Константин Мелихан в «ЛГ» (№ 40 (6387)): «Мужчина и женщина смогут долго быть вместе, если будут жить по отдельности».
Хорошо сказал.

Ходил по Удельной в воскресенье, бубнил себе под нос стихотворение, которое написал не сам. Не помню уже, кто автор. А строчки там такие:
«Просто жил, как люди.
Мучился, как все».
Потом вспомнил — Глеб Горбовский…

Помню, как презирали в эстетских литературных кругах (еще в советское время!) Юлиана Семёнова. А это был выдающийся писатель. Начинаешь читать его любую книгу — не оторвешься.
Это счастье, что я успел быть его сотрудником. Он был моим начальником в газете «Совершенно секретно».

Я очень люблю книги Юлиана Семёнова, выдающегося профессионала своего дела. Они были совершенно не просоветские, как это принято думать.
Мне посчастливилось немного поработать под началом Юлиана Семёновича в газете «Совершенно секретно». Он даже хвалил какие-то мои интервью. Это было более 30 лет назад.

И вроде все плохо, и нет денег на журналы, и какие-то вечные проблемы, и клиенты измотали все нервы… Но все равно жизнь прекрасна! Потому что есть такие люди, как мой старший товарищ Владимир Иванович Масалов. Намедни опять был у него в высоком кабинете. Владимир Иванович меня приободрил, дал чаю с бетербродом, читал стихи, потом мы опять начали затевать какие-то новые проекты. И стало легче. И опять появились силы жить и работать. Спасибо, мой дорогой Владимир Иванович! Дай Бог Вам здоровья!

12.12.2012. Беседовал с талантливым поэтом и переводчиком Сергеем Гловюком. Он рассказал столько интересных и даже сенсационных историй, что об этом надо бы написать большую статью. Сергей — кладезь занимательной информации.
Я, например, никогда не знал, что адмирал Ушаков был по национальности черкес.

Олег Хлебников в журнале «Дети Ра», № 12, 2012, замечательно пишет.

18.07.2014. Интеллигентный телеведущий С. Николаевич задает вопрос талантливому и очень обаятельному композитору А. Журбину:
— Какая Ваша основная черта?
Журбин отвечает:
— Неистовость.

Ответ мне понравился. Я задумался, а как бы я ответил на этот сложнейший вопрос С. Николаевича.
Мой ответ не был бы однозначным.
Какие черты (положительные или отрицательные?) имеет ввиду интервьюер? Если отрицательные, то их у меня вагон и маленькая тележка… И леность, и чревоугодие, и страсть смотреть телевизор, и т. д.
А вот положительные?
Таких черт у меня, конечно, не много.
Но все-таки я уверен, что эволюционирую, становлюсь лучше, чем был. (Не буду сейчас конкретизировать. Это лишнее.)
То есть я бы ответил так:
— Моя положительная черта — склонность к эволюции.

— Я очень люблю маленьких детей, котят, розы и драгоценные камни…

(Л. С. Петрушевская, ТВ, 5.09.2014)

Он богатый и креативный. Он очень добрый. Он видит, как я работаю. Он видит, что я не ворую. Он видит, что все мои деньги идут на дело русской литературы. И даже квартира уже давно превратилась в редакцию. Он меня поддерживает. Я поддерживаю его. Уже много лет. Он такой один. Но мне достаточно. Спасибо.

Маркович — мой великий друг. Старший товарищ.
Крупный бизнесмен и меценат.
Боксер и ученый.
Русский аристократ семитского происхождения.
Он учит меня, ничему не уча.
Звонит:
— Женечка, можешь со мной поговорить минуту?
А ведь это у него день расписан по секундам. У него миллион дел.
Помню, знакомил его на фуршете с одной девушкой. Говорю:
— Александр Маркович, разрешите Вас познакомить с Мариной…
Он:
— Старик, ты не прав. Ты должен был сказать:
— Марина, разреши тебе представить моего друга Александра.
Когда мне плохо, я иду к Марковичу.
Мы с ним сделали множество дел, не подписав ни одной бумаги.
Слово — дело.

Михал Михалыч Мартышкин — это (чистая правда!) реальный человек. Я познакомился с ним 7 декабря 2012 года в посольстве Азербайджана. Михал Михалычу 80 лет. Он бодр, высок, подтянут, остроумен, пишет стихи, почти каждый день играет в волейбол. Отсидел в свое время пять лет. Многое видел, многое знает. Спрашиваю его: «В чем смысл жизни?» Отвечает: «Дети. Работа. Творчество. И все это — для моей страны».
Спрашиваю его: «А в чем секрет долголетия?»
Отвечает: «Нужно быть добрым, даже немного легкомысленным. Не помнить зла. Злые долго не живут. Нужно быть спортивным, гибким, пластичным. Очень важно, чтобы рядом была женщина. Очень важно заниматься творчеством. Мозг работает — весь организм работает. И, конечно, необходимы деньги. Деньги дают независимость».
Я бы, может быть, и поспорил с Михал Михалычем. Но спорить с ним не вижу необходимости.

Поэт Евгений В. Харитоновъ (мой друг Женя) в свое время (лет пятнадцать назад) продлил мне жизнь.
У меня тогда на спине появилась здоровенная опухоль.
Я перепугался и пошел в районную московскую больницу.
Там женщина врач мне сказала:
— Я не знаю, что это такое. Посоветую Вам обратиться к знахарям. Или еще лучше почитайте какую-нибудь специальную литературу, еще в популярных журналах об этом часто пишут. Может быть, Вам мази какие-то посоветуют.
К знахарям я обращаться не стал, побрел, понурив голову, в онкологический диспансер.
Там врач мужчина мне сообщил, что у меня опухоль не злокачественная. И назвал диагноз по латыни.
— Будем резать, — вынес он вердикт.
— А когда? — уточнил я.
— Не скоро. Сейчас я очень занят. Слишком много пациентов. Позвони мне недели через две!
Я ушел.
А опухоль стала нарывать. Мне стало больно. Просто нестерпимо физически больно.
Между тем я должен был сдавать в печать очередной номер «Детей Ра». Приходили различные авторы. Пришел и Евгений В. Харитоновъ — вычитать подборку своих стихов.
Он спросил:
— А ты что-то неважно выглядишь. Болеешь?
Я ему все рассказал.
Он осмотрел меня, точно профессор из ЦКБ, и сказал:
— Это не смертельно. У тебя обычный жировик. Возьми хлебный мякиш, пропитай его солью и приложи к спине!
Потом он объяснил моим сотрудницам, которых тогда у меня было много, как нужно приложить хлебный мякиш к моей спине. И послал их за пластырем в аптеку.
Через три дня нарыв прорвало. И гной вытек.
Я опять стал нормально жить.
Так Женя продлил мне жизнь.

6.12.2012. Был на вечере Жени Харитонова в «Чеховке». Очень хороший вечер. Харитоновъ — подлинный авангардист. И его дочка Аня выступила замечательно. Мы со Славой Лёном дружно кричали: «Браво!»

1 декабря 2012 года. Я должен был выступать и находиться в президиуме на научной конференции в Казанском университете. Перед этим я на пять минут зашел в гости к своему гостеприимному другу, поэту Лёше Остудину. Дальше рассказывать не буду… Нет, расскажу. К вечеру я все-таки попал на конференцию. Спасибо огромное моему другому другу — философу Натану Солодухо, который возглавлял президиум и все-таки предоставил мне слово. И я выступил с докладом. А потом даже ответил на вопросы. Это было непросто.

Казанский поэт Вадим Гершанов написал замечательный палиндромический текст: «цени тупого, путинец».

Вадим Гершанов пишет:
«Дети Ра». Я.
Дети рая.

2012 год. Редактор отдела поэзии журнала «Арион» Дмитрий Тонконогов рассказывал:
— Я заметил странное явление: стихи, которые набраны кеглем более 12-го размера, почему-то всегда графоманские.

Оставлю без комментариев.

1.12.2012. Поэт, редактор отдела поэзии журнала «Арион» Дмитрий Тонконогов выступает на торжественном открытии фестиваля имени Николая Лобачевского:
— Я вам расскажу одну невыдуманную историю. Еду я с дачи в Москву на электричке. Смотрю: какой-то человек читает сборник стихов, я начинаю заглядывать в его книгу, пытаясь понять: чьи это стихи. Мужчина смотрит на меня и раздраженно говорит: «Молодой человек, Вас удивляет, что я читаю стихи? Неудивительно. Меня бы тоже удивило, если бы Вы читали стихи…»
Очень, по-моему, хорошее выступление поэта Тонконогова.

Поэт, редактор отдела поэзии журнала «Арион» Дмитрий Тонконогов рассказывал:
— Я пришел на просмотр какого-то фильма. Уселся. Ко мне подходит пожилой господин и палкой ударяет — как бы нечаянно! — меня по ноге. Я не обращаю на него внимания. Тогда он ударяет еще раз. Я опять молчу. Потом я смотрю на дедушку внимательно и вижу: ба, да передо мной знаменитый режиссер Данелия. Я говорю: «Здравствуйте, Георгий Николаевич!» Он отвечает: «Ну то-то! Наконец-то узнал!»

Замечательный писатель Андрей Яхонтов пишет в «МК»:
«Старые премудрости — не новый ход.
Завтрак съешь сам — если он у тебя есть.
Обед подели с другом — если у тебя есть друг.
Ужин отдай врагу — добровольно, иначе отберут силой».

Мрачновато, но как-то очень убедительно. Актуальная литература.

Андрей Яхонтов пишет в «МК» от 5.03.2011 в миниатюре «Нервы»:
«Он думал: это борьба нервов. Он не звонит ей, а она ему. Так они меряются силами. Настаивают на своем. Пытаются утвердить свое верховенство.
А она и думать о нем не думала. Проводила время с другими, пока он мнил, что побеждает ее».

По-моему, это гениальное произведение. Это не миниатюра, это роман. Только такая романная форма (краткая и емкая) теперь имеет право на существование.

Очень люблю рассказы Льва Новожёнова. Мудрые, спокойные, ироничные, самоироничные. Очень короткие. Очень глубокие. Их, слава Богу, много в Фейсбуке. И сам Лев Юрьевич замечательный. Однажды, лет тридцать назад, он помог мне, московскому студенту, заработать как молодому поэту-сатирику в ЦПКиО имени Горького. Я там выступал пять минут, а заплатил мне Лев Юрьевич (тогда для меня — Лёва) 70 рублей. Это было целое состояние. Лев Юрьевич про это, конечно, не помнит. А я помню. И благодарен.
…Не так давно мы выступали вместе с Л. Ю. Новожёновым в ЦДЛ и вспомнили молодые годы.

Лет тридцать назад редактор газеты «Авто» Валерий Агасиевич Симонян предложил мне вести на страницах его издания юмористическую рубрику. Я, разумеется, согласился. И тут же приехал за помощью в «Московский комсомолец», где отделом сатиры и юмора тогда заведовал Лев Новожёнов. С Лёвой у меня были хорошие отношения, он меня печатал как автора ироничных стихов в «МК», давал подзаработать на первоапрельских юморинах, которые организовывал.
Лёва предупредил:
— Старик, заведовать юмором очень трудно. Новых имен днем с огнем не сыщешь. Но я тебе, конечно, помогу. Все закрома открою.
И действительно — стал мне показывать все свои загашники — рукописи самых различных авторов.
Выбирал я несколько часов. И, в самом деле, ничего особенно смешного не обнаружил. Лёва уже, наверное, был не рад, что вызвался мне помочь. Он пошел обедать, а меня великодушно оставил в своем кабинете, чтобы я искал интересные сочинения самостоятельно.
— Все, что найдешь интересного, — твое! — сказал добрый Лёва.
Я опять стал читать бесконечные рукописи.
И нашел. Маленькие, смешные, странноватые рассказы… Я читал и смеялся. Мне стало интересно — кто же их автор? Посмотрел в конец рукописи. Имя и фамилия автора мне тогда ничего не говорили — Дмитрий Дибров…
…Не зря в народе говорят — талантливый человек талантлив во всем. Только жалко, что свой писательский дар знаменитый ныне тележурналист Дмитрий Дибров пока полностью не реализовал.

Елена Дунская разместила в Фейсбуке пронзительный текст:
«Пишешь что-то умное… через пару минут поднимаешь глаза на экран: fyg jkf t fu fljs sdgsdgjh yt dk ddk v sdgh suj sfpyk d? sdhfbhvos jdyf sdjf vbbnbn ltyhjdklfjg… ПИПЕЦ!!!»

Очень хорошо.

Талантливая Майя-Марина Шереметева пишет в Фейсбуке: «Думаю, читая некоторые сочинения. Нашу цивилизацию называют обществом потребления. Но она также — общество производства, что мне еще печальнее. Бес производства заставляет всех производить и производить — стихи, статьи, предметы и т. п., как будто без этого ты никто. Даже если ты к этому не склонен (как я), обстоятельства вынуждают: к данному случаю требуется произвести речь, рецензию и т. п. Я смотрю с благодарностью на своего кота и на всех других тварей: ничего они не производят и уже тем велики! ТАК живут! Само же производство — то же потребление и истребление. Оно ведь производит не из ничего, а расходует на своей фабрике слова, мысли, всё…».

Моя вынужденная реплика:
Коты — это представители высшего разума. Люди со временем должны превратиться в котов. А пока — в обществе потребления! — превращаются в скотов.

P. S. Когда я разместил этот текст в ФБ, Майя прислала мне письмо и сообщила, что я на самом деле процитировал не ее, а Ольгу Седакову.

Юлия Латынина зажигает на «Эхе Москвы» 7.12.2013:
— Мандела — великий террорист ХIХ века.
Сейчас ЮАР управляет черная обезьяна. А Россией — белая обезьяна.

Ну и ну!

Юлия Латынина выступает по «Эху». Ругает, как всегда, больших начальников. При этом лексика у нее соответствующая. Например, очень мне запомнилось выражение — заиграло очко.
То есть она говорит точно также как нынешняя власть. Мочить в сортире (крылатый афоризм ВВП), отрывать головы (ДАМ) и заиграло очко — это один лексический ряд. А значит, одна стилистика, один уровень сознания. Что уж тут ругаться, милые мои?!

Хотел написать стихотворение про умную, красивую и талантливую Наташу Крофтс.
И написал.
А потом вспомнил, что я написал это стихотворение уже год назад.
И тогда просто подумал:
— Какой замечательный человек — Наташа Крофтс!
Очень ее не хватает в Москве.

«Надо идти, ослик. Надо идти».

(Наталья Крофтс)

2012 год. Фестиваль имени М. Волошина. Юра Беликов прожил со мной в Коктебеле в одном номере неделю. Перед отъездом прочитал мне такой экспромт:

Главный редактор журнала «Современная поэзия», поэт Андрей Новиков написал много лет назад мне в ФБ:
«Евгений, ты правда считаешь, что писаемое тобой имеет право на литературную жизнь?»

Во-первых, я об этом никогда не говорил.
Покупают мои книги — и хорошо.
Что будет завтра — не знаю. Никто не знает.
А Новиков? Что Новиков?
Я просто исключил его из списка своих друзей в ФБ. Друзья ведут себя, по крайней мере, вежливо.
…Кстати, в недавнем номере «Литературной газеты» меня спросил журналист: хочу ли я остаться в истории русской литературы? Я ответил, что в историю русской литературы не рвусь. Мои основные интересы — в другой сфере. Зачем А. Новикову, который в свое время печатал меня как стихотворца в журнале «Современная поэзия», понадобилось делать недоброжелательный выпад в мой адрес, не понимаю.
Прошло время. Андрей извинился. А потом погиб. Очень-очень жаль. Царствия ему Небесного!

С юности читал стихи талантливого иркутянина Владимира Скифа. Недавно с ним познакомился. Даже выпивали вместе.
Спросил: откуда такая странная фамилия?
Он ответил:
— Скиф — это псевдоним. Расшифровывается просто: Смирнов, который изменил фамилию.

Владимир Николаевич Крупин с трибуны 14 съезда Союза писателей России:
— Будет нам жить нелегко.
Но жизнь будет хорошая.

Писатель, президент Детского фонда Альберт Анатольевич Лиханов с трибуны 14 съезда СП России:
— 100–130 тысяч детей ежегодно подвергаются насилию в России. Родители из США принимали 60 тысяч детей. 20 из них подверглись насилию. Да, это трагедия. И мы скорбим. Но у нас-то цифры еще страшнее.
И еще.
…600 детских библиотек закрыто за последнее время.

15.09.2013 ко мне в гости заходил легендарный литературовед В. Ф. Огнев (ему 90 лет). Обсуждали издание его трехтомника.
— А Вы знаете, — сказал мне Владимир Фёдорович, — когда я завел в Федеральном агентстве по печати и массовым коммуникациям речь о Вашем издательстве «Вест-Консалтинг», мне там сказали, что такого издательства не знают. И стали рекомендовать сотрудничать со «Временем». Но я все равно выбрал Вас.
Спасибо, дорогой Владимир Фёдорович. Но лучше бы Вы и в самом деле выбрали «Время». Нашему издательству это агентство денег наверняка не даст. Во всяком случае, еще ни разу не давало.

18.10.2013. Звонил 90-летний легендарный критик и литературовед В. Ф. Огнев:
«Спасибо Вам, Евгений Викторович, за Ваш трехтомник о поэзии. Для меня это новый, неизведанный мир современного авангарда. Вы мне дали новый взгляд на поэзию. А я все-таки остался в ХХ веке…».

Замечательный поэт, постоянный автор «Нового мира» Сергей Попов пишет о 2 номере (после возрождения) журнала «Зарубежные записки»: «Номер, на мой взгляд, за себя постоит: материалы на достойном уровне. Помимо интересных стихов и прозы, очень любопытна пуб-ликация Владимира Коркунова о Бахтине в Кимрах. Вообще по-хорошему "плотный" выпуск. Планка издания — на "гамбургской" высоте».
Спасибо, дорогой Сергей! Мы стараемся.
Не все, конечно, у нас получается, но мы делаем то, что в наших силах.

1.10.2013 слушал по «Эху» киноведа Д. Дондурея.
Он искренне удивлялся, что многие люди до сих пор с теплом вспоминают Советскую власть.
А ведь сейчас, по мнению Д. Дондурея, жизнь намного лучше.
Сейчас, он говорит, у людей на счетах триллионы рублей.
Сейчас, он говорит, у людей иностранные машины.
Сейчас, он говорит, у людей иностранные паспорта.
Я слушал его и думал: а разве в этом счастье?
У меня почему-то ощущение, что все больше богатых людей берут эти свои заграничные паспорта, берут деньги, садятся в иностранные машины и едут подальше от границ исторической Родины. А бедным — совсем худо.
…Недавно я был в Саратове. Разговорился с одной газетной журналисткой, работающей в штате. У нее ставка — пять тысяч рублей.
И какие тут перспективы?
У кого эти триллионы?

Есть в Оренбурге замечательный поэт и острослов, знающий, наверное, миллион анекдотов — Сергей Хомутов.
Я в Оренбурге хожу за ним, как шпион, и все записываю.
Итак, услышано от Хомутова.

— Как Вас представить?
— Представьте меня голым и в сомбреро.

(Услышал от поэта С. Хомутова.)

Входит женщина в крупный магазин, в отдел ювелирных украшений.
Ее приветствует продавец:
— И снова здравствуйте, мы рады видеть Вас в нашем магазине, мы принимаем к оплате наличные, безналичные, кредитки, дорожные чеки, только купите!
— Но у меня нет денег.
— Тогда пошла ты на…
— Деньги у мужа.
— И снова здравствуйте, мы рады видеть Вас в нашем магазине, мы принимаем к оплате наличные, безналичные, кредитки, дорожные чеки, только купите!

(Услышал от поэта С. Хомутова.)

Александр Невзоров в «МК» (от 30.09.2013):
«Известно, что подавляющее большинство депутатов даже и не помнит о таких своих мелких покупках, как научные степени».

Остроумно.

27.09.2013 был в Саратове на концерте Эланы. Она — очень талантливый человек, захватывающая зрительный зал своим неповторимым обаянием и темпераментом.
Элана работает на стыке фолк-рока, джаза и авторской песни. Получается очень интересный синтез. Абсолютно профессиональная артистка.
А ведь 10 лет назад это была матерая бизнес-леди.
Я очень люблю Элану. За 10 лет мы ни разу не поссорились, что при моем сволочном характере почти фантасмагория.

28.09.2013 рано утром профессор Бакуткин отвез меня на своей машине в клинику, обследовал мое никудышное зрение. Итак, минус 4,75. Профессиональное редакторское переутомление глаз… Но глазное яблоко еще функционирует. Валера сказал, что подберет для меня специальный стимулятор… Порекомендовал мне больше двигаться: ходить, бегать, плавать в бассейне.

Евгений Абдуллаев в журнале «Знамя» (№ 10, 2013):
«Толстые литературные журналы (ведущие) — сегодняшний российский аналог такой "академии" в поэзии и поэтической критике. Образование это давно уже не выражает никакой официальной идеологии или общей эстетической линии. Не является ни академическим, ни идеологическим "истеблишментом". И давно уже предоставляет свои площадки и "молодым знаменитостям", и всяческим наследникам и наследницам "неподцензурной литературы", буде у тех за душой хоть с десяток небезнадежных текстов. А уж если могут более-менее вменяемую рецензию написать — вообще встречают с распростертыми объятиями.
О действительной борьбе модерна с этим бывшим "истеблишментом" речь уже давно не идет. Можно лишь имитировать эту борьбу — воспроизводя протестную риторику модерна и ставя звук на полную громкость.
Для чего это нужно Кузьмину? (Поэт и литературтрегер Дмитрий Кузьмин. — Е. С.) Отчасти — да, обыкновенная (точнее — необыкновенная) воля к власти. "Не хочу быть вольною царицей,/ Хочу быть владычицей морскою". Но не только».

Заезжал много лет назад в «Новый мир». Разговаривал с главным редактором Андреем Василевским. Он подарил очередной номер своего издания. Я стал читать. Поразило интервью Александра Кушнера Татьяне Бек. Называется «Не дерево, а роща».
По-моему, это интервью-саморазоблачение. Бедный Александр Кушнер разоткровенничался — и предстал во всей красе. Про Хлебникова Александр Семёнович пишет, что он был «психически болен», говорит о его (Хлебникова — Е. С.) «преданности новой идеологии, о его связи с ЧК». И т. д. Причем утверждается все это мимоходом, походя. Никаких конкретных доказательств не приводится.
Но дело не в идеологии. Дело в том, что Хлебников (он, конечно, не нуждается в моей защите) показал, что поэзия и рифмованная проза — разные вещи. Это главное. Увы, Александр Кушнер этого до сих не понял.
То, что можно пересказать простыми словами, поэзией не является. Хлебникова (во многих стихотворениях) не перескажешь. А вот Кушнера — можно.
Но это не значит, что мне совсем не интересно творчество А. Кушнера, который давно стал классиком русской литературы.

21.05.2013 был на презентации премии «Поэт».
Замечательно выступил А. С. Кушнер.
Он очень обрадовался, что премию получил Е. А. Евтушенко.
— Стыдно, — сказал Александр Семёнович, — что Евгений Евтушенко не получил эту премию раньше. Стыдно, что премию «Поэт» не успели получить Андрей Вознесенский и Белла Ахмадулина.

Стыдно.

Какое странное время — Кушнер и Евтушенко сравнялись в масштабах популярности.
А ведь еще 30–40 лет назад все было совсем по-другому. Слава Евгения Евтушенко была недостижимой.

На мой взгляд, самое сильное произведение Валерия Прокошина — это его поэма «Выпускной-77». Речь здесь идет о том, как трагически сложились судьбы практически у всех выпускников класса одной провинциальной российской школы. Самое ужасное в том, что и автор поэмы уже ушел из жизни. Не дожив до пятидесяти лет.

Я печатаюсь как стихотворец с 1981 года. А работаю редактором с 1988 года — давно. Работа эта, надо сказать, не только прекрасная, но и в определенном смысле опасная…
Поясню свою мысль.
В свое время я отказался печатать одного безобидного, на первый взгляд, поэта — так он меня на полном серьезе грозился у б и т ь. Я слушал его телефонные угрозы с большим удивлением, поскольку никак не ожидал от этого немолодого человека подобных страстей и бурных эмоций по, казалось бы, пустяшному поводу. Мое удивление усиливалось тем обстоятельством, что этот человек работал (работает и сейчас) учителем (!) истории в школе и часто писал (и пишет) о религиозных мотивах в стихах современных поэтов. Да, при этом ранее (когда я его печатал) он называл меня своим другом.
С большим интересом в журнале «Сибирские огни», № 1, 2020, я прочитал разгромную статью о моей скромной персоне. Константин Комаров обрушился на мои стихи, дневники, редакторские колонки, Союз писателей ХХI века, который автор считает сомнительным проектом. Да, автор так и пишет: «и сомнительными проектами вроде "Союза писателей XXI века"»…
Откуда такой пристальный и всеобъемлющий интерес? Откуда такое темпераментное неравнодушие к скромному стихотворцу и функционеру литературного процесса? Случайно это или неслучайно?
В любом случае я скажу спасибо критику за неподдельный интерес к моему сочинительству. Отрицательная реклама, в конце концов, тоже реклама. Единственная ремарка: все-таки приписывать черты лирического героя (на мой взгляд, не положительного) автору, как делает в своем обзоре г-н Комаров, это моветон. Так можно договориться до того, что, например, Конан Дойл имел ввиду себя, когда писал о главе преступного мира профессоре Мориарти…
Поэтому слова Комарова про моего «лирического героя (явно автобиографического)» спишем на запальчивую эмоциональность и неопытность молодого литератора.
А вот про СП ХХI века, который г-н Комаров считает сомнительным проектом, скажу чуть подробнее. Возможно, не все читатели «Сибирских огней» о нас знают. Эта общественная организация, которая зарегистрирована в Министерстве юстиции РФ в 2011 году, насчитывает на сегодняшний день более 400 человек. Есть в наших рядах поэты и прозаики, десятилетиями успешно работающие в литературе (см. на сайте раздел «Персоналии»). При СП ХХI века функционируют — совершенно бесплатно! — ПЛК (Профессиональные литературные курсы), на которых мы пытаемся развивать способности авторов, входящих в наш союз. Мы проводим литературные фестивали, гостиные (как правило, в ЦДЛ), участвуем в издании газет и журналов и т. д. Никого под свои знамена не агитируем, и, разумеется, никогда я как руководитель этой организации не приглашал вступить в ряды СП ХХI века Константина Комарова. Колхоз, как говорится, дело добровольное. А теперь полистаем подшивку «Детей Ра», которые, как четко написано на сайте этого издания, — международный литературно-художественный журнал Союза писателей ХХI века.
Вот, например, в № 10 за 2018 год подборка стихов «Слово за слово». Знаете, кто автор? Подсказать? Автор — Константин Комаров.
А вот подборка «Открытая дверь» в № 3, 2017. И опять автор — Константин Комаров.
Автор подборки «По тонкому льду» в № 5, 2016 — тот же самый Константин Комаров.
То есть наш смелый и принципиальный критик и поэт самым активным образом участвует в одном из основных проектов СП ХХI века, который (если верить статье в «Сибирских огнях») считает сомнительным. Не правда ли любопытно? Почему же Константин Комаров, когда я предлагал ему напечататься, никогда не отказывался, почему сам присылал стихи? Или он не знал, что журнал «Дети Ра» выходит под эгидой СП ХХI века?
Более того, в октябре 2019 года я получил по электронной почте подборки стихов г-на Комарова не только для журнала «Дети Ра», но и для журнала «Зинзивер», который тоже имеет прямое отношение к СП ХХI века, о чем четко написано на сайте этого издания. Как сие понимать?
Есть еще один курьезный нюанс. Когда журнал «Сибирские огни» исключили из проекта «Журнальный зал», то портал «Читальный зал» предоставил журналу свою площадку и на протяжении 2015 года размещал материалы этого издания. Знаете, кому принадлежит портал «Читальный зал»? Он принадлежит СП ХХI века. Причем принадлежит (в отличие от некоторых других наших проектов) и де-юре, и де-факто. Самое забавное, что на портале «Читальный зал» Константин Комаров тоже представлен. Сказать, сколько у него там публикаций? Десять. Да, не две, не три — десять. Видимо, г-н Комаров не знал, что и «Читальный зал» — проект Союза писателей ХХI века.
Я всегда стараюсь видеть в людях хорошее. Верю я и в искренность обличительного пафоса одаренного Константина Комарова. Я люблю неравнодушных, честных и прямых людей, которые не боятся отстаивать свою точку зрения. И все-таки одно смутное сомнение меня терзает. Дело в том, что негодующая статья в мой адрес (включающая резкую реплику в адрес СП ХХI века) появилась в «Сибирских огнях» после того, как я отказал Константину Комарову в новых публикациях и в «Детях Ра», и в «Зинзивере». Случайно такое совпадение или нет? Не знаю. Надеюсь, что случайно.
Расскажу только еще об одном забавном эпизоде.
Получил несколько лет назад такое письмо по электронной почте:
«Вы, Степанов — литературное недоразумение. Стихи ваши убоги. Дневники ваши писаны рыночной торговкой. алексей угаров».
Ну что ж, опять-таки не буду возражать. Никого не буду оспоривать. Мне и это письмо симпатично. Видно, что человек писал от души.
Я, вообще, не против критики. В любой критике всегда можно найти рациональное зерно. Лишь бы это была критика, а не банальная и вызывающая грустную улыбку литературная вендетта, не сведение счетов.
Не буду делать никаких категоричных выводов. Скажу только, что ранее г-н Угаров присылал стихи в нашу редакцию, и мы его не напечатали… То есть, как говорится, не исключено, что у автора могла быть личная мотивация…
И все равно профессия редактора прекрасна. Я рад, что мы даем возможность людям печататься, рад, что практически на все книги нашего издательства «Вест-Консалтинг» и «Издательства Евгения Степанова» выходят рецензии, в то числе и в газете «Литературные известия» (тоже, кстати, имеющей непосредственное отношение к СП ХХI века и распространяющейся сейчас в разветвленной и популярной сети ЖЕЛДОРПРЕСС наряду с другими центральными изданиями). Конечно, не все у нас получается. Да и главный редактор, не спорю, не семи пядей во лбу. Но мы стараемся. Стараемся делать что-то полезное. Не имея и не прося, кстати, никакой финансовой поддержки от государства. Я надеюсь, главные достижения у нас впереди. И надеюсь на сотрудничество с активной и талантливой творческой молодежью. Как говорил кот Леопольд, «Ребята, давайте жить дружно!»

Поэт Саша Петрушкин создал крупнейший литературный портал «Мегалит». Один человек — для всех! — сделал гигантское доброе дело. А где же государство? Где все эти профильные министерства и федеральные агентства?! Ну почему не поддержать хоть как-то замечательного подвижника?! Вопросы риторические.
…Получается, что государство — это Саша Петрушкин. А все эти чиновники не стоят его мизинца. И государством я считать их не могу.

А в 2020 году Саша Петрушкин умер.

Это (и многие другие) стихотворение Александр Пет-рушкин, Царствие ему Небесное, прислал мне в декабре 2019 года.
Тут все сказано. Истинные поэты ошибок в слове не допускают. Но от этого не легче.

Евгений Лесин хорошо пишет в «Детях Ра»:

Несколько лет назад в «Экслибрисе» готовилась публикация моих мемуаров о прекрасной Татьяне Александровне Бек.
Накануне позвонила Виктория Шохина:
— Женя, материал идет в номер, у меня к тебе вопрос: «Можешь заменить заголовок? Дело в том, что в "Экслибрисе" с таким заголовком про Таню уже выходила моя статья».
Я, конечно, согласился.
— Вика, нет проблем, придумай заголовок сама!
На следующий день статья вышла. Звоню редактору «Экслибриса» Евгению Лесину. Благодарю:
— Спасибо, все звонят, вспоминают нашу Танечку, вчера даже Вика Шохина звонила…
Лесин:
— Конечно, ты у нее заголовки воруешь… Еще бы она тебе не позвонила, плагиатор…

16.02.2013. Михаил Задорнов выступает по ТВ:
«Дожил до седых волос. До лысых волос».

Мой комментарий:
…Головы бывают лысыми, но не волосы.

Впрочем, все это ерунда. Больно, что Михаил Николаевич Задорнов ушел из жизни. Светлая память!

30.01.2013. Был в Клубе «Журнального зала» на вечере Сергея Шестакова. Негромкий, спокойный, внятный голос поэзии Сергея Шестакова мне давно по душе. Шестаков — неординарный человек. Несуетный, непробивной, талантливый. Какая редкость!

Иду в магазин — навстречу мне Владимир Бережков.
Спускаюсь в метро — навстречу мне Владимир Бережков.
Просто гуляю по улице — навстречу мне Владимир Бережков.
И так постоянно.
Недавно мы с ним посмотрели друг другу в глаза и, улыбнувшись, одновременно сказали:
— Это, наверное, неспроста…

Тончайший лирик, превосходный поэт, мой старший товарищ и учитель Миша Поздняев, с которым мы проработали вместе в двух редакциях (в том числе в отделе литературы и искусства) 5 лет, учил меня:
— Никогда ни с кем не ссорьтесь, не вступайте в перепалку, тем более — не деритесь. А если уж нет возможности избежать драки, бейте врага — первым! — изо всех сил ногой по яйцам.
…Прекрасный Миша, Царство ему Небесное, многое понимал в жизни. Но я так ничему и не научился.

Мой друг, поэт и журналист Миша Поздняев, Царство ему Небесное, рассказывал мне в 1989 году:
— Когда я работал в журнале «Сельская молодежь», решил подготовить к публикации подборку стихотворений опального тогда поэта Бориса Чичибабина.
Позвонил ему в Харьков, на работу. К трубке подошла какая-то женщина. И сказала:
— А Борис Алексеевич сейчас на складах.

Работал замечательный приснопамятный поэт бухгалтером в трамвайном депо… И никаких наград литературных тогда не имел.
А потом Чичибабин стал классиком русской поэзии.
Вот такая судьба.

Надежда Кондакова в одном из своих стихотворений называет сад предверием Рая.
Это очень точно.
Я люблю свой утренний сад. Когда роса, первые лучи, когда еще все дачники спят, когда умываешь лицо дождевой водой из бочки…
Я люблю день. Когда идет работа на огороде и в доме… Когда яблоки свисают тебе в руки, когда душа поет и жизнь наполняется смыслом.
Я люблю ночь, когда зажигаю ночные фонари, когда святлячки подмигивают друг другу, когда понимаешь, что день прожит не зря. И что-то тебе удалось сделать.

Надежда Кондакова в «Литературной газете», № 1 (6399) (2013–01–16), напечатала очень хорошую, на мой взгляд, подборку. Просто, ясно, грустно. Поэзия.

Хорошо сказал поэт М. Лаврентьев: «Хамонная эмиграция!».

28.09.2014. В. Н. Войнович отвечал по «Эху Москвы» на вопросы Ксении Лариной.
В частности, знаменитый писатель сказал:
«Патриоты — враги России».
Больше всего меня в их диалоге удивило, насколько они уверены в своей правоте. Они как бы вообще не допускают возможности, что может быть другая точка зрения.
Я все-таки думаю, что право на существование имеют разные точки зрения.
…Больно, что В. Н. Войнович ушел из жизни.

20.10.2014. Принстон. Читал на английском языке Хемингуэя. Великая простота языка!

18.11.2014. Бруклин. Ужинали в ресторане в хорошей компании русских литераторов, живущих в США.
Один поэт (Саша Долинов, он более двадцати лет назад приехал в Америку из Израиля) поинтересовался у меня, кто мой любимый писатель.
Я сказал, что Довлатов.
Он удивленно спросил: «А Достоевский?»
Я даже испугался: «Что Вы, что Вы?! Эти глубины человеческого духа мне совершенно чужды…»
Саша посмотрел на меня сочувственно. А потом начал наизусть читать отрывок из «Идиота». И — заплакал.

15.09.2014. Станислав Юрьевич Куняев в беседе со мной:
— Две беды сейчас для русского мира — это Украина и полное одичание. Люди не хотят читать. Такого при Советской власти не было.

Говорю С. Ю. Куняеву:
— А я недавно был у Вас на Родине, в Калуге. Какой прекрасный город! Вы ведь там родились, правильно?
Писатель отвечает:
— Да, правильно, я там родился и там меня похоронят.

12.11.2014. Был в «ЛГ» на юбилее Ю. М. Полякова, к которому в юности ходил в литературное объединение «Авангард». Я помню его стихи, которые он печатал в «Юности». И сейчас считаю его поэтом. Его проза метафорична. Скоро напечатаю его стихи в журнале «Дети Ра». Согласовали с Ю. М., что подборка будет состоять из текстов, опубликованных ранее в «ЛГ».

Выпиваем в редакции «Литературной газеты». Спрашиваю Ю. М. Полякова:
— Над чем Вы сейчас работаете?
— Пишу фантастический роман.
— Какое название?
— Вечный х…

Автор — поэзия — Бог. Автор — родители — Бог. Автор — Любимов — любовь.
Автор и сын — и любовь.
Михаил Христофорович Бузник подарил мне книгу своих стихов.
Это счастье, что поэзия так многообразна.

5.06.2014. Мне 50. На юбилейном вечере мои стихи — наизусть! — читал поэт Владимир Бояринов.
Это был, наверное, лучший подарок.

2011 год. Был на работе у Председателя Правления МГО СП России, моего старшего товарища В. Г. Бояринова.
Договорились, что работаем сообща, вместе, будем осуществлять совместные проекты.
Он меня многому научил.
Самое главное, что я понял: я не могу бесплатно никого принимать в СП ХХI века. Это нарушение закона. Налоговая будет считать, что я взял с них взносы. А я, дурак, очень многих принял бесплатно. Как я это привык делать. Теперь на сайте введем раздел «Официально», где четко укажем, кто заплатил взносы.
Спасибо, дорогой Владимир Георгиевич, за науку. И на мою помощь можешь всегда рассчитывать.

31.05.2017. Сегодня в Берлине (на даче) до часу читал рассказы Виктории Токаревой. Чуть не опоздал в детский сад за внучкой. Не мог оторваться. Меня эта прекрасная писательница магнетизирует, завораживает. Люблю.

21.11.2016. Сыграл в чикагском пригороде две партии в русские шашки с международным гроссмейстером Михаилом Рахуновым. И обе, конечно, проиграл.
Михаил сказал, что я играл хорошо, мог бы стать со временем мастером спорта, если бы занимался этим видом спорта, что у меня природные способности.
Не знаю, насколько это соответствует действительности, но могу сказать определенно: огромная радость играть с партнером, который сильнее тебя. Ты у него учишься.

Миша, спасибо!

Вчера (25.11.2016) опять играл в русские шашки с международным гроссмейстером Михаилом Рахуновым. И опять, конечно, проиграл.
Миша спрашивает:
— Знаешь, какую ошибку ты совершил в партии?
— Какую?
— Ты ошибся, когда сел со мной играть…

Поэт из Чикаго Гари Лайт однажды позвонил мне (я был тогда в Америке) и сказал:
«Женя, спасибо тебе за то, что ты делаешь, и особое спасибо за то, что ты ни о ком (даже о своих литературных оппонентах) не говоришь плохо. Это такая редкость».

Я считаю, что говорить о людях можно только то, что ты можешь сказать, глядя им в глаза. Конечно, не всегда это получается. Но я, в самом деле, стараюсь.

Прочитал очень интересную книгу Андрея Грицмана «Поэт и город», которую он мне подарил в Нью-Йорке. Узнал много нового и интересного. Особенно благодарен Андрею за теплые слова о гениальном Алексее Хвостенко, которого я считаю своим гуру — мы познакомились в 1991 году в Париже, в его сквате.
Хвостенко жил в Нью-Йорке несколько лет. И, конечно, изменил здесь пейзаж русской культуры.

Один из самых моих любимых поэтов — Василий Казанцев. В № 8, 2016, журнала «Наш современник» — большая подборка его стихов. Можно прочитать на портале «Читальный зал».

Поэзия как правда.
Страшное стихотворение «Валенки» (автор Ион Деген).
Стихи как неправда.
95% напечатанных текстов.

Полина Скляднева — невероятная удача журнала «Дети Ра». В каждом номере она пишет (писала) статьи (рецензии) об известных авторах.
Я считаю, что она — выдающийся литературный критик.
Эта юная девушка, выпускница филфака МГУ, открыв свои большие красивые глаза, закричала: «А короли-то голые! Мы живем в королевстве кривых зеркал!»
Полина вдруг обнаружила, что за поэзию литературное сообщество принимает рифмованный рассказ.
Вот она точно пишет о стихах популярного Дмитрия Быкова в № 2, 2016, «Детей Ра»: «Стихи — форма доступная. И, кажется, доступность формы победила всякие возрожденческие понятия об искусстве. Забота о звуке, слове, образе? В этом нет никакой необходимости. Довольно обратиться к классическим (читай: "архаичным") приемам и изложить (всегда сюжетно) в популярной форме взгляды, мнения или сиюминутные переживания».
Все — правда. Подписываюсь под каждым словом. Но дело — не в талантливом живом классике Быкове, у которого множество дарований, а во всех нас, незадачливых стихотворцах, рифмующих свои нехитрые мысли. Поэзия — все-таки какая-то иная материя. Не рассказ, не очерк, не дневник, не газетная передовица, пусть даже мастерски и с юмором зарифмованная.
Мы живем в очень забавное время, когда можно получить разнообразные премии, напечатать любое количество книг, стать участником и лауреатом всевозможных фестивалей, удостоиться лестных статей в литературных СМИ и т. д. Но по-прежнему, как во все времена, не просто написать хорошее стихотворение, хотя бы одно, настоящее.
Я познакомился с Полиной после того, как она прислала разгромную статью о моей стихотворной книге «Аэропорт». Я напечатал эту замечательную статью, которая открыла мне на многое глаза. Я понял, что 50 лет шел не туда. Это не значит, что я сейчас иду в правильном направлении. Но я радостно пригласил Полину к сотрудничеству.
Мало кто понимает, что критик — союзник поэта (прозаика), что ругаем мы тех, кто еще имеет шанс что-то понять.
А самовлюбленных «гениев» критиковать не надо. Это дело пустое.

Одна из основных, на мой взгляд, проблем поэтики — критерии оценки поэтического текста. Как оценивать? По принципу — нравится или не нравится, или все-таки с научной точки зрения? Или — совместив эти два подхода? Несколько лет назад я предложил термин «тропонасыщенность», подразумевая под ним совокупность тропов и фигур, влияющих на суггестивность произведения. Доктор филологических наук А. Бубнов в беседе со мной развил эту идею и даже предложил ввести в литературоведческий обиход понятие «коэффициент тропонасыщенности». С одной стороны, все это, конечно, может показаться весьма комичным, с другой стороны, совершенно очевидно, что в литературном мейнстриме немало «раскрученных» стихотворцев, которые стихов писать не умеют, никаких тропов и фигур в их текстах нет и в помине. А поэзия — это все-таки не только душа, но и прием, точнее — совокупность приемов. Проще говоря — мастерство.
Мне интересны приемы современных авторов, я восхищаюсь ассонансными рифмами Сергея Арутюнова, умением использовать центон Александра Кабанова, анаграммами и инсайдаутом Константина Кедрова и т. д. Тот или иной прием — всегда на поверхности, он доминирует, делает автора мгновенно узнаваемым и неповторимым.
Поэтика трагически ушедшего из жизни Андрея Ширяева максимально сложна и имеет, согласно терминологии А. Бубнова, максимальный коэффициент тропонасыщенности. Здесь нет ни одного приема, который бы нарочито бросался в глаза, многочисленные тропы и фигуры как бы не видны, о них не думаешь и не обращаешь на них внимания. Стихи представляют собой единую монолитную субстанцию, в которой все точно на своем месте.
Печатался при жизни Ширяев очень мало, в журналах «Арион», «Дети Ра» и «Футурум АРТ». И вот новая — посмертная! — подборка в «Детях Ра», № 1, 2016, составленная Натальей Крофтс. На мой взгляд, все стихи этой подборки превосходны. Это как раз тот случай, когда зрелый мастер, владеющий всем версификационным инструментарием, сумел выразить себя и время, сумел сделать совокупность приемов — изысканной и волшебной поэзией, которой нельзя не сопереживать.
Вот характерное стихотворение.

Приемы здесь самые изысканные — строчные анжамбеманы, неожиданные рифмы (eх. марке с — Маркес), аскетичная телетайпность речи и т. п. Но это не главное. А главное то, что стихотворение вызывает у меня (читателя) эмоции, я понимаю лирического героя, я понимаю, о чем трагически говорит автор. Он говорит о том, что нежные чувства быстротечны, о том, что жизнь проходит (прошла), о том, что шутки закончились. И тут «дышат поч-ва и судьба».
Андрей Ширяев — выдающийся поэт. У меня в этом нет никаких сомнений.

Если бы я мог достичь гениальной простоты Михаила Файнермана!..

У поэта и музыканта Жени Реутова была пять лет моя гитара. За два месяца до смерти он мне ее вернул.
Что это все значит?
А гитара — в чехле.
Плачет.

Тамбовская поэтесса Валентина Дорожкина рассказывала:
— Во времена антиалкогольной политики редакторы искорежили мне одно стихотворение. В нем была такая строфа:

Впрочем, стихотворение в любом случае не самое удачное…

В середине восьмидесятых поэт Даниил Чкония рассказывал нам, участникам московского литобъединения «Авангард»:
— Студента Григория Поженяна (тогда молодого поэта) вызвал к себе в кабинет ректор Литературного института (Поженян опять что-то натворил!) и в сердцах буркнул:
— Чтобы ноги Вашей здесь больше не было!
Поженян встал на руки и вышел из кабинета.
Доучился до конца.

1987 год. Я служил научным сотрудником в музее Н. А. Островского. Нередко к нам заходил замечательный литературный критик Л. А. Аннинский, который написал, в частности, книгу и об Островском.
Мы со Львом Александровичем общались. Точнее — я слушал его, задавал по своему обыкновению вопросы.
Как-то раз шли мы с ним Цветным бульваром в редакцию журнала «Дружба народов», к нему на работу. Он поделился со мной любопытной историей:
— Я был молод, говорил смелые речи. И сказал при случае Надежде Яковлевне Мандельштам: «Какой Сталин — подлец! Сколько людей загубил!»
— Сталин не подлец, — ответила вдова гениального, погибшего в лагере поэта. — Люди загубили себя сами.
И я призадумался над емкой, глубокой фразой Надежды Яковлевны. А в самом деле, кто же убивал, кто «стучал» на ближнего своего, кто издевался над заключенными? Разве не мы сами? Так почему же мы всю вину сваливаем на одного человека?

Помню и еще одно рассуждение Льва Александровича. Он рассказал мне о том, что среди видных государственных руководителей, начальников карательных органов первых лет Советской власти практически не было русских. Даже Ежов оказался другой национальности. Мордвином.
— Видите ли, Женя, — сказал мудрый критик. — Когда в деревне отрубают голову петуху, то приглашают это сделать кого-то со стороны… Своему — не под силу…

«Правд много. Истина одна. Но ее никто не знает».

(Услышал от Л. А. Аннинского.)

Сотрудничая в начале девяностых с ежемесячником «Совершенно секретно», я неоднократно готовил материалы к публикации в соавторстве с милейшим человеком Богданом Андреевичем Дубенским. Мы с ним даже как-то ездили вместе в командировку в город Иваново, где брали интервью у одной из героинь газеты…
Богдан Андреевич охотно делил меня своими беседами, рассказывал о своей дипломатической работе в Греции, Норвегии.
— Не раз афинские газеты, — вспоминал не без законной гордости Богдан Андреевич, — писали о том, что молодой дипломат Дубенский присутствовал на званом ужине (не помню уже каком. — Е. С.) с неподражаемо-красивой женой…
Когда же я спросил у коллеги-журналиста, где он учился дипломатическому искусству — Богдан Андреевич, удивив меня, ответил, что закончил физкультурный институт.
При этом он как-то загадочно улыбнулся.
Когда меня пригласили перейти в штат «Совершенно секретно», Богдан Андреевич уже работал там начальником отдела кадров. И трудовую книжку у меня принимал именно он.
…Спустя годы я прочитал книгу Кристофера Эндрю и Олега Гордиевского «КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачёва». Там были указаны имена советских резидентов в различных странах. В частности, в этой книге оказались перечислены наши резиденты в Норвегии. Я не поверил своим глазам, когда прочитал: «Резиденты КГБ в Осло. Богдан Андреевич Дубенский 1957–1962».
Честно говоря, я очень горжусь, что сотрудничал с резидентом. Мало у кого были такие соавторы…

В начале девяностых я был литературным представителем в Москве ряда писателей-эмигрантов, некоторых даже знаменитых. Напечатал я тогда в российских изданиях очень много всяческой муры. Сейчас даже стыдно. Но тогда я особенно не стыдился, потому что согласно контрактам получал пятьдесят процентов от заработанного гонорара.
Когда же я только начинал этот вид своей литературно-предпринимательской деятельности, то позвонил одному из видных знатоков «тамошней» литературы Евгению Витковскому и пожаловался ему, что проталкивать в печать писателей-эмигрантов очень непросто. На это мудрый Евгений Владимирович ответил:
— На самом деле все не так сложно. Только не называйте их писателями-эмигрантами — редакторы не любят этого словосочетания. Называйте их по-другому. Например, так — поэты русского рассеяния…
Я послушался совета Евгения Владимировича. И в самом деле, договариваться с редакторами стало намного легче.
…Как важно подобрать правильные слова!

Вадим Евгеньевич Голованов — доцент МГУ. Солидный, достойный человек. В свое время он преподавал у нас в ВКШ, был заместителем заведующего кафедрой, то есть Геннадия Николаевича Селезнёва.
Вот уже более десяти лет мы с Вадимом Евгеньевичем дружески общаемся.
Недавно он заехал ко мне в гости и привез свое давнее стихотворение. Оно написано в 1952 году юным, раблезиански остроумным человеком.

В 2013 году Вадим Евгеньевич Голованов ушел из жизни, Царство ему Небесное!

Читал в выходные Гаспарова. «Русский стих…» и «Записи и выписки». Для меня это как «Три мушкетера» для подростка.
Трудно себе представить более живого и самоироничного человека, чем ушедший от нас М. Л.

Был несколько лет назад в Тбилиси на фестивале «Сны о Грузии», который проводит замечательный подвижник Николай Свентицкий.
Нас, группу авторов, повезли читать стихи Патриарху Грузинскому Илию II.
Все мы очень старались. Но лучше всех выступил Бахыт Кенжеев. Он прочел не свои стихи, а стихи Бориса Пастернака — «Гул затих, я вышел на подмостки».

Это поступок настоящего поэта.

1990 год. Бахыт Кенжеев говорит мне: «Обрати внимание, в Саратове появилась очень интересная поэтесса — Светлана Кекова. Напечатай ее у себя в газете "Семья", у вас ведь тираж 5 миллионов. Света будет счастлива!»
Я как-то по глупости пропустил мимо ушей.
2004 год. Издаю журнал «Дети Ра». Через одного своего знакомого прошу известную поэтессу Светлану Кекову дать стихи в саратовский номер журнала.

Отказ.
Все правильно и закономерно. Все — справедливо.

В Липках на торжественном открытии выступил Эдуард Успенский.
Он, в частности, сказал о том, что творчество Михалкова, Алексина, Баруздина — это макулатура.
Мне стало не по себе.
Говорить подобные слова ни к чему. Тем более если этих людей нет рядом. Тем более если двоих из них уже нет в живых.
Зачем понапрасну сотрясать воздух?
Я помню слова одного мудреца: если ты выстрелишь в прошлое из рогатки, будущее выстрелит в тебя из пушки.
…Теперь и Эдуард Успенский ушел из жизни, Царство ему Небесное! Писатель он был превосходный.

Позвонил мне лет пятнадцать назад знаменитый поэт Александр Ерёменко:
— Евгений, я поставил в квартиру ризографы, помогите найти заказы!
Я удивился:
— А как Вы дошли до жизни такой? Вам же, поэту, это быстро надоест!
Он не соглашается. Ему нравится, что у него дома мини-типография.
— Эх, мне бы еще переплетный станок и резак, — вздыхает поэт.
Я его, конечно, понимаю. Много лет назад я и сам был таким ризографистом.
А в 2021 году Александр Ерёменко ушел из жизни.
Вечная светлая память!

Почему-то вспомнился Саша Щуплов. Он едет в метро, потом вдруг достает какой-то клочок бумаги, карандаш и что-то начинает записывать…
Я случайно оказался рядом.

Ольга Ермолаева рассказывала мне, что Борис Рыжий стеснялся присылать стихи в «Знамя». Считал, что он недостоин.

Лет десять назад поэт из Перми Анатолий Гребнев на своем выступлении в библиотеке г. Чусового (на вечере «Детей Ра») здорово пошутил:
— Соловей окончил консерваторию очно. А воробей — заочно.

Моя чудесная соседка Зоя Межирова приехала из Америки, зашла ко мне в гости (мы в Москве живем через дом), рассказывает:
— Просыпаюсь как-то утром, а в садике у меня кто-то рычит, смотрю в окно: там рысь.
…Зоя живет в каком-то провинциальном штате, где много-много диких зверей.
…Когда я напечатал этот текст в Фейсбуке, Зоя прислала комментарий:
«Ну, воспоминание замечательное, только здесь все штаты провинциальные, может быть, кроме Нью-Йорка и Иллинойса. Я-то живу около Сиэтла, в котором вокруг меня проживающие работают, но в городах не живут. А вот в такой местности, как моя, имеют дома. Ехать 30 мин. до Сиэтла. И рыси порой спускаются с гор. "Хорошо, что бабочка пролетела,/ А не рысь пробежала…" написала я в одном стихотворении.
Олени часто у домов стоят, едят листву с кустов. Они никого не боятся, похоже, думают, что мы просто движущиеся деревья».

Зоя Межирова пригласила в гости на день поминовения своего отца — выдающегося русского поэта Александра Петровича Межирова. Пришли Александр Давыдов (сын Давида Самойлова), Станислав Лесневский (он теперь тоже в лучшем из миров), Сергей Мнацаканян (он, Царство ему Небесное, умер в 2021 году), я и две дамы (подруги Зои).
Выпили, помянули, закусили.
Зоя показывала замечательные семейные фотографии.
Потом, как водится, начались литературные (окололитературные) диспуты.
Саша Давыдов сказал, что печатная книга исчезает. Скоро, мол, тиражи станут совсем крошечные.
Сергей Мнацаканян возражал. Он считает, насколько я понял, что падение тиражей — явление временное.

А я ничего не говорил. Я слушал и ел. Зоя готовит великолепно.

Зоя Межирова пишет про одно мое двустишие:
«Вот это и есть стих. Больше ничего и не надо».

Зоя Межирова пишет про мои новые стихи, размещенные в Фейсбуке: «Очень живая видна душа, ничем не занавешена, не отодвинута ничем».

Спасибо, дорогая Зоя!

Часто включаю в компьютере песню Виктора Попова «Неоконченное», написанную на стихи Маяковского. По-моему, это великая песня. Все-таки искусство имеет какой-то смысл. Оно помогает жить. И не сойти с ума.
Спасибо, Витя, ты — великий бард!

Евгений Минин написал очередное стихотворение про меня:
«Если вглядеться дотошно,
Прав Женя Степанов — всем тошно…»

В воскресенье, 13 января 2013 года, смотрел интервью В. В. Познера телеканалу «Совершенно секретно».
В. В. Познер, в частности, рассказал о том, как В. В. Путин вручал ему орден (если не ошибаюсь!) «За заслуги перед Отечеством IV степени». Будто бы Путин не предоставил ему, как всем остальным, слово после вручения ордена. Мол, опасался, что честный журналист скажет что-то не то. Не лестное.
У меня возникает только один вопрос: если ты плохо относишься к этой власти, почему не отказался от ордена? Это же так просто! Власть не нравится, она плохая — никаких наград от нее не приму. Все честно и понятно. Ну, а если орден взял, будь любезен признайся: я — часть системы, играю по ее правилам. И система меня поддерживает. Если бы не поддерживала — были бы Вы, уважаемый Владимир Владимирович, уже давным-давно от эфира отлучены. Разве не так?
…Люблю я наших забавных смельчаков, критикующих власть и работающих при этом в государственных СМИ!

В той же передаче от 13 января 2013 года Познер запутался в своем атеизме. Сначала он заявил, что он атеист. Потом немного подумал и сообщил, что Христос, наверное, все-таки был.
Помилуйте, уважаемый Владимир Владимирович, но если Христос был (и есть!), как же можно — после этого! — оставаться атеистом?!
Никакой Вы не атеист, г-н Познер. Не наговаривайте на себя!

Посмотрел беседу Кончаловского и Познера на ТВ (2019 год).
Это похоже на разговор человека эпохи Возрождения и провинциального газетчика, который не совсем хорошо владеет русским зыком.
Кончаловский — мудрец, интеллектуал и великий художник, хоть и абсолютно, на мой взгляд, богемная (не могу подобрать другого слова) личность, хвастающаяся своими амурными победами (не в этой передаче, а в одной из своих книг).
Познер… Ничего я не буду больше говорить. Но ему большое спасибо, что пригласил на передачу умного человека.

Юрий Буйда пишет в своем ЖЖ: «Я ведь тоже не считаю Сергея Гандлевского первым номером в моем списке. Но автор рецензии — главный редактор журнала Дети Ра, поэт, вольно или невольно написал текст, по прочтении которого так и хочется подмигнуть: что, завидуешь, брат? Почему бы и нет: ведь его стихи — ой правильные, ой лучше Гандлевского — даром никому не нужны».
Во-первых, спасибо. Хула от Буйды — для меня высокая награда.
К сожалению, Буйда не понимает элементарных вещей, а поэтому, кроме как на оскорбления, ни на что больше не способен.
Один стихотворец написал о другом стихотворце не слишком хвалебную статью — значит, завидует. Так, что ли? Конечно, не так. И дело тут не в зависти.
Ю. Буйда еще раз подчеркивает то, о чем я говорю в своей статье про С. Гандлевского. В современном литературном процессе оценивают не тексты, а что-то другое. Вот и Ю. Буйда оценивает не мой текст о С. Гандлевском, а мои личные качества, мою редакторскую должность, не преминув, конечно, похамить. Ю. Буйда считает, что я завидую С. Гандлевскому. Но я-то пишу в этой статье, прежде всего, о плохих строчках в стихах поэта. Чему же тут завидовать? Плохим строчкам? Так у меня их собственных более чем предостаточно.
Но главное даже не это.
Юрий Буйда не считает Сергея Гандлевского первым номером в своем списке.
А я-то как раз считаю С. Гандлевского поэтом первого ряда. Именно поэтому я о нем постоянно пишу. Я — союзник С. Гандлевского. Я хочу, чтобы его стихи были лучше, чем они есть. Да, я сужу со своей колокольни. Но другой у меня нет.

18.10.2012. Прочитал на работе (хорошо быть начальником!) книгу Сергея Гандлевского «Бездумное былое».
Большое впечатление произвела глава про Льва Лосева. Трагический текст, написанный с юмором.
Очень понравился самоироничный стиль писателя. Человек без звездной болезни.
Хочу написать об этой талантливой и умиротворенной книге.
…Примерно пять лет назад моя фирма «Вест-Консалтинг» по заказу С. И. Чупринина сделала сайт С. М. Ганд-левскому. Горжусь.

В 2011 году лауреатом Нобелевской премии по литературе стал прославленный шведский поэт Томас (правильнее — Тумас) Транстрёмер. Премия ему была присуждена «за то, что его краткие, полупрозрачные образы дают нам обновленный взгляд на реальность».
В России Транстрёмера долго не печатали. Мы в журнале «Дети Ра» напечатали его стихи одни из первых.
Меня познакомил с Траснтрёмером много лет назад мой старший товарищ Геннадий Николаевич Айги.
Меня поразили не только стихи, но и музыка Транстрёмера — он виртуозно играл на рояле. После инсульта играл левой рукой.
А стихи Транстрёмера для «Детей Ра» перевел Анатолий Кудрявицкий, мы опубликовали подборку в 2008 году. Это глубокая философская лирика. Вот, например, стихотворение «Орлиные скалы».

Транстрёмер был в Москве, несколько лет назад в одном из столичных музеев состоялось его выступление.
…В свое время член редколлегии журнала «Новый мир» Павел Крючков на страницах своего издания обвинил «Дети Ра» в литературном сектантстве. Дескать, мы печатаем узкую касту авторов.
Видимо, Павел Михайлович прав. Круг наших авторов избранный. Среди авторов — нобелевские лауреаты Леклезио, Траснстрёмер, Глюк (ее мы напечатали в другом нашем журнале — «Зинзивер»)… Есть и другие интересные поэты и прозаики.

Проханов выступает по «Эху Москвы». Говорит: «Мне звонят…» (Ударение на первом слоге). Все, я больше слушать не могу. Ну, ты же писатель, научись говорить правильно.

Тбилиси. Фестиваль поэзии. Борис Херсонский говорит, глядя на мой фотоаппарат Canon:
— Евгений, у нас с Вами много общего. Мы с Вами канонисты, а не никонианцы. У меня точно такой же фотоаппарат, как у Вас, — Canon.

Тбилиси. Фестиваль поэзии. Выступает одна не самая, прямо скажем, сильная поэтесса.
Евгений Абдулаев зажимает уши руками.
— Что такое, Женя? — спрашиваю его.
— Ну, у меня же родители — музыканты!

Был на юбилее у Юрия Алексеевича Арго.
Безукоризненный человек. Талантливый, порядочный, интеллигентный.
У нас на работе все его называют супер-интеллигентом.

Я проводил презентацию книг двух своих авторов. Арендовал помещение, закупил продукты для фуршета.
Когда уже было все готово, вдруг приходит некий человек и говорит:
— У вас тут на столе лежат бумаги, вы их уберите, я здесь книги нашего издательства положу и буду продавать.
Я удивился:
— А вы кто?
— Я от издателя Савкина. Он мне дал поручение.
Мне стало обидно:
— Нет, этого не будет. Со мной издатель Савкин не договаривался.
— А он сейчас договорится. Вот он звонит.
Беру трубку.
На проводе издатель Савкин, с которым мы на «ты» и в приятельских отношениях. Он говорит:
— А почему Вы не разрешаете продавать книги? Вы какие книги издали, чтобы мне запрещать?
Я немного растерялся. Почему-то особенно хамским показалось то, что он со мной стал говорить на «Вы». Такого неожиданного и невежливого поворота событий я никак не ожидал.
И я ему тактично, очень культурно ответил:
— Пошел вон, сволочь, а то всю морду набью.
Он ответил, что набьет морду мне. Мол, он вот-вот прибежит — и начнется такое…
Не прибежал.
А презентация прошла хорошо.

1987 год. Зашел в редакцию «Юности». Показал свои стихи Александру Лаврину.
Ему мои вирши почему-то понравились.
А одно стихотворение он даже назвал (не вру!) прекрасным. Другой литературный консультант журнала (Виктор Коркия) насторожился: «Покажите мне прекрасное стихотворение!» Мы показали. Видавший виды Коркия ничего не сказал.
Лаврин пригласил меня принять участие в создании клуба «Поэзия». Я согласился. Но вскоре уехал на юг. Так я и не стал участником клуба «Поэзия».

Читал «Хроники Харона» (Энциклопедию смерти) Александра Лаврина. Очень ценная книга, напоминающая, что вся жизнь в конечном итоге — это подготовка к смерти (бессмертию).

Прошло почти тридцать пять лет. Я напечатал стихи Александра Лаврина в журнале «Дети Ра». И он прислал мне письмо:
«Евгений, прочитал (Ваши стихи. — Е. С.) внимательно. Многое восхитило. Например, "лю" — это роскошь. Поразило "Спасибо". Выход за пределы даже не формы, а преодоление любой формы.
Другие стихи интересны, но не более».
Спасибо.

Разговаривал более тридцати лет назад с замечательной поэтессой Инной Львовной Лиснянской.
Я тогда, набравшись смелости (глупости? наглости?), рискнул заметить, что одна ее ранняя книга поразила меня слабостью стихов. По сравнению с нынешними.
— Обычно поэты с возрастом начинают писать хуже, — продолжил я, — а Вы, наоборот, — лучше.
— Согласна, — неожиданно ответила честная поэтесса. — Я почувствовала в себе силы только после тридцати.
Так что, не верьте, когда говорят, что поэзия — удел зеленых юнцов и юниц. Поэты как деревья. Начинают плодоносить в зрелые годы.

Графоман:
— В своем творчестве я…
— Я как поэт…
— Моя поэзия…

Выдающийся поэт Инна Лиснянская:
— Я не поэт. Я стихотворец.

Ездили с группой писателей 17 лет назад в Саратов. Выступали. Андрей Тавров восхищался поэтессой Машей Бондаренко: «Какие стихи! А какая умница — она настоящий филолог!»
Вернулись в Москву. Прошу Андрея — пришли Машин электронный адрес, я хочу пригласить ее к сотрудничеству с журналом.
Получаю ответ: «Старик, ты о какой Маше? Разве мы встречались в Саратове с Машей?»
Через день новый ответ: «Старик, извини, я вспомнил. Видимо, мы все живем в параллельных мирах. Или просто Маша — неземная женщина».
Эл. адрес прислал.

В моем издательстве «Вест-Консалтинг» года два работал талантливый филолог, кандидат наук Никита Сироткин. Ему часто звонил выдающийся специалист в области семиотики, академик Юрий Сергеевич Степанов (он, увы, уже ушел из жизни). Поскольку к трубке обычно подходил я, интеллигентнейший Юрий Сергеевич сначала вынужден был общаться со мной:
— Евгений Викторович, как я рад Вас слышать, надо бы повидаться! Позовите, пожалуйста, Никиту Сироткина!
И так происходило постоянно.
Потом в Институте русского языка имени В. Виноградова, на работе у Степанова, мы — очно! — познакомились. Он обрадовался. Отвел меня в сторонку и говорит:
— Евгений Викторович, как я рад нашему очному знакомству, я читал Ваши стихи, у нас столько общих точек соприкосновения… И еще. У меня к Вам деликатная просьба…
Я, довольный и торжествующий, улыбнулся:
— Любая, Юрий Сергеевич, решаем все вопросы.
Он продолжил:
— Вы не могли бы сказать Никите Сироткину, чтобы он мне позвонил!

Академик Степанов на презентации своей замечательной книги «Протей: Очерки хаотической эволюции» честно признался, что не знает, что такое хаос. Но стремится это познать.
В кулуарах я разговорился с Юрием Сергеевичем на доступные для меня темы. Мы пришли к выводу, что угощения Наталии Азаровой — это абсолютная гармония и уж, конечно, не хаос. Еда, в самом деле, была, как всегда, на удивление. Салаты, китайский восхитительный суп, шоколадки с корейской капустой (!). Все были счастливы!

Читаю Кукаркина о буржуазном обществе. Раньше, в советское время, я над этой книгой смеялся, думал, что там все вранье. А теперь так не думаю.

Валентина Алексеевна Синкевич, русская поэтесса и издатель из Филадельфии, чьим литературным представителем в России я долгое время имел честь быть, рассказывала:
— Редактор нью-йоркской газеты «Новое русское слово» Андрей Седых (он, кстати говоря, в свое время работал литературным секретарем И. А. Бунина) получил письмо откуда-то из-за границы.
«Дорогой господин Седых, — писал в письме мракобесный неизвестный антисемит, — что же творится в мире?! Повсюду засилье евреев. Нас, русских, везде притесняют. Один Вы — как русский патриот! — и заступаетесь в своей газете за нас, Ваших братьев по духу и крови. Спасибо Вам огромное».
Незнакомец не знал, что настоящее имя Андрея Седыха — Яков Моисеевич Цвибак.

Рассказал эту историю Валентине Алексеевне сам ироничный Андрей Седых.

17.03.2019 принял участие в передаче И. Л. Волгина «Игра в бисер». Обсуждали поэзию Беллы Ахмадулиной. Интеллект Волгина меня поражает. Он знает наизусть тысячи стихов. Я думаю, это сейчас самый талантливый популяризатор поэзии.

В возрасте двадцати пяти лет (то есть более тридцати лет назад) я стал заведующим отдела поэзии милого толстенького журнальчика «Мы». И проработал на этой должности год, пока меня благополучно — по собственному желанию! — не выгнали. За что — это отдельный разговор, весьма забавный. Об этом напишу попозже. А сейчас — о другом.
Как только меня назначили, я решил обзвонить ведущих, на мой взгляд, русских поэтов. Позвонил прекрасному лирику Владимиру Соколову (он прямо с дачи по телефону продиктовал мне несколько стихотворений), робко и безнадежно набрал номер божественно-недосягаемой Беллы Ахмадулиной (она, к моему вящему удивлению, не только сняла трубку, но и пообещала всячески содействовать новому журналу, вспомнив, что когда-то в молодости она с товарищами затевала самиздатовскую газету с аналогичным названием), обратился к Игорю Шкляревскому (он тут же прислал подборку). Ну и т. д.
Позвонил и Юнне Мориц, памятуя о том, что она написала много забавных детских песен для дуэта Татьяны и Сергея Никитиных.
Я представился солидно:
— Евгений Викторович, член редколлегии подросткового журнала «Мы», заведующий отделом поэзии. Мы бы хотели напечатать Ваши стихи для детей и юношества…
Юнна Петровна почему-то оказалась явно не в духе:
— Не дам я Вам никаких стихов, — обрушилась на меня лавина увесистых слов маститой поэтессы. — Вы, поколение старых редакторов, узурпировали детскую литературу. Сделали из нее посмешище. Нанесли ей колоссальный вред, печатая совсем не тех авторов… Так что, и не просите моих стихов — не дам!

Испугавшись собственной грозной значимости в детской литературе, я не стал спорить с госпожой Мориц, а трусливо постарался поскорее свернуть разговор.
Замечательная и обожаемая мной Юнна Петровна, видимо, имела полное право обижаться на «поколение старых редакторов». И откуда ей было знать, сколько мне лет — представился-то я солидно.

Олеся Николаева вела несколько лет назад семинар в Липках. Я пришел послушать.
Она правильно говорила о том, что поэзия — сестра веры.
Еще Олеся Александровна говорила, что поэзия радостна. Имеет целебное свойство. Спасает от депрессии.
Как пример Николаева привела стихи Пушкина: «Мороз и солнце; день чудесный!»
Очень хороший пример.

Позвонила намедни замечательная и добрая поэтесса Олеся Николаева, давняя моя знакомая:
— Женя, у меня появилась очень хорошая студентка. Она подготовила цикл интервью с писателями. Может быть, тебе эти интервью подойдут для журналов?
Я сказал:
— Конечно, дорогая Олеся, дай мой телефон этой студентке. Я с ней обо всем поговорю.
На том и договорились.
А я подумал вот о чем. Олеся, узнав, что у меня непростой период в жизни, позвонила, чтобы меня поддержать, почувствовала, что надо прийти товарищу на помощь.
Спасибо.

Михаил Рыклин обознал труп своей жены — Ани Альчук. Но окончательное слово за берлинской полицией.
Я уверен, что Аня не покончила собой. Она была очень веселым, светлым, благодушным человеком. Абсолютно спокойным и неконфликтным. Я общался с ней восемь лет, регулярно печатал в «Футуруме» и «Детях Ра», издал ее книгу «неБУ». Она в с е м была довольна, что редко встречается в среде поэтов — они, как правило, на кого-то (друг на друга) обижаются.
Возможно, это был несчастный случай.

2012 год. Ходил на вечер Н. Б. Ивановой. Вела Евгения Вежлян. Речь шла о критике.
Я задумался: а есть ли вообще у нас критика? Ведь рецензии (в частности, на поэтические сборники) пишут в основном поэты. Пишут, исходя из собственных представлений о поэзии, что естественно.
Назовем наиболее заметных — Михаил Айзенберг, Алексей Алёхин, Сергей Арутюнов, Андрей Василевский, Евгения Вежлян, Людмила Вязмитинова, Дмитрий Бак, Мария Бондаренко, Александр Бараш, Сергей Бирюков, Анна Глазова, Ирина Горюнова, Татьяна Грауз, Фаина Гринберг, Татьяна Бонч-Осмоловская, Владимир Губайловский, Данила Давыдов, Сергей Завьялов, Мария Галина, Елена Кацюба, Константин Кедров, Андрей Коровин, Леонид Костюков, Кирилл Ковальджи, Геннадий Красников, Анна Кузнецова, Виктор Куллэ, Илья Кукулин, Дмитрий Кузьмин, Максим Лаврентьев, Станислав Львовский, Евгений Лесин, Арсен Мирзаев, Юрий Орлицкий, Алексей Парщиков, Вадим Перельмутер, Кира Сапгир, Ольга Седакова, Евгения Свитнева (Доброва), Евгений В. Харитоновъ, Бахыт Кенжеев, Юрий Кублановский, Юрий Милорава, Арсен Мирзаев, Дарья Суховей, Дмитрий Тонконогов, Илья Фаликов, Наталья Фатеева, Сергей Цеплаков, Андрей Щербак-Жуков, Аркадий Штыпель (он даже о самом себе статью опубликовал!), Андрей Урицкий, список можно продолжать и продолжать.
Критиков, не пишущих стихи, можно пересчитать на пальцах.
Возможна ли при этом хоть какая-то объективность в нашем так называемом литературном процессе?
…Перед началом вечера с Алёхиным и Костюковым обсуждали статью Анны Кузнецовой, напечатанную в «Арионе». Мне статья понравилась. Алёхину, разумеется, тоже. А Костюкову — не очень.

Заходил несколько лет назад ко мне в редакцию поэт Виктор Санчук. Рассказал, что теперь живет в Америке, работает шофером:
— Мне очень нравится. Надо было раньше этим делом заняться. Сейчас я был бы уже завгаром.
И — улыбается. Улыбка ослепительная, американская.

Был в Питере. Говорили с Арсеном Мирзаевым о фестивале «Другие», который я затеял.
Арсен:
— Теперь у тебя врагов будет еще больше.

Мои друзья, питерские поэты Арсен Мирзаев, Дима Григорьев и Валера Земских, проводили лет 20 назад в Зверевском культурном центре выборы президентов ВАЛИ (Всемирная Ассоциация любящих Изабеллу). Пока мы ждали гостей, речь зашла о бородах литераторов.
— У Арсена, — сказал Дима, — борода типично восточная, ассирийская. Ухоженная. У Коли Байтова — как у сторожа. Разухабистая. А у тебя, Женя, борода — как у нового русского. Ты и на писателя не похож.
Я даже расстроился.
И с досады сказал:
— А у Валерки Земских вообще бороды нет. Только усы.
На том и успокоились.

Ко мне в гости приехали лет пятнадцать назад питерские поэты Арсен Мирзаев и Валера Земских. Пьем чай, разговариваем. Речь зашла об опечатках. Я похвастался, что делаю как минимум двенадцать корректур своих книжек.
Валера улыбнулся:
— Британскую энциклопедию вычитывали двадцать корректоров. Было сделано тридцать корректур. И все-таки опечатка просочилась. Одна. На обложке.

Был много лет назад в салоне у Наталии Азаровой. Выступал, Царство ему Небесное, академик Ю. С. Степанов, который представлял свою новую книгу «Протей: Очерки хаотической эволюции». В частности, речь там идет о хаосе, фракталах и т. д.
В перерыве я вышел попить водички. Смотрю, соку себе наливает приснопамятный Д. А. Пригов. И говорит:
— Я фрактал и ты фрактал.
Я в ответ:
— Ты портал и я портал.
Д. А. Пригов засмеялся и добавил:
— А фракталы я …
Так мы с Д. А. Приговым стали соавторами. Стыдно, конечно, но факт.

На одной конференции приснопамятный Д. А. Пригов сказал:
— Я не верю в будущее своих стихов, да и ничьих других.
Доктор филологических наук Н. А. Фатеева спросила у него:
— Что же тогда для Вас литература?
— Это отходы деятельности мозга.
Со мной рядом сидела одна талантливая поэтесса. Она прокомментировала:
— Отходы — в доходы.
Вообще, странная у нас страна. Подражатель графоманам превозносится и считается поэтом. Так перехитрить литературную общественность, как сумели это сделать Пригов, Кибиров и другие ловкие ребята, вряд ли еще кому-то удавалось!

Незабвенный Д. А. Пригов — артист оригинального жанра. Его сочинения, похожие на пародии на графоманов, на газетные публикации, весьма смешны. Просьба одна: не называйте это поэзией.
Но свой след оставил и Д. А. Пригов. Царство ему Небесное!

Мой старший товарищ писатель Валерий Николаевич Казаков любит надо мной поиздеваться. Когда здоровается, всегда говорит:
— Здравствуйте, батюшко-отец Солнца.
Я всегда обижаюсь:
— Ну как Вам не стыдно!
Он отвечает:
— Ты сам виноват. Есть дети Солнца. Это авторы журнала «Дети Ра». Ты этот журнал породил, значит, все правильно: ты отец Солнца.

В общем, и смех, и грех.

Писатель Аркадий Арканов беседует на ОТР с телеведущим С. Николаевичем.
Говорит: «Как сказал Маяковский, "задрав штаны, бежать за комсомолом"».
Но ведь это написал Есенин!
Аркадий Михайлович, которого я очень уважаю, конечно, оговорился.
Все это, конечно, ерунда. Больно, что ушел из жизни Аркадий Михайлович, Царство ему Небесное!

Часто читаю рассказы талантливой Рады Полищук. Она, как правило, пишет о своем многострадальном — еврейском — народе. Недавно прочитал рассказ «Сарочка» и был потрясен. Я человек не сентиментальный, но чуть не заплакал.
Не буду сейчас пересказывать этот рассказ. Его можно прочитать в журнале «Зинзивер».

Раньше подражали Бродскому.
Потом — Айги.
Сейчас подражают Алексею Цветкову, который, в свою очередь, позаимствовал прием (для меня это, простите, очевидно) у раннего Заболоцкого.
Чудаки! Подражать кому-либо, рассчитывая на успех, бессмысленно. Ты можешь (и должен!) писать как хочешь. Только как хочешь! Писать — и получать от этого удовольствие, не ожидая ни похвалы, ни хулы. А награды дают вовсе не за к а ч е с т в о текста. Награды дают по каким-то другим критериям… Чаще всего — политическим.

Моим первым (и самым главным!) учителем в журналистике был Валерий Васильевич Артюшин, прекрасный человек, талантливый прозаик, работавший в брежневскую эпоху заведующим отделом писем районной газеты «Трудовая новь» города Рассказово Тамбовской области (в этом райцентре я жил пять лет).
Я учился тогда в Тамбовском пединституте и писал заметки на всевозможные темы.
Валерий Васильевич меня отчитывал:
— Женя, все хорошо. Но есть существенный недостаток. Очень к о р о т к о пишешь. Побольше воды надо. Развози, развози! Иначе материалы получаются куцые. От этого и гонорары меньше.

Я закончил пединститут. Стал работать в школе. И продолжал писать. Постепенно советы Валерия Васильевича начал усваивать. Вскоре усвоил совсем хорошо. Наставник даже встревожился:
— Женя, все хорошо. Но не развози так сильно! Сокращай материалы! Иначе они будут долго лежать в секретариате. Гонораров вовсе не получишь.
Так я понял, что все должно быть в меру.

Когда я приехал в 1987 году в Москву, то начал сотрудничать с «МК». Тут моим наставником стал Саша Перов, поэт-песенник, который сочинил шлягер «Ах, карнавал, удивительный мир». Саша работал заведующим отделом информации. Он тоже любил учить меня профессиональным премудростям:
— Ты должен уметь брать читателя за пуговицу! Схватил — и не отпускай! Запомни: газета — это пока то, с чем люди ходят в сортир. Этого быть не должно. Наш враг и конкурент номер один — ТВ. И ты, газетчик, должен изображать этот мир не хуже, чем телеящик. Рисуй на полосе! Когда пишешь в газету — не пиши в газету. Не правь себя заранее. Для этого есть я. Я поправлю.

Перов любил порассуждать и на более глобальные темы. Правда, получалось это у него, как мне тогда казалось, мрачновато.
— Кто идет в журналистику? Тот, кто больше нигде проявить себя не смог. Бездельники идут, которые умеют только языком болтать. Журналистика — это свалка. Но и на свалке можно сверкать.
Прошли годы, даже десятилетия, я понял, насколько во всем были правы и Валерий Васильевич, и Саша.
И вот уже тридцать лет я работаю в газетах и журналах. Другой работы у меня нет.

Нина Горланова прислала из Перми письмо. По-моему, это замечательные стихи.

Пришел мастер подвешивать картины. Картины подвесил — пол окарябал.
Корректор вычитывал верстку газеты — допустил 125 ошибок.
Рабочие в переплетной мастерской приклеили обложку вверх ногами.
Оператор снял сюжет — голос у ведущего передачи хрипит.
Купил молоко — прокисшее.
И т. д. Так каждый день.
…Получаю статью от Анны Гедымин. Ни одной ошибки. Да, ни одной ошибки.
Даже не знаю, как на это реагировать. Ну не бывает так в России. Плачу, как сентиментальный глупый старик, слезами умиления.

Писатель, журналист (мой бывший начальник по газете «Семья»), а теперь и видный коммерсант Сергей Абрамов вспоминал:
— Пошел я как-то очень давно на хоккей. Играли СКА МВО и «Динамо».
Уселся на трибуне. Стал смотреть. Динамовцы владели преимуществом. Диктор объявил: «Вместо выбывшего с поля игрока команды СКА МВО Иванова (кажется, такую он назвал фамилию) в игру вступил Абрамов».
Какой-то поддатый мужик, сидящий рядом, прокомментировал: «Хреновые, значит, настали времена, если в СКА теперь приглашают играть Абрамов…»

Тот же Сергей Абрамов:
— Писатель Вадим Михайлович Кожевников нередко дарил меня своими беседами. Мужик он был преинтереснейший, очень колоритный.
Однажды он спросил у меня: «Ты видел когда-нибудь, как поросята едят из корыта?» «Видел», — ответил я.
«Прекрасно, — заключил Вадим Михайлович, — тогда ты представляешь, что такое советская литература… Увы, это — кормушка. И мест возле этого корыта вроде бы уже и нет. Поросята стоят очень плотно — жопа к жопе. Никого близко не подпускают. Но вдруг находится какой-нибудь маленький, наглый, пробивной поросенок, подбегает к корыту, расталкивает всех и тоже утыкается рылом в корыто. И — ест, как все. И — опять свободных мест нет, опять поросята никого к корыту не подпускают…

Лет двадцать назад звонит мне талантливая писательница Лера Нарбикова:
— Возьми на работу!
— А что ты умеешь делать?
— Могу сторожить.
— Хорошо, иди сторожем ко мне на дачу!
— Нет, я могу сторожить только свою дачу.

Заходил (вместе со своей девушкой) в редакцию поэт из Нью-Йорка Саша Гальпер.
Зашел, говорит своей подруге:
— Сними меня с народом!
(И становится рядом со мной и поэтом Евгением Реутовым.)
Я не мог сдержать смех:
— Саша, ты приехал как президент Америки…

Позвонил мне много лет назад мой друг, талантливый саратовский поэт и прозаик Игорь Алексеев, Царство ему Небесное:
— Ты знаешь, старик, тут на меня опять в прессе «наехали». Обвинили меня в непрофессионализме. Я им ответил, что они дураки и ничего не понимают. Меня напечатали в «Новом мире» — я стал полковником поэзии. Напечатали в «Знамени» — стал генералом. А они, дураки, ничего не понимают.

У Игоря Алексеева в книге «Трамвай живых» есть замечательное стихотворение. Оно мне особенно запало в душу.

Здесь столько нескрываемой боли, столько печали и высоты духа, что, по-моему, это стихотворение останется в русской литературе.

Когда человек реагирует на твою книгу — это признак интеллигентности. И неважно, хвалит он, или ругает. Разумеется, каждый автор ждет отклика на свои опубликованные сочинения.
Талантливый саратовский поэт Игорь Алексеев тратил огромные деньги на междугородные переговоры — всегда откликался на вышедшие книги друзей.
Сейчас почти никто не откликается.

Замечательно-талантливая и красивая журналистка Алла Боссарт рассказывала, как в одном журнале перепутали ее фамилию. Статья журналистки вышла за следующей подписью: А. Босрат.
Ироничная Алла в суд на журнал не подала.

В далеком 1992 году в Нью-Йорке я познакомился с писателем Эдуардом Тополем, ныне известнейшим в России автором детективно-политических романов.
Эдуард показал мне Манхэттен, мы зашли с ним в контору его литературного агента, где я увидел множество книг Тополя, вышедших в различных странах мира. Эдуард дал мне много полезных советов, касающихся жизни и выживания в Нью-Йорке, помог в различных непростых ситуациях... Хотя у него самого дела тогда обстояли не лучшим образом. Личная жизнь не клеилась, книги не шли на «ура». Тополь находился в депрессии. Я, стараясь как-то утешить его, помню, порекомендовал ему:
— Эдуард, возвращайтесь в Россию! Вы дома нужнее…
Он горько усмехнулся:
— Ну, как я, Женя, могу вернуться? Что я там буду делать? Да и потом, не забывайте, что мою дочку зовут Сарра…
Тополь (его настоящая фамилия, если не ошибаюсь, Топельберг) очень опасался российского антисемитизма.
Однако справедливости ради заметим, что и в Америке он тоже существует.

90-е. Встретил я как-то в редакционном коридоре одного из талантливейших современных поэтов, журналиста из газеты «Подмосковье» Юру Куксова.
Он обнял меня и радостно сказал:
— Старик, читал твое интервью в «Подмосковных известиях» со священником Владимиром В. Мне очень понравилось. Вообще-то я твои интервью читать не люблю, они несколько легкомысленные и совсем не злободневные, а этот материал оказался в отличие от других твоих текстов очень глубоким и содержательным.
Он еще раз поздравил меня с творческой удачей.
Я поблагодарил Юру за весьма теплые слова. А сам немножко загрустил. Дело в том, что священник сделал это интервью фактически самостоятельно, а я только помог его опубликовать. Ну а поскольку интервью с самим собой делать не принято, пришлось мне грешным делом соврать и написать, что беседу со священником вел Евгений Степанов.
Есть грех. Признаю.

Мой старинный друг, талантливый литературный критик Владислав Кулаков долгие годы бедствовал, денег не имел вовсе. Учился (в МИФИ и Литинституте), работал в многотиражке «Московский автотранспортник», скитался по чужим квартирам, долгое время жил у Лёни Соколова (нашего общего приятеля). А потом Владик разбогател. Видимо, на небесах решили ему воздать за его усердие и годы безденежья. В одном богатом журнале Владик начал зарабатывать несколько тысяч долларов как рерайтер и заместитель главного редактора, стали нарасхват печатать его статьи. Владик стал крутым, снял трехкомнатную квартиру. Потом — бац! — 17 августа, многие журналы разорились. Богатый журнал остался на плаву, но зарплату сотрудникам урезал.
Как-то раз я зашел к Владику в гости. Он начал жаловаться на жизнь:
— Старик, ситуация ужасная. В журнале мне платят всего лишь тысячу долларов. Ну, как можно жить на эту нищенскую зарплату?!

…К хорошему привыкаешь быстро.

Поэт Олег Асиновский прислал мне лет десять назад письмо. Пишет, что с удовольствием прочитал мой дневник. Пишет даже, что он нужен многим. Не буду врать — он нужен, прежде всего, мне самому. Это вид автотерапии. Когда пишу, немного успокаиваюсь. Будто получаю дозу наркотика. Мне становится лучше.
Хотя, конечно, есть люди, для которых я пишу тоже. В общей сложности их, наверное, человек десять. Это мои самые давние и постоянные читатели (не буду их называть). Мне достаточно.

Поэт Вадим Месяц пригласил меня лет двадцать назад в гости на блины. Пили, ели. Читали стихи, пели песни. Познакомился с поэтами Иваном Ждановым, Марией Максимовой, издателем Александром Давыдовым.
Иван Жданов показал свои талантливые фотографии, много читал стихов. Его метод, безусловно, правильный. Он пишет красивые музыкальные метафорические тексты. Смысла в них нет. Его и не должно быть в поэзии. Грустно другое — его стихи сделаны сознательно, а поэзия (настоящая поэзия) имеет дело с бессознательным, с Иным.
Интересен Жданов в общении. Нарочито груб (хотя по сути добр), косноязычен, смахивает на юродивого. Но не юродивый. Артист.

Лет пятнадцать назад (на презентации журнала «Футурум АРТ» в салоне Коли Байтова) познакомился с поэтом Алексеем Денисовым. В воззрениях на литературу не сошлись. Стали говорить о спорте. Оба оказались поклонниками бокса. Алексей провел на ринге 21 бой, только в двух проиграл. У меня послужной список поменьше, но все же…
— Бокс — это танец, — сказал Алексей.
Я согласился.

Вилли Мельников рассказывал на вечере памяти Дмитрия Евгеньевича Авалиани:
— Приезжаю как-то раз к Диме на дачу. Он обрадовался, попросил меня разжечь костер, чтобы мы приготовили еды. На растопку дал мне какие-то скомканные листочки бумаги. Я начал разжигать костер — листочки распрямил. Распрямил и ахнул — это были листовертни Авалиани…
…Теперь, к великому сожалению, их обоих (и Вилли, и Дмитрия Евгеньевича) уже нет на земле.

Герман Витке — один из преуспевающих поэтов-песенников. На его счету уйма всевозможных шлягеров, в том числе «Ля-ля-фа» (Анжелика Варум), «Эй, приятель, посмотри на меня» (Богдан Титомир).
Однажды у нас с Герой состоялся такой диалог:
— А как ты сам относишься к своему творчеству — как к поэзии?
— Ну что ты! — засмеявшись, ответил Гера. — Я, скорее, упражняюсь. В ритме, размере, рифме…
— Рифме? Вот эту рифму — «меня — я» из твоего шлягера я бы назвал новаторской…
— Ты зря, Женя, ехидничаешь. У песенного жанра свои законы. Иногда срабатывает и такая «фенька». А вот мудрые «текста» могут не зазвучать. Никто не знает, что подхватит наша весьма странная публика, что ее заденет за живое.
— Кто, на твой взгляд, сейчас самый крутой поэт-песенник?
— Мне кажется, это Илья Резник.

Спустя несколько лет я был в гостях у Ильи Резника. Рассказал ему о той высокой оценке, которую дал ему Герман Витке. Илья Рахмиэлевич поблагодарил за теплые слова и… подверг Геру жесточайшей критике за его творчество.

Самое же смешное произошло, когда я оказался в гостях у другого поэта-песенника — Михаила Танича, Царство ему Небесное. Попили чайку. Разговорились.
— А что Вы думаете о творчестве Ильи Резника? — спросил я Михаила Исаевича.
— Резник — это сивый графоман, — невозмутимо ответил Танич.
Я сразу вспомнил замечательные строки Дмитрия Кедрина: «У поэтов есть такой обычай — в круг сойдясь, оплевывать друг друга».

Самые простые слова. Самые простые рифмы. И великая душа. И великая поэзия.
Я один раз был у Новеллы Николаевны дома, в гостях, в 1990 году.
Я знаю, как живут поэты.

Две-три строчки верлибра несуетного поэта Михаила Кузьмина из Санкт-Петербурга мне говорят о жизни больше, чем длинные-длинные рифмованные сочинения шагающих строем успешных и всюду печатающихся стихотворцев.
О, какое великое мужество — остаться собой и не быть как все!..

Оля Михайлова — чистая душа — пишет рассказы и репортажи о птицах. И сама — высокая как птица. И все Олины сочинения — поэзия, хотя Оля очень редко использует рифмы.

Опять читал Иосифа Бродского. Восхищаюсь. Восхищаюсь тем PR-oм, который устроили этому абсолютно — на мой субъективный взгляд! — невыдающемуся поэту! И ведь внедрили в сознание, что это и есть поэзия.
Бродский, конечно, ни в чем не виноват. Так получилось. PR в России (мире!) больше, чем поэт.

Бродский — хороший поэт, но у него есть очень серьезный недостаток, который ему, конечно, никогда не простят… Это Нобелевская премия.

Однажды я понял, какие хочу писать стихи. А потом в сотый раз перечитал Соснору и понял, что опоздал… Уже все написано.

Эти две великих песни на стихи фронтовика Евгения Даниловича Аграновича (1918–2010) всегда звучат в моем сердце — «Я в весеннем лесу пил березовый сок…» (из фильма «Ошибка резидента») и «От героев былых времен… » (из фильма «Офицеры»).
Так мог написать только человек, который сам многое испытал. Очень многое. Для меня это — подлинная поэзия.

Это прекрасное и немного загадочное стихотворение Наталия Лихтенфельд написала будучи школьницей. В 1982 году наш с ней учитель Сергей Евгеньевич Бирюков напечатал это стихотворение, которое, кстати, высоко ценил выдающийся филолог Борис Николаевич Двинянинов, в замечательной тамбовской областной газете «Комсомольское знамя».
Прошло много лет, я до сих пор люблю этот маленький шедевр, часто его повторяю про себя. Это стихотворение — во многом мой жизненный компас, моя отрада, моя надежда на то, что все будет хорошо, все образуется.

Наталия Лихтенфельд, уроженка Воронежа и выпускница Тамбовского иняза, почти тридцать лет (в силу коллизий судьбы) живет в Германии, в Берлине. За эти годы стала одним из лучших в мире филологов-германистов, переводчиком русской литературы на немецкий язык. Она перевела книги современных писателей Александра Файна, Эдуарда Просецкого, Николая Хлестова и многих других, произведения отечественной классики.
Но, прежде всего, Наталия Лихтенфельд — замечательный поэт, автор двух книг стихотворений.
Вот это стихотворение мне нравится особенно.

Я всегда считал и считаю, что поэзия — материя религиозная. Стихи — это и молитва, и — чаще всего! — исповедь.
Наталия Лихтенфельд показывает единственно верную и жизнеспособную, на мой взгляд, модель поведения человека в социуме. Это позиция человека, глубоко верующего, думающего о душе. И только о душе. Все остальное — тлен.
Именно такая поэзия (поэзия мудрости и всепрощающей просветленности!) помогает мне жить.

Как много сейчас распиаренных поэтов, н е у м е ю щ и х писать стихи! Эти авторы уже потеряли всяческий стыд и, подогреваемые ловкими мастерами литературной пропаганды, соревнуются друг с другом, кто больше получит премий.
Как много сейчас однотипных стихов — обязательно без знаков препинания и ни о чем. Ровненькие столбики рифмованного lego-конструктора.
А ведь рядом с нами живут гениальные поэты, ни на кого не похожие, ни с кем несравнимые! Самородки! Самородки, имеющую к тому же высочайшую культуру, владеющие разными стихотворными техниками, истинно народные поэты.
У талантливейшей Нины Красновой не слишком много публикаций в постсоветской России, активно и систематически ее печатают только журналы Союза писателей ХХI века «Дети Ра» и «Зинзивер». Оставим это без комментариев.
Нина Краснова — выходец из Рязани, ее стихи пропитаны фольклором, русским самовитым, неподцензурным словом, она подлинный мастер стиха. В ее арсенале широчайший набор поэтических средств: и частушка, и раешник, и речитатив, и плач, и заговор…
Ее рифмы, как правило, точны и при этом неожиданны: наивысшей — нависшей; похвалы — пахлавы; тропой — толпой; начиняю — начинаю. А бывает, что Краснова использует — когда это необходимо — банальные рифмоиды.
Краснова — это пре-красная душа русского народа, это чистый и мудрый голос в нашей печальной действительности. Это национальный поэт. Лицо нации.
Очевидно, что Нина развивает высокие традиции Николая Клюева и Николая Тряпкина, Ольги Фокиной и Ксении Некрасовой и, конечно, Сергея Есенина. Все ее тексты основаны на фольклоре. Вот характерное для нее стихотворение.

…Нине Красновой выпал удивительный дар. Выражая себя, она выражает этнос. Это бывает крайне редко.

Нина Краснова пишет в ФБ:
«Ура! Журнал "Дети Ра" буду читать с ночи до утра!!!»

Нина Краснова — гениальный поэт.
Это сейчас понимают не все. Но придет время — и поймут очень многие.
Это народное достояние.
Какое счастье, что могу печатать Нину Краснову!

Если бы все люди были хотя бы чуть-чуть похожи (по моральным качествам!) на поэта Божьей милостью Нину Краснову, я был бы спокоен за будущее планеты.

Современный литературный процесс причудлив и неоднороден.
Раскрученных имен очень много. А хороших стихов и прозы мало.
Фестивалей — хоть каждый день на них ходи. А журналы терпят бедственное положение. Например, намедни по телевизору главный редактор популярного в прошлом столичного толстого журнала сказал, что его издание продается в Москве только в одном книжном магазине.
Я знаю, что некоторые «толстяки» выходят тиражом 50–100 экз. Это те издания, которые в советское время выходили тиражом свыше миллиона экземпляров.
Литература стала частным делом и, похоже, совсем потеряла расположение государства.
Плохо это или хорошо? С одной стороны, конечно, плохо. Рушатся культурные традиции. С другой стороны, не мы выбирали капитализм — приходится учиться жить в новых условиях и все-таки — несмотря ни на что! — делать свое дело. Я убежден, что пришло новое время, когда частные и честные люди — подвижники! — берут на себя функции государства. Помогают государству, ничего, по сути, не прося взамен.
Главный редактор журнала «Нева» поэт и литературовед Наталья Гранцева — именно такой подвижник. И женщина в высшей степени для меня загадочная. Как она все успевает — не могу понять. И журнал «Нева», который она редактирует, востребован, и авторов она приглашает к сотрудничеству самых разнообразных по стилистике и творческому почерку, и успевает делать невероятно много полезных социально-значимых дел. Например, дает мастер-классы для молодых писателей в Липках, возглавляет жюри литературной премии «Писатель ХХI века» (а это десятки, сотни рукописей в год!), пишет популярно-литературоведческие книги о Шекспире и Ломононосе и т. д.
Но, прежде всего, Наталья Гранцева — замечательный поэт. Настоящий профессионал, который написал немало стихотворений, которые — уверен — войдут в историю литературы.
Развивая некрасовские традиции русской поэзии, Наталья Гранцева пишет:

Поэт (прошу прощение за трюизм, но здесь по-другому не скажешь) — зеркало общества. И не может делать вид, что живет в «королевстве кривых зеркал». И не может не отражать то, что есть. Соединяя прозу (показательна лексика: «бездомная собака»,  «не глубже мусорного бака», «окурка») и высокий поэтический стиль — «духовные миры», «слепящий отблеск Петербурга», Гранцева показывает обнаженную и кровоточащую дуалистичность мира и — через локальный текст — «сканирует» в целом состояние общества. Или — даже шире — состояние цивилизации. Но тут очень важно не перейти тонкую грань жанров. Одно дело — написать рифмованный фельетон (что, например, мастерски делает в проекте «Гражданин Поэт» Дмитрий Быков), другое дело — создать суггестивное гражданское стихотворение, затрагивающее социальную проблематику (что делает Наталья Гранцева).
Наталья Гранцева — поэт, зачастую эпатирующий (тут она иногда перекликается с Юрием Кузнецовым) читательскую аудиторию. Мысли Гранцевой парадоксальны (на первый взгляд), но — по сути — точны.
Характерно в этом смысле очень сильное, на мой взгляд, стихотворение «Век зимы миновал, как эпоха Сократа»:

Многие спросят: а что имел ввиду автор, когда писал: «И по горечи мира тоскуют монахи,/ А безбожные старцы — по райским дарам». Уверен, что здесь не стоит искать антирелигиозную подоплеку. Чем выше в нравственном смысле человек, тем строже он себя оценивает. Чем человек безбожнее, тем громче кричит о своей святости. Старцы не кричат. А мучаются и страдают за всех нас, видя человеческое (и прежде всего — свое!) несовершенство. Именно об этом стихи поэта.
Я рад, что у Натальи Гранцевой все получается. Рад, что она совмещает общественную и творческую работу. Но особенно радуюсь, когда они публикует свои новые стихи. Они помогают мне понять, что происходит с человеком в современном мире.

22 октября 2010 года провел презентацию в своем Салоне на Большой Никитской книги Елены Ерофеевой-Литвинской «Сергей Захаров».
Пришли Сергей Захаров, его аккомпаниатор Александр Каган, Генеральный директор МГО СП России Владимир Бояринов, Константин Кедров, Елена Кацюба, Михаил Бойко, Алексей Казаков, Юрий Перфильев и многие другие.
Серёжа спел, ответил на многочисленные вопросы. Потом фотографировались. Потом пили и закусывали. В 12 ночи я за всеми убрал.
На следующий день уже вышла статья в «Вечерке».

Классик румынской поэзии Лео Бутнару пишет о моих текстах:
«Евгений Степанов — это поэт который "не боится" ни традиции, ни радикального (пост)авангардизма. Он знает, а прежде всего, чувствует, что поэзия находится везде — в пространствах и временах, в космосе и… антикосмосе (антиматерии). Вот почему Степанов не является поэтом… выборочным, а остается — говоря почти тавтологически — поэтом креативным, непосредственным. Его интересует не аспект, а — субьект. Он не позволяет себе быть обманутым видимостью, а ищет (находит!) сущность».

Спасибо.

Из переписки с моим другом Лео Бутнару:
— О!!!!!!!!!!!!!!!!
— Да-да-да!!!!!!!

Однажды (много лет назад) моя близкая подруга Ирина Медведева, Царство ей Небесное, то ли в шутку, то ли всерьез назвала меня графоманом.
Как парировать? Это, разумеется, правда. Но Ира не застала меня в раннюю постперестроечную эпоху. Я тогда (до 30 лет) работал одновременно в штате (!) в пяти (!) периодических СМИ. И печатался к а ж д ы й день. Я только писал и печатался, писал и печатался… Думать было некогда. Тогда я был настоящий, матерый графоманище, реально зарабатывающий журналистским трудом. А сейчас… Нет, сейчас я сдаю позиции. Увы.

Ира Медведева говорит:
— Женя, у всех количество переходит в качество, а у Вас наоборот. Вы стали намного меньше (по весу) и лучше.

2008 год. Звонит из Питера Дима Чернышев (тогда зам. шеф-редактора журнала «Зинзивер»).
Спрашивает меня, что я отобрал для очередного номера из той подборки, что они с Ольгой Логош (шеф-редактором) прислали.
Я отвечаю, что почти все вошло в номер.
Дима:
— А Гомер в переводе Х.?
— Нет, Гомер не вошел.
— Почему?
— Ну, это слишком сложно для моего интеллектуального уровня. Не забывай все-таки, что я в прошлом боксер и чемпион Москвы по хоккею с шайбой. Вот когда Саша Либуркин пишет рассказ «О пользе проституток», тут мне все понятно. А Гомер…

Диму мои аргументы устроили.

На ТВ есть популярный ведущий Андрей Максимов. По-моему, это один из лучших ведущих на ТВ. Во всяком случае, он (в отличие от большинства других телеинтервьюеров) прежде всего интересуется своими собеседниками, а не самим собой.
…Более тридцати лет назад у меня произошел с ним досадный конфликт. Я тогда учился в ВКШ при ЦК ВЛКСМ, а Максимов работал заведующим отделом культуры еженедельника «Собеседник». Я писал Максимову тексты, он их охотно публиковал. Однажды в ВКШ выступал знаменитый тогда редактор «Огонька» Виталий Коротич. Я на этой встрече, разумеется, присутствовал. Записал все на магнитофон. Сделал обработку его выступления и, созвонившись с Виталием Алексеевичем, принес ему его текст на визу. Коротич текст довольно долго правил, вписывал туда большие куски. И завизировал. После этого я отдал текст Максимову.
Когда интервью вышло свет, Максимов (узнав о выступлении Коротича в ВКШ) меня отчитал:
— Это же выступление Коротича в ВКШ, а не Ваше интервью…
Я не мог согласиться с Андреем. Не согласен с ним и теперь. Ведь я же обработал текст, показал его Коротичу, тот сделал большие дополнения.
И все же, все же, все же… Стопроцентной уверенности, что поступил я тогда честно у меня нет. До сих пор.

Современная филологическая наука и литературная критика пересекаются довольно редко.
Предмет исследования современной критики (см. толстые журналы) — один.
Предмет исследования филологической науки (см., например, научные сборники Института русского языка имени В. В. Виноградова) — другой.
Совершенно разные имена в фокусе внимания.
Почему?
Ответ на этот вопрос известен. Его четко сформулировал профессор Тамарченко.
«Критика — независимо от того, насколько она прогрессивна или консервативна, — всегда рассматривает произведение в свете определенного "социального заказа". Главный вопрос, на который она стремится ответить: какую актуальную идеологическую программу решает произведение и насколько "правильно" (для той категории читателей, которую представляет критик) она решается».

См.: Тамарченко Н. Д. Теоретическая поэтика: Введение в курс. М.: Рос. Гос. гуманит. Ун-т, 2006. С. 26.