Новый выпуск посвящён 200-летию со дня рождения Фёдора Михайловича Достоевского. Глава редакционного совета "Русской мысли" Виктор Лупан отмечает: "Нет в мире иного писателя, который так, как Достоевский, проник бы в глубину человеческого бытия, в трагедийную суть нашей земной жизни, в то, что мы чаще всего не ведаем, что творим" ("Русский Данте"). Различные аспекты судьбы и творчества классика раскрываются в материалах ноябрьского номера.

Совесть и свет

"Я различаю в романах Достоевского два типа совести, – читаем в статье Иннокентия Анненского, написанной в начале XX века. – Первый – это совесть Раскольникова, совесть активная: она действует бурно, ищет выхода, бросает вызовы, но мало-помалу смиряется и начинает залечивать свои раны. Другая, и Достоевский особенно любит её рисовать, – это совесть пассивная, свидригайловская: эта растёт молча, незаметно, пухнет, как злокачественный нарост, бессильно осаждаемая призраками (помните, что у Свидригайлова и самые призраки-то были не только обыденны, но склонялись даже в комическую сторону), и человек гибнет наконец от задушения в кругу, который роковым образом оцепляет его всё уже и уже. Таковы были у Достоевского Ставрогин, Смердяков, Крафт" ("Поэт нашей совести").
"Достоевский, показывая человеческое разнообразие, призывает быть терпимее друг к другу, добрее и всегда проводит через мрачные коридоры к астральному свету. Надо только чувствовать…" – пишет Александр Балтин ("Духовный дом Достоевского").
Гениальность классика не нуждается в доказательствах, убеждена Инна Кабыш, "и всё же не устаёшь поражаться, открывая очередные её проявления". В статье "Поэты Серебряного века как герои Достоевского" Кабыш проводит любопытные параллели, например: "Лирический герой Маяковского, жестокий и грубый внешне ("от мяса бешеный"), в душе раним и милосерден; он там, "где боль, везде". Совсем как герой хрестоматийного романа Достоевского, который, с одной стороны, убивает двух человек, а с другой – спасает из огня – двух же! – детей. К тому же помогает "чахоточному товарищу", кормит, а потом хоронит его отца. На наших глазах отдаёт последние деньги на похороны едва знакомого ему Мармеладова".
Оксана Копенкина вспоминает портрет Достоевского кисти Василия Перова в статье "Шедевр русского психологического портрета". По мнению автора, "главное, что сумел уловить художник, – это то, что весь мир Достоевского сосредоточен в нём самом. Он отстранён от всего внешнего, оно его мало волнует".
Екатерина Фёдорова собрала высказывания о писателе известных людей ("Мировые знаменитости о Достоевском"). Среди них – Альберт Эйнштейн, Фридрих Ницше, Герман Гессе, Эрнест Хемингуэй, Дмитрий Лихачёв (в этом же номере – материал Ольги Лебедевой к юбилею со дня рождения академика).
Анне Григорьевне, супруге Фёдора Михайловича, посвящён материал "Ангел-хранитель гения" (по книге "А.Г. Достоевская. Воспоминания" под редакцией Л.П. Гроссмана).
В свежем выпуске также опубликован фрагмент из "Дневника писателя" – ежемесячного журнала философско-литературной публицистики Фёдора Достоевского, материалы об экранизациях произведений классика, информация о предстоящем открытии "Московского дома Достоевского" в составе Государственного музея истории русской литературы имени В.И. Даля.

Империя, не империализм

В ноябре отмечается ещё одна знаменательная дата – 300-летие со дня провозглашения Российской империи. Во вступительной статье к новому выпуску "Русской мысли" Виктор Лупан предостерегает от ошибочного соотношения имперского сознания с современным понятием "империализм", которым в 1902 году английский экономист Джон Гобсон обозначил новую стадию развития капитализма. "Империализм способствует стиранию национальных и территориальных границ, воздействует на экономику, политику, культуру, образ и стиль жизни и, конечно, на идеологию, формируя своего рода основу для глобализации, – пишет Виктор Лупан. И продолжает: – В Российской империи ничего подобного не было".
Возникновению и формированию Российской империи, её особенностям и ценностям посвящены материалы Теодора Тэтова, Тео Гуриели, Вячеслава Катамидзе, Августина Соколовски.
В ноябрьском номере также продолжение воспоминаний князя Максима Волконского о роде Осоргиных (начало – в октябрьском выпуске), размышления князя Александра Трубецкого о монархии, историко-правовая справка "К вопросу о гипотетическом престолонаследии", подготовленная на основе исследований Р.Г. Красюкова (члена Санкт-Петербургского генеалогического общества, кандидата исторических наук).
Кроме того, на страницах "Русской мысли" – материалы к 75-летию Предстоятеля Русской православной церкви Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, статья к 310-летию со дня рождения М.В. Ломоносова.
Владимир Порудоминский в связи со 220-летием со дня рождения Владимира Даля размышляет о том, что создатель знаменитого Толкового словаря "как бы не существует для нас вне главных и наиболее прославленных своих трудов", и задаётся вопросом, многим ли из нас известно о его внешности, натуре и образе жизни ("Напутное слово").
В развёрнутой рецензии на книгу "Евгений Расторгуев. К 100-летию со дня рождения художника", вышедшую в издательстве "Городец", Александр Сенкевич не только пишет о даре живописца "влиять своей личностью и своими творениями на психику собеседников и зрителей", но и раскрывает черты его характера: "Человеком Евгений Расторгуев был самобытным, ершистым, а бывало, что и задиристым. Мало на кого похожим. Не случайно же он получил среди своих домашних прозвище Ёжик! Может быть, потому-то и книга-альбом, посвящённая его 100-летию, получилась неожиданной как по форме, так и по содержанию".
Драматургу и сценаристу Эмилю Брагинскому посвящена статья Татьяны Бадаловой "Последний идеалист советского кино".
Эти и другие материалы – в ноябрьском номере журнала "Русская мысль".