ГОЛОС ПОЛИНЫ ГОРОДЕЦКОЙ
Своеобразно-причудливый рисунок стиха требует повышенного внимания: поэт сообщает нечто важное и на визуальном уровне, а не только через алхимические взаимодействия слов:
Пирамиды крыш.
Красный огонек на вышке.
Темнота.
Ты еще не спишь? —
Вот-вот придет и спросит мама.
Я всегда ей отвечаю тупо: да.
Вы помните, Вы все, конечно, помните…
Смешались строчки будто в видео-нарезку.
Хожу туда-сюда по комнате
И поправляю занавеску.
Красный огонек на вышке.
Темнота.
Ты еще не спишь? —
Вот-вот придет и спросит мама.
Я всегда ей отвечаю тупо: да.
Вы помните, Вы все, конечно, помните…
Смешались строчки будто в видео-нарезку.
Хожу туда-сюда по комнате
И поправляю занавеску.
Полина Городецкая, московская школьница, которая уже шесть лет занимается на ПЛК (Профессиональные Литера-турные курсы) при Союзе писателей ХХI века (семинар Евгения Степанова), словно кладет краски, используя разные палитры, но впечатление получается цельное, слитное…
…Поэт, являясь своеобразным сейсмографом бытия, представляет из себя и сгусток одиночества: ибо иначе не услышит тончайших космических вибраций, которые и рождают строки.
Литературное (строчка Сергея Есенина) мешается с жизненным, с очень конкретными комнатой и занавеской, давая эффект психологического портрета: в данном случае – автора.
…Поезд возникает – хороший символ движения, подчеркнутый нестандартной рифмой; но возникает – чтобы обозначить некую тайну, не называемую, и работа с недосказанностью вполне удается молодой поэтессе:
…Поэт, являясь своеобразным сейсмографом бытия, представляет из себя и сгусток одиночества: ибо иначе не услышит тончайших космических вибраций, которые и рождают строки.
Литературное (строчка Сергея Есенина) мешается с жизненным, с очень конкретными комнатой и занавеской, давая эффект психологического портрета: в данном случае – автора.
…Поезд возникает – хороший символ движения, подчеркнутый нестандартной рифмой; но возникает – чтобы обозначить некую тайну, не называемую, и работа с недосказанностью вполне удается молодой поэтессе:
Воздух начал заплетаться, и
Поезд оставляет гул.
За окном стеклянной станции
Кто-то в маске мне кивнул.
Я задумала такое…
Но до школы не успею.
Ветер руки мне уколет,
Рвано хлопнет дверью…
Поезд оставляет гул.
За окном стеклянной станции
Кто-то в маске мне кивнул.
Я задумала такое…
Но до школы не успею.
Ветер руки мне уколет,
Рвано хлопнет дверью…
Пластика, зримость стихов Полины Городецкой велика: стекло станции ощущается так же, как можно увидеть кивок человека в маске – незначительная деталь, тонко вписываемая в стихотворение, чтобы плазма жизни, заключенная в нем, не расплескалась.
Городецкая не играет: она всерьез, она понимает уже, насколько жизнь – чрезмерная штука.
И печальная:
Городецкая не играет: она всерьез, она понимает уже, насколько жизнь – чрезмерная штука.
И печальная:
Все по-серьезному.
Кто всерьез — подавай слез ему.
Кто всерьез — подавай слез ему.
Она интересно работает с верлибром, осыпая с серебряных ветвей оного замечательные звезды образов:
Я связываю людей с цифрами.
Я помню номер телефона,
дома, подъезда, квартиры
и даже код домофона,
но неточно — в нескольких вариациях.
Я помню номер телефона,
дома, подъезда, квартиры
и даже код домофона,
но неточно — в нескольких вариациях.
Полина Городецкая — школьница, то есть совсем юный поэт, тем не менее, читая ее, понимаешь, что своя интонация найдена, и свой поэтической голос обретен.
И очень хорошо, что есть такие Профессиональные Литературные Курсы при Союзе писателей ХХI века, которые работают, кстати, на безвозмездной основе.
И очень хорошо, что есть такие Профессиональные Литературные Курсы при Союзе писателей ХХI века, которые работают, кстати, на безвозмездной основе.
Александр БАЛТИН