Мой ангел

Впервые в шесть неполных лет,
Когда нагрянула война,
И я всю горечь наших бед
Познал, как многие, сполна.

А за бедою шла беда…
И не однажды, видит Бог,
Я мог бы сгинуть без следа,
Когда бы Ангел не помог.


* * *

Здесь не то что машина –
Вездеход не пройдёт.
Но шагает мужчина
И о чём-то поёт.

Спит деревня на взгорье.
Лишь один огонёк,
С непогодою споря,
Устремлён на восток.

И шагает мужчина
Вперёд и вперёд,
Где не то что машина –
Вездеход не пройдёт.

Голос мира

Встать бы рано поутру,
Выйти, посмотреть вокруг
И увидеть всё впервые:
И деревья, и цветы
Первобытной красоты
Водные и луговые.

И услышать голос мира
Не из радиоэфира,
А из самой глубины
Неба, леса, поля, моря,
Что в мажоре и в миноре
Так друг в друга влюблены.

Спорят, битвы там и тут
Возникают, но живут
Неразлучно, свято веря
В справедливость на земле:
Пусть не ясно, сколько лет,
Но не зря им срок отмерян.

Всё услышав, увидав,
Я, должно быть, буду прав,
Утверждая, что всё это
Существует для меня
И сияет в свете дня,
Называясь белым светом.

Пусть в его шикарном лоне
Грусть-печаль моя утонет,
Пусть растает без следа.
Пусть душа, питаясь соком
Светлой дали синеокой,
Снова станет молода.

Судьбы начало

Мой Переславль... Здесь борщевик стадами
Пасётся вдоль дорог и на лугах,
Здесь ждёт туристов самый синий камень,
Едва не превращённый ими в прах.

Здесь столько мной исхоженных тропинок,
Родных и тёплых улиц, площадей.
Здесь кладбище, заросшее люпином,
И тихий холмик мамочки моей.

Здесь всё, что я люблю, храню и славлю
И каждый день, и каждый краткий миг...
Судьбы моей начало – в Переславле,
Всё остальное – просто черновик.

Всё – только жизнь

Пока жива, я благодарна буду
под ярким солнцем и в кромешной мгле
великому, немыслимому чуду –
дышать, любить, смеяться на Земле.

И людям – за нечаянные встречи,
за роскошь взглядов, за переполох
души счастливой в синий лунный вечер,
за то, что в каждом проявился Бог

и вёл меня тихонько за собою
полянами цветов, долиной слёз.
Я принимала всё, роднилась с болью,
я жить училась набело, всерьёз.

И все мои открытия, ошибки
мне под ногами выстилали твердь.
И пусть туман вокруг, от горя зыбкий,
всё – только жизнь,
лишь часть от жизни – смерть...

Гуси

Взлетали гуси с зеркала воды
И озеро будили горьким криком,
И падали в смятении великом.
И плыли по воде круги беды.
Кружили птицы над страной отцов,
Прощались с краем, что всегда любили,
Где перед летом вывели птенцов,
Где вожака охотники убили.
Но через зиму, раннею весной
Они опять вернутся в край родимый,
В свой прежний мир любви неповторимой
И снова будут рисковать собой.

* * *

Ряды домов высотной сборки,
Обочь грохочущий завод.
Меня с утра на берег Волги
Меж ними улочка ведёт.

На берегу – причал и краны,
По Волге – рябь от ветерка…
О нашей жизни не вспомянут
Земле грядущие века.

В них здесь снесут многоэтажки
И заводские корпуса,
Над берегами в искрах кашки
Дома поднимут в небеса.

Там люди лёгкие, как птицы,
Освоят крылья и полёт;
В их изумительные лица
Любовь и искренность войдёт.

Они, всегда честны, открыты,
Творя мир благости земной,
Забудут нас, как троглодитов,
Питавших жизнь свою войной.

Все наши кривды, козни, казни,
Искусы сердца и ума,
Измены, ярости, боязни
Покроет в памяти их тьма.

Забвеньем нас они осудят
За жёсткость рук и лживость фраз…
Но из того, что в них там будет,
Возможно, что-то есть и в нас?

Рассвет на костромских разливах

На сиреневом небе звезда
Замерцала от утренней влаги
И слышней зажурчала вода
В полусонном и тёмном овраге.

Зашептался осот с ветерком,
Закачался на ряби шершавой.
Отсырев, на откосе речном,
Потемнели высокие травы.

Заструился дымок над трубой,
Воробьи зачирикали в ивах,
И слоится туман голубой
Вдалеке, на широких разливах…

Поселиться бы здесь навсегда,
В серебристой растаять округе,
Где чиста и прозрачна вода,
Где и жизнь неподдельна, и звуки…

* * *

Млечный Путь над головою светел.
Звёзды, словно сотни светлячков.
Это тихий августовский вечер
Распахнул гардины облаков.

Вглядываясь в эту бесконечность,
Наведя в пространстве мыслей мост,
Ощущаешь жизни скоротечность
По сравненью с жизнью вечных звёзд.

Никому на свете не ответить –
Для чего мистерия светил?
Может, звёзды эти в небе светят
Только для того, чтобы ты жил?

Может, ты – вершина мирозданья
Средь равнин безжизненных миров,
Хрупкое, ранимое созданье,
Робинзон вселенских островов?

Может, мы одни и нет надежды
Братьев отыскать в иных мирах?
Может, мать, прижав ребёнка, держит
Опыт всей Вселенной на руках?

* * *

Остались позади немереные сроки,
Оглянешься – одни утраты за тобой,
Прошла пора, когда рождали радость строки,
За строчками теперь – почти сплошная боль.
Как будто ураган промчался по былому,
Родимых и друзей безжалостно смело,
Отрезало пути к родительскому дому,
Всё лучшее моё как в пропасть утекло.

Поэтому и боль так неотвязно будит,
Упрямо выдаёт задание душе –
Сказать о том, чего уже вот-вот не будет,
Сберечь хоть в слове то, чего и нет уже.

Я не ропщу, пускай бесчинствует и гложет,
Не зря на склоне лет мне дан такой удел…
А после я смогу порадоваться, может,
Над тем, что сохранил, что всё-таки успел.