Михаил Пиотровский. Хороший тон. Разговоры, запросто записанные Ириной Кленской.
– М.: Молодая гвардия. – 409 с.  – 4000 экз.

Благодаря сотрудничеству радио классической музыки "Орфей" с Государственным Эрмитажем и с его директором Михаилом Борисовичем Пиотровским появилась интересная, глубокая книга. Сначала на радио была авторская радиопрограмма журналиста и писателя Ирины Кленской "Хороший тон. Прогулки по Эрмитажу", включавшая беседы с   Пиотровским об искусстве, художественных шедеврах, о жизни, истории и памяти. Затем появилась прекрасная мысль превратить радиопрограмму в книгу, что и было сделано.
В текущем году исполняется 170 лет с того дня, как Эрмитаж был открыт для публики и стал музеем в современном понимании этого слова. Последние 30 лет музей возглавляет М.Б. Пиотровский – историк-востоковед, исследователь истории Аравии и ислама, академик, профессор. Узкие рамки газетной публикации не дают возможности перечислить все его звания и регалии, да в этом и нет необходимости. Здесь скажем только, что Михаил Борисович – автор многих научных публикаций, книг и статей, ведущий сотен авторских телевизионных программ о музее, инициатор проведения в Эрмитаже выставок, многие из которых будоражили общественное мнение, порождали столкновения мнений и споры, никого не оставляли равнодушными. При организации выставок директор Эрмитажа исходит из того, что "провокация, конфликт – необходимы, они учат думать, сопротивляться. Музей учит размышлять, спорить, чувствовать".
Директор Государственного Эрмитажа – человек поневоле публичный. Он всегда на виду. И не только у нескольких тысяч подчинённых ему работников, но и у десятков и сотен миллионов соотечественников и граждан других стран. Пиотровский говорит: "Культура – не вне политики. Она выше политики". Очень верные слова! Быть главным хранителем шедевров мирового уровня – это тяжёлая ноша и громадная ответственность. Ответственность не перед правительством России, не перед Министерством культуры, а перед всем родом человеческим, ибо музейные фонды Эрмитажа (равно как и других многих известных музеев мира) хранят важные свидетельства исторической и культурной памяти. Слишком пафосно сказано? Ничуть, даже если сегодня значительная часть человечества не осознаёт важности сохранения этой памяти – потомки осознают (надо надеяться, что человечество ещё долго просуществует). Поэтому первое лицо в таком музее, как Эрмитаж, в силу своего положения и выполняемых обязанностей не только равен лидерам государств, но, можно сказать, выше их. К нему должны прислушиваться главы государств и политические деятели высокого ранга. Поэтому руководитель музея должен быть лицом авторитетным не в силу того, что он руководитель, а потому, что обладает качествами, которые ему диктует занимаемое положение.
Жанр непринуждённого разговора как раз и позволяет Пиотровскому рассказать о себе, о тех выработанных жизнью и опытом принципах, которыми он руководствуется в своей непростой работе. Один из главных – быть примерно равноудалённым от власти и от публики. Тесные отношения и с теми и с другими, считает М.Б. Пиотровский, угрожают репутации. Вот здесь хотелось бы подчеркнуть, что публичность директора музея, который хранит бесценные произведения искусства, – крест гораздо более тяжёлый, чем публичность, скажем, актёра или политического деятеля. Увы, нередки зависть, сплетни, слухи, беспочвенные обвинения в его адрес. Не так давно пришлось услышать от человека уже немолодого, хорошо образованного, много лет проработавшего на ответственном посту: "А говорят, что при Пиотровском многое из Эрмитажа распродано было…" Есть, к сожалению, люди, которым выгодно распространять такие нелепицы, – они хотели бы украсить шедеврами искусства свои офисы, изъяв их из музеев. Или с выгодой для себя продать. Сочинить и вбросить сплетню (или, как сегодня говорят, фейк) легко. В нашем, увы, больном обществе хватает людей, падких на такого рода сенсации. При этом (и Пиотровский касается этого в разговоре) настораживает степень агрессивности и истеричности. Директору Эрмитажа многие завидуют и недолюбливают его – Михаил Борисович об этом знает. "Что ж, – говорит он, – пусть завидуют, главное – самому уберечься от зависти и злости на тех, кто тебя не принимает… Зависть рождает отвратительные поступки – предательство, ложь, жестокость…" В предисловии к книге Пиотровский пишет, что было засомневался, стоило ли соглашаться на превращение радиобесед в книгу. Засомневался тогда, когда рядом с непринуждённым разговором об Эрмитаже вдруг появились "философские вопросы" о смысле жизни, совести… Однако, по его словам, в беседах с Ириной Кленской это оказалось не так уже страшно и даже интересно".
Пиотровский говорит о многом: об археологии, о миссии музея вообще и Государственного Эрмитажа в частности, о культуре и религии. А ещё и о многих: художниках и скульпторах, о собирателях и коллекционерах произведений искусства, о царственных особах, формировавших музейное собрание, о многих сотрудниках Эрмитажа, которые работали в музее до него и с ним, о директорах первого Императорского музея, позже ставшего Государственным Эрмитажем. Рассказывает увлечённо и очень интересно – история буквально оживает в лицах, которых он упоминает. Иного и быть не может: он знаком с Эрмитажем с детства. Его отец, археолог и востоковед Борис Борисович Пиотровский, на протяжении 26 лет возглавлял этот музей. Он и не думал тогда, что продолжит дело отца. Но получилось так, что в начале 90-х, в годы особенно трудные, когда государственное финансирование музеев упало почти до нуля, ему предложили взвалить на себя ответственность за одно из богатейших музейных собраний мира. Он принял вызов.
В первом разделе книги ("Вечер первый" разговоров запросто) речь идёт об исламе. О культуре Востока. Пиотровский рассказывает о своих научных увлечениях. Эрмитаж в этом разделе присутствует, но он на втором месте. "Иногда шучу, – говорит Пиотровский: – востоковед – моя любимая профессия, а работа в Эрмитаже – хобби". "Древняя Южная Аравия – мир фантастически прекрасный, мир, который я изучал и изучаю, мне он дорог, близок, интересен", – говорит Михаил Борисович. И он так увлекательно рассказывает об этом мире, что хочется узнать о нём побольше, обогатить свои знания о нём.
М.Б. Пиотровский и ранее неоднократно писал об истории Эрмитажа. В 2014 году вышла его книга "Мой Эрмитаж". Как говорилось в аннотации к этой книге – это "история музея от его главного хранителя". И ранее   издавались книги по истории этого музея. Перу отца Михаила Борисовича, Б.Б. Пиотровского, принадлежит фундаментальная "История Эрмитажа". Есть и книги зарубежных исследователей, например "Биография Эрмитажа", написанная англичанкой Джеральдин Норман. И много других. Но даже знакомый с этими более ранними публикациями человек много нового для себя узнает из "запросто записанных разговоров" с директором Эрмитажа. Пожалуй, впервые для широкой аудитории так подробно рассказывается об Эрмитажном театре, его истории. Оно и понятно: книга готовилась по инициативе радио классической музыки, потому и сделан в ней соответствующий "музыкальный акцент".
И в прошлом неоднократно писалось об Эрмитаже в годы Великой Отечественной войны. Но не доводилось ранее знакомиться с таким подробным, проникнутым болью и гордостью одновременно рассказом об эвакуации экспонатов в тыл, об эрмитажных буднях в блокадном Ленинграде. Рассказом о том, как люди, ослабевшие от истощения, почти умирающие, находили в себе силы работать, проводить научные конференции, вести дискуссии. "Они жили полноценной, наполненной жизнью, не позволяли себе ныть, отчаиваться, погружаться во мрак действительности, – говорит Пиотровский. – Правила жизни для них были такие: "Надо не сдаваться, не позволять себе согнуться… Шевелись; если не можешь действовать, не можешь бурлить – булькай, но не смей терять признаков жизни и человеческий облик".
Часто в разговорах Пиотровский возвращается к одной и той же мысли – о том, что хватит упрощать. "Мы так долго всё упрощали, – говорит он, – может быть, есть смысл уже начать усложнять мир и усложняться самим?" Простого человека легко заменит машина, а сложного – никогда. Если он прост – зачем он вообще нужен? Чем сложнее – тем интереснее! Не нужно бояться сложных вопросов – их нужно задавать, о них нужно думать. Хотелось бы, чтобы мысль Пиотровского о том, что пришло время усложнять, ценить и уважать сложности мира и человека, распространилась как можно шире. Иначе мы, люди, погубим сами себя.
Слова Пиотровского из раз¬говора: "Я терпеть не могу шумное нерусское слово "патриотизм", но уважаю слово "достоинство" – национальное, личное, историческое. Достоинство нужно воспитывать, культивировать, ценить". Достоинством пропитаны все опубликованные разговоры с академиком-востоковедом. Стоит почитать!