— Леонид, от всей души поздравляю Вас со славным юбилеем, желаю, прежде всего, здоровья в это трудное пандемическое время и, конечно, новых замечательных книг.
Юбилей — это время подведения предварительных итогов. Чем Вы гордитесь? О чем сожалеете?

— Спасибо, Евгений, за поздравление. Всегда приятно, когда о тебе помнят. Итоги, даже предварительные, я не подвожу. Некогда. Да и что это даст? Наши достижения в жизни — это баланс между способностями и талантами, это с одной стороны, и сопротивлением общества, конкуренцией. Пушкин в свое время был один, а сейчас нас, писателей, много. Я ни в чем не могу себя упрекнуть: я делал все, что умел и мог. Как понимал свой долг. Чем я горжусь? Я испытываю удовлетворение от написанного. Последние годы счастливые для меня: я занимаюсь любимым делом. Я думаю, что и мой «Распад», и мой «Инвестком» достойны самых высоких премий, но, к сожалению, конкурируют не только тексты, но и люди. А я — пришелец, незнакомец в высоких литературных кругах, человек с другой планеты. Меня интересуют не премии, это суета сует, меня интересует дорога к читателю. Мне есть чем поделиться. О чем я жалею? Я, конечно, совершил в жизни немало ошибок, но все они были органичны, все в моей судьбе логично, и хорошее, и плохое. Мы знаем, что из побед вырастают пораженья, а из поражений победы, так о чем жалеть? Другой судьбы не будет.

— Оглядываясь назад, Вы не жалеете, что не стали писателем с самых молодых лет? Все-таки Вы сначала прошли огромную школу жизни, были врачом, предпринимателем, финансистом…

— Нет, не жалею. В юности мне не о чем было писать. Я, иногда вопреки своей воли, прошел немалую школу жизни. Я работал научным сотрудником, врачом, был кооператором, участвовал в демократическом движении, возглавлял финансовую компанию, меня похищали бандиты, много лет работал риэлтором, создал несколько риэлторских фирм. И мой роман «Финансист», пока неопубликованный, и мой роман «Инвестком» писала жизнь, а я только записывал.

— Вы часто в беседах со мной упоминаете свой пока неопубликованный роман «Финансист». О чем он? Какова его главная мысль?

— «Финансист» — это огромный роман, 1300 страниц, два тома, это роман о становлении новой России, о неудавшейся революции, о несостоявшейся демократии, о втором пришествии российского капитализма, о лихих девяностых, о «русской системе». Так совпало, что мои победы и мои злоключения сошлись в резонансе с главнейшими событиями времени, а это 1992–1994 годы, в итоге получился и эпос, и философский роман, и одновременно детектив о времени, которое надолго определило судьбу России и нас, грешных. Роман вчерне закончен, но предстоит редактирование, в данном случае это очень большая работа. Я надеюсь издать его в 2023 или 2024 году. Какова главная мысль? Нас обманули, и мы обманулись, мы опять построили не то, но иначе и быть не могло: все было выжжено дотла. Надолго. Логично, что хронологически вслед за «Финансистом» следует «Инвестком». Правда, раньше я предполагал между ними еще роман «Риэлтор», но сейчас не знаю, будет ли он написан.

— Ваш недавно опубликованный роман «Ивестком» является продолжением «Финансиста». Что заставило Вас писать в обратном порядке?

— «Инвестком» — формально, это роман о риэлторах, но в действительности «Инвестком» — это Россия в миниатюре, где действие происходит в начале двухтысячных. Это роман о выживании, о болезнях и болях российского общества. Это большой роман, 664 страницы; последние примерно 150 страниц там идет суд, напоминающий «Процесс» Кафки. Но Кафка выдумывал свой процесс, и он у него не очень правдоподобный, а мой процесс поставила жизнь. Эта постановка так волновала меня (были затронуты мои имущественные интересы), что я переключился и вместо «Финансиста» стал писать «Инвестком». Это главная причина. А вторая причина: в романе очень много деталей, я стал бояться, что моя память их не удержит. И действительно, стоило мне выложить все на бумагу, как память стала давать сбои. А иногда реальное и выдуманное меняются местами, и я не могу их различить.

— В чем, на Ваш взгляд, сейчас предназначение писателя? Каково будущее у русской литературы?

— Предназначение писателя? Писатели прежде всего занимаются самовыражением и только потом чему-нибудь учат. Я бы не стал переоценивать влияние писателей на умы, особенно в наше время. Вот великий Достоевский: разве его «Бесы» кого-нибудь чему-нибудь научили? Интеллектуалы и пропагандисты рассуждают о бесах, а воз и ныне там. Или замечательный человек и правозащитник Короленко, разве он мог остановить вакханалию разбушевавшейся черни? А Лев Толстой с его учением о ненасилии: всего через четыре года после его смерти наступило самое кровавое время в истории человечества. Толстого изучали, им восхищались и — игнорировали. Литература и жизнь — явления параллельные, редко пересекающиеся. К тому же нередко далеко не лучшие произведения и писатели воздействуют на людей. Вот история про Павлика Морозова, например. А «Как закалялась сталь»? Кто в это сейчас верит? Конечно, нельзя утверждать, что чтение и литература совсем не воздействуют на человека, не формируют его, но — далеко не всех и едва ли очень сильно. Книжные мальчики редко бывают практичными. Писатель дает пищу для ума, а дальше от человека зависит, как он ей распорядится.
Русская литература теряет позиции. Людей слова вытесняют визуалы. Согласно российской традиции литература долгое время пыталась учить и воспитывать, но общество устало и разочаровано. Нужно полагать, литература в будущем не будет доминирующим жанром, а займет свое относительно скромное место. Казалось бы, писатели должны объединиться в борьбе за литературу, но писательское сообщество замкнулось в себе. Сегодня российская литература нуждается в государственной поддержке, но эта поддержка носит ограниченный и несистемный характер.

— Традиционный вопрос: Ваши творческие планы?

— В этом году я рассчитываю издать книгу под названием «Четырехугольник», куда должны войти несколько новых повестей, рассказов и пьес, публиковавшихся в журналах, но не в виде книги: повести «Четырехугольник», «Фифочка» и «Эльмира», рассказ «Амнезия», пьесы «О, жизнь моя», «Четырехугольник» и «История театра». В эту же книгу войдет, если я успею ее закончить, повесть (роман?) «Над вечным покоем» — это воспоминания, размышления и фантазии о нашей связи с прошлым. Потом — «Финансист». И мне бы хотелось написать еще два «двойных» романа — о времени перестройки роман «Идеалист» из двух частей: «Кооператор» и «Политик», и роман о будущем России, которое все время спотыкается о ее прошлое — роман с двойным названием: «2050» и «Реинкарнация».

— Что ж, будем ждать. Удачи Вам!

— Спасибо.