Караганда

Дождь прошёл стороной, и вздохнул терриконик –
Сводный брат нильских сфинксов и сын пирамид.
Смерч подбросил листву на беспалых ладонях,
Зашвырнул чей-то зонтик на мой подоконник
И умчался в притихшую степь напрямик.
Вечер сыплет крупу антрацитовой пыли
На усталых людей, доживающих век.
Город мой, ведь тебя никогда не любили!
Сказки здесь так похожи на страшные были,
Что кровит под ногами карлаговский снег.
Утопает в грязи свет немытых окошек.
Ночь троллейбусу уши прижала к спине…
Город кормит с ладони остатками крошек,
Прячет в тёмных дворах издыхающих кошек,
Но "собачники" утром приходят ко мне.
На сожжённую степь, на холодный рассвет
Дует северный ветер – гонец непогоды.
На дымящие трубы нанизаны годы…
В этом городе улицы в храм не приводят,
Да и храмов самих в этом городе нет.


* * *

Любил я блатные словечки
И драки – квартал на квартал.
И жизнь не плясала от печки,
А волчий являла оскал.
Горячий привет космонавтам!
Такими – гордится страна!
А я по заброшенным шахтам…
И было мне имя – шпана.
На сцене – актёр, но не зритель –
Спектакль безантрактный – и срок…
Хвала тебе, ангел-хранитель,
За то, что не уберёг,
За то, что незримая сила
Меня приковала к столу,
За то, что дружков уносила
В ближайший пивнарь на углу,
За… что мне нелепая доля:
В стихах плавить воск и металл.
Была бы на то моя воля –
Ни строчки бы не написал!


* * *

Не верь, не бойся, не проси…
А я просил, боялся, верил.
Не я, не я подобен зверю,
А тот, кто это разгласил.

Меня не надобно любить –
Нет ничего во мне такого.
К вопросу – быть или не быть –
Я отношусь весьма хреново.
Я в детстве дрых без задних ног,
За день набегавшись по крышам,
Никто не звал меня "сынок",
Но мой почтарь летал всех выше.

Клешата – только шире плеч!
Дружить – с тамбовским рыжим волком!
Я изучал родную речь
По синим лагерным наколкам.

И небо было – голубей,
И свист – на запредельной ноте!
Не вы гоняли голубей,
Но вы поймёте…


* * *

Снятся мне по ночам человекособаки,
Что меня убивали у всех на глазах,
Снятся мне по ночам прибалхашские маки,
Джезказганские степи и старый казах –
Он отца моего не считал иноверцем
И пришёл его в вечный покой провожать…
Просыпаюсь от боли, сжигающей сердце,
Словно нужно опять в никуда уезжать.
Разорвали империю в клочья границы,
Разжирели мздоимцы на скорби людской.
Там, где царствует беркут – весёлая птица,
Золотистые дыни сочатся тоской.
Южный ветер хохочет в трубе водосточной,
По-разбойничьи свищет и рвёт провода…
Всё назойливей запахи кухни восточной,
Но не многие знают – так пахнет беда…