговна. – Платье бы хоть сняла, не мяла бы.
– А можно, мам, я отсюда пораньше уеду?
– Как так, а кто будет бабушке помогать вишню сажать?
– А… ну если бабушке, – Злата судорожно всхлипнула, – тогда другое дело, останусь.
– Владимирская вишня – хороший сорт. Надо поскорей сажать, пока саженцы не засохли.
Из дома девочка смогла выйти только на следующий день. Она ходила по саду и присматривалась к саженцам вишни и приспособлениям для посадки. Когда вернулась к калитке – за ней стоял всё тот же Вася, невинно ухмыляясь, будто вообще ничего не случилось.
– Так, тебе что ещё надо?
– Шоколада.
– В другом месте его ищи!
– Я хотел спросить: кем ты себя показала? Истеричным малым ребёнком. Вместо того чтобы интеллигентно сесть с другими девочками…
– Слушай! Я сейчас запущу в тебя чем-нибудь.
– Ой-ой-ой. Нашла чем пугать! А то я тебя не знаю. Чтобы ты да в кого-то чем-то запустила? Мамзель свою лучше позови.
– Да никого я звать не буду, просто вычёркиваю тебя из своей жизни. Ты подлец и предатель, вот так! Пусть только такие распущенные девки тебя и окружают. Прощай.
И Вася бросил затею снова очаровывать Злату стихоплётством. К тому же и дачу его отец продавал.

Вот с этого момента Злата и начала меняться до неузнаваемости. Её отношение к собачкам и кошкам не пострадало, но вот интерес к существам двуногим, особенно другого пола, заметно упал. В классе недоумевали, что произошло с восприимчивой и ласковой Златой, она перестала реагировать на чьи-то рассказы о проблемах: "У меня тоже проблем хватает". И это ещё в лучшем случае. Жаловался Злате однажды один парень:
– Влепили мне пары и по русскому, и по алгебре. А я ж занимался репетицией такого спектакля! Неужели нельзя меня понять?
– Слушай, что ты расстонался, дитя малое? Не мужик, что ли? В школе надо заниматься уроками, а не репетициями всякими. Репетиции оставь для театра, если тебе так надо кривляться, изображать себя не тем, кто ты есть. А пока ты в школе – учись, выполняй домашние задания. Понял?
– Ну ты… даёшь!
– Ничего я тебе не даю! Пошёл на! Кривляющийся нытик! – казалось, Злата сейчас плюнет в его сторону.
Недоумевали и одноклассники, и учителя, и близкие – неужели от одного переходного возраста она могла так измениться? Исключение составляла только мать – она знала, что произошло со Златой, но хранила это в тайне.
И ещё один сюрприз испытал подросток – уже не такой мрачный, но также оказавший немалое воздействие. Тогда только начинала использоваться компьютерная социальная сеть "Одноклассники", набирала где-то вторую десятку тысяч пользователей. Когда Злата вошла в эту сеть, она стала устанавливать контакты, в первую очередь с ближайшими подругами и родственниками. И вот однажды от проживающей во Владимире троюродной сестры Киры она узнала ошеломительную новость – та собиралась служить в армии, в пехотных войсках. Кира, в противоположность Злате, с детства была очень бойкой.
Состоялся такой сетевой диалог:
"Злата
Как ты могла на такое решиться? Вот уж не ожидала!

Кира
А вот как-то так, сама не знаю. Надоело, что мужичьё нас третирует, как домашнюю прислугу. Как только нами не пользуются.

Злата
Вот-вот, Кира, мне это очень знакомо. Меня один скот на даче окрутил своим стихоплётством и прочим красноречием. Так меня это завораживало! Я-то думала, он всё мне посвящает, а оказалось, у него полно девок(((

Кира
Вот и ты, Злат, попалась! Чувствительность, эмоциональность – вот наша женская ахиллесова пята. И так нелегко нам её побороть, чтобы видеть, кто есть кто на самом деле.
И армия, я думаю, девушкам в этом поможет – здесь нет ничьего охмурёжа. Здесь чёткость приказов и их исполнения!
Злата
Но всё-таки какое специфическое место для девушки! Тебе, получается, не страшно к оружию прикасаться, оно же убивает!

Кира
Оно обычно защищает. Убивает оно только в крайнем случае – когда нет никаких других вариантов.

Злата
А если, страшно представить, война будет? Ты пойдёшь воевать?

Кира
Знаешь, я во многом готова с мужиками потягаться. В крайнем случае, и в готовности умереть за родину. И родину защищу, и с мужиками потягаюсь. Такие у меня две высокие цели.

Злата
Но я всё-таки хочу надеяться, что этого не придётся делать никогда. А просто физическая нагрузка не пугает?

Кира
Нет, что ты, я в отличной форме. И вообще, командиры говорят, что мы во многих упражнениях даже превосходим парней. Ещё мы более дисциплинированны, как и везде)

Злата
Просто, наконец, и парней столько косит.

Кира
Ой! Я знать их вообще не хочу! Это вообще не мужики, а какая-то ошибка природы, человекообразные слизни!

Злата
А ты вообще долго готовилась?

Кира
С четырнадцати лет я в Суворовском училище".

Дальше у сестёр шёл разговор о том, какие документы надо куда предоставлять, об Израиле, где девушек призывают наравне с молодыми людьми, о том, что у нас женская служба только добровольная, по контракту, в каких родах войск женщин больше и какие соцгарантии предоставляет женщинам армия.
После этого сетевого общения Злата окончательно убедилась в необходимости заморозить свои чувства, чтобы ею не пользовались так, как это делал Вася, чтобы эмоции не мешали ясно оценивать жизненную ситуацию и действовать в соответствии с ней.
Нет, до армии у Златы дело не дошло. Но школьница решила выбрать для себя стезю, которая также помогает бороться с сантиментами, помогает выработать холодный ясный рассудок и чёткое движение к цели. Такой стезёй Злате виделся бизнес. Пусть поначалу и не свой.
После окончания школы Злата Маякова поступила во Всероссийскую академию внешней торговли.
А когда близилось окончание академии, девушка уже работала в офисе, пока скромном, в постройке, похожей на какой-то склад среди нагромождения невзрачных старых зданий. Но это было ничего, главное, что зарабатывала Злата уже нехило. И наконец, получив диплом академии, девушка переродилась окончательно. В ней не осталось ничего похожего на ту трепетную лань, которой она являлась в начальной школе. Злата стала преисполненной уверенности в себе, сдержанной в эмоциях, даже слегка высокомерной. Улыбчивость у неё осталась, но теперь означала другое – осознание успешности, позволение общаться с ней, царственную снисходительность. Принесла плоды программа девушки по заморозке чувствительности и выработке далеко идущего рационального жизненного плана. Вдобавок и чисто внешне Злата стала заметной – и лицом, и ростом, и фигурой.
Совершила она вскоре турне по средиземноморским странам Европы, и в каждой из этих стран не раз и не два ловила на себе любующиеся взгляды живущих там мужчин. Этого она и ожидала в первую очередь.
При всём при этом ей всё-таки вспоминался иногда давний обидчик Вася Шведов. Но как он теперь вспоминался – почти со смехом! "Чем теперь занимается этот жалкий стихоплёт, самовлюблённый и коварный? Куда пристроился? Может, его стишки сгодились в каком-нибудь диско-баре, может, в каких-нибудь убогих журналах и на сайтах эротические стишки и рассказики пописывает? А заработает на этом много ли? Для сносного заработка ему бы устроиться каким-нибудь слесаришкой. А ещё лучше – стриптизёром". Просто не показал он никаких деловых, практических качеств.
Когда офисный менеджер Георгий Александрович Сарычев сколотил достаточный капитал, офис переместился в небоскрёб "Империя", на сорок третий этаж. Начальник Златы стал, безусловно, достойной заменой Васи, но не в том смысле, что завладел сердцем Златы, – он завладел только лишь её умом. Он был для девушки не просто мужчиной, а чем-то большим – начальником, руководителем её чётких, отлаженных действий. Её подмороженное сердце пока ничего не планировало в отношении Сарычева. Сначала предстояло стать успешной женщиной – помимо заработка это ещё значило дать отпор мужскому шовинизму и мужским манипуляциям. С такими целями Злата наконец встроилась в бешеный ритм Москвы, который ужасал её же в детстве. Для неё теперь стал самым правильным и совершенным тот стиль жизни, который она в школе называла прозаическим.