ПОЭТИЧЕСКАЯ ГАЛЕРЕЯ ПЕРВОГО НОМЕРА «ЗИНЗИВЕРА»
Вышел № 1, 2022, замечательного журнала «Зинзивер». Как всегда, наши заметки — о стихах, опубликованных в номере. Точно пойманные контрасты организуют поэтический текст — просто и жестко, смачно и сочно:
Я лил молодое вино
когда-то в прекрасные мехи:
в глазах моих было темно,
и губы шептали: «Навеки!»
А после бесстыже клялись
в любви неизменной до гроба…
Стонала от хохота высь,
и ныла от счастья утроба.
когда-то в прекрасные мехи:
в глазах моих было темно,
и губы шептали: «Навеки!»
А после бесстыже клялись
в любви неизменной до гроба…
Стонала от хохота высь,
и ныла от счастья утроба.
Евгений Каминский так и строит поэтический свой дом — на контрастах, противопоставлениях, парадоксах, на совмещении, казалось бы, несовместимого: высот и низин. Ибо — что дальше от утробы, чем высь, но связь между ними — пускай неочевидная — взрывается уже метафизикой. В этом плане Каминский — метафизический поэт. Метафизический иронист:
Послали «на Луну» соседа
осознавать свою вину.
Теперь у сына домоседа
есть смысл часами на Луну
глядеть, пытаясь обнаружить
на ней присутствие отца.
Но это, если тот снаружи,
а не внутри или с торца.
осознавать свою вину.
Теперь у сына домоседа
есть смысл часами на Луну
глядеть, пытаясь обнаружить
на ней присутствие отца.
Но это, если тот снаружи,
а не внутри или с торца.
Свет, зажигаемый Светланой Еремеевой, противостоит худому, вложенному в человеческий состав… вероятно, изначально. Можно спорить, но нельзя не согласиться с результатами:
Мой свет
Гори… Живи
В пульсирующей тьме
Дробись как музыка
Как брызги дождевые
Я слушаю тебя
В моей земной тюрьме
Издалека скользи
В ловушки световые
Гори… Живи
В пульсирующей тьме
Дробись как музыка
Как брызги дождевые
Я слушаю тебя
В моей земной тюрьме
Издалека скользи
В ловушки световые
Полосы мрачности чередуются со звездно-лучевыми вкраплениями, и способность вслушиваться в свет — при условии перевода этого вслушивания в музыку — дорогого стоит. Мир Еремеевой необычен: здесь может парить дом, а взлетающие голуби соседствуют с наутилусами виражей, и все вращается, представляя пестрый, смыслово и интонационно, насыщенный калейдоскоп. Традиционная словесная сила Владимира Алейникова разворачивается панорамами звуков, образов, метафор, тут гудение органа соседствует со скрипичными взмывами, а акварель ничуть не мешает тяжелому, живописному словесному маслу:
Неразменный неповторимый
радиолам хриплым в ответ
птичий гомон пропахший дымом
возлежит на вершинах верб.
радиолам хриплым в ответ
птичий гомон пропахший дымом
возлежит на вершинах верб.
И звуки ликуют, перекликаясь, и неожиданность образа вспыхивает островом озарения.
Народный голос Нины Красновой связан и со сказовым ощущением, и с философией творчества, и с неповторимостью индивидуальных модуляций и обертонов, и с массою нюансов, делающих ее поэзию столь привлекательной и насыщенной:
Народный голос Нины Красновой связан и со сказовым ощущением, и с философией творчества, и с неповторимостью индивидуальных модуляций и обертонов, и с массою нюансов, делающих ее поэзию столь привлекательной и насыщенной:
Запряги Пегаса белой масти
Со своим особенным тавром.
Творчество должно на первом месте
Для поэта быть, не на втором.
На втором, на пятом и десятом
Все другое вечно быть должно,
Это ясно даже и детятам,
Это ясно детям даже, но
Если по причине той и этой
Ты нарушишь мест порядок, да? —
Песенку твою считая спетой,
От тебя сбежит Пегас тогда.
Со своим особенным тавром.
Творчество должно на первом месте
Для поэта быть, не на втором.
На втором, на пятом и десятом
Все другое вечно быть должно,
Это ясно даже и детятам,
Это ясно детям даже, но
Если по причине той и этой
Ты нарушишь мест порядок, да? —
Песенку твою считая спетой,
От тебя сбежит Пегас тогда.
Нечто от частушечного перебора и рязанского говорка, но — объединенных с глобальной темой всеобщности, с общим космосом человечества.
Прочно проворачиваются словесные жернова Яна Бруштейна, мелящие зерно звуков, чтобы просыпалась чистейшая смысловая мука:
Прочно проворачиваются словесные жернова Яна Бруштейна, мелящие зерно звуков, чтобы просыпалась чистейшая смысловая мука:
Поет ли поэт?
Он скрипит, как колодезный ворот.
Пусть голоса нет,
Только ритм его сердца распорот.
Он скрипит, как колодезный ворот.
Пусть голоса нет,
Только ритм его сердца распорот.
Именно ритм — а не само сердце, именно так, а не иначе, и ритмы поэта дают привлекательно-прихотливо‑индивидуальный рисунок.
Мудры и перезванивают бубенцами народности стихи Евгения Степанова, стихи, чья альфа — любовь:
Мудры и перезванивают бубенцами народности стихи Евгения Степанова, стихи, чья альфа — любовь:
Все-то влезть норовим в заварушку,
Истребляя любовь на корню.
Сколько можно калечить друг дружку?
Это путь в никуда, в западню.
Истребляя любовь на корню.
Сколько можно калечить друг дружку?
Это путь в никуда, в западню.
Поэт интереснейшим образом дозирует иронию и метафизику, и результат вспыхивает неожиданным огнем, задевая читательское сердце. Такова поэтическая галерея первого номера журнала «Зинзивер» за 2022 год, и галерею эту стоит посетить.