ЛИЛИЯ ГАЗИЗОВА
Поэт, переводчик, эссеист. Родилась в Казани. Окончила Казанский медицинский институт и Московский литературный институт имени А.М. Горького. В настоящее время преподаёт русскую литературу в университете Эрджиэс в Турции. Ответственный секретарь международного журнала "Интерпоэзия" (Нью-Йорк). Автор пятнадцати сборников стихотворений, вышедших в России, Европе и Америке. Предисловие к первому написала Анастасия Цветаева. Публикации в журналах "Новый мир", "Знамя", "Иностранная литература", "Новый журнал", "Арион", "Дружба народов" и др. Лауреат нескольких литературных премий. Организатор Международного Хлебниковского фестиваля ЛАДОМИР (Казань – Елабуга). Живёт в Кайсери (Турция).
Прекрасные края
Бабушка-мусульманка
Бабушка-мусульманка молилась,
А я, шестилетняя,
Щекотала ей пятки.
Пятки – самое уязвимое место
У молящихся Аллаху.
Она делала серьёзный вид,
Но не выдерживала
И начинала улыбаться,
Потом смеяться в голос.
И, качая головой
В знак осуждения,
Снова принималась
За молитву.
Бабушка-мусульманка молилась,
А я была пионеркой.
И осуждала её,
И заявляла,
Что Бога нет.
Она отворачивалась
И тихо произносила:
Когда-нибудь поймёшь,
Неразумный ребёнок.
Мне становилось грустно.
Но я была пионеркой.
Бабушка-мусульманка молилась,
А я на свидание спешила
К какому-то памятнику,
Кажется, Державину.
Она и головы не поворачивала
В мою сторону,
Когда я красила губы у зеркала.
А возвращаясь поздно,
Я на цыпочках проходила
Мимо её комнаты,
Боясь разбудить любимую.
Бабушка-мусульманка молится
В прекрасных краях,
Где нет глупых пионеров.
И где никто не щекочет
Ей пятки.
Болтик
Что стало с поездом,
В котором познакомились
Мои родители
Полстолетия назад?
Наверное, свезён в Юдино –
На кладбище поездов.
И стоит на заброшенном пути,
Вспоминая свои лучшие годы.
А может, разобран на части?
Металлические переплавлены
На что-нибудь полезное,
Например на мост Миллениум.
А деревянные пошли
На обогрев жилища
Сторожа кладбища поездов.
И только маленький болтик,
Маленький ржавый болтик
Закатился
(необъяснимо желаю этого)
Куда-нибудь в траву
С поезда,
в котором познакомились
Мои родители
Вечность назад.
Пожарная лестница
Я хочу сидеть
На пожарной лестнице,
Куда убегала в детстве
От мировой несправедливости
В отдельно взятой семье.
Я хочу сидеть
На пожарной лестнице
И думать о чём-то
Очень отстранённом,
Например о законах физики
Или о трагической судьбе
Марии Стюарт.
Но больше всего
Я хочу сидеть
Без затей
На пожарной лестнице
И думать только о том,
Как не упасть с неё.
Закрытая дверь
Меня воспитала закрытая дверь
В комнату моих родителей.
Дверь провожала меня в школу.
Она встречала меня
И не задавала вопросы.
Я пробовала обижаться,
Сдерживая всхлипывания.
Дверь безучастно разглядывала меня.
Я росла, дверь не открывалась.
Я перестала смотреть на неё.
Я перестала обижаться.
С тех пор
Прохожу мимо
Любой закрытой двери.
В аэропорту
Ты будешь ждать меня в аэропорту,
Красивый и невозмутимый.
Но спокойствие покинет тебя,
Когда бесстрастный голос объявит,
Что мой самолёт опаздывает.
Ты подойдёшь к большому окну
И будешь разглядывать своё небо.
Вокруг тебя будет бурлить жизнь,
А ты надолго задумаешься.
Я появлюсь последней.
Пассажиры моего рейса
Давно выйдут.
Ты будешь стоять один,
Потерянный и отрешённый.
Я увижу тебя издалека.
Но почему-то остановлюсь.
Мы встретимся глазами...
Бабушка-мусульманка молилась,
А я, шестилетняя,
Щекотала ей пятки.
Пятки – самое уязвимое место
У молящихся Аллаху.
Она делала серьёзный вид,
Но не выдерживала
И начинала улыбаться,
Потом смеяться в голос.
И, качая головой
В знак осуждения,
Снова принималась
За молитву.
Бабушка-мусульманка молилась,
А я была пионеркой.
И осуждала её,
И заявляла,
Что Бога нет.
Она отворачивалась
И тихо произносила:
Когда-нибудь поймёшь,
Неразумный ребёнок.
Мне становилось грустно.
Но я была пионеркой.
Бабушка-мусульманка молилась,
А я на свидание спешила
К какому-то памятнику,
Кажется, Державину.
Она и головы не поворачивала
В мою сторону,
Когда я красила губы у зеркала.
А возвращаясь поздно,
Я на цыпочках проходила
Мимо её комнаты,
Боясь разбудить любимую.
Бабушка-мусульманка молится
В прекрасных краях,
Где нет глупых пионеров.
И где никто не щекочет
Ей пятки.
Болтик
Что стало с поездом,
В котором познакомились
Мои родители
Полстолетия назад?
Наверное, свезён в Юдино –
На кладбище поездов.
И стоит на заброшенном пути,
Вспоминая свои лучшие годы.
А может, разобран на части?
Металлические переплавлены
На что-нибудь полезное,
Например на мост Миллениум.
А деревянные пошли
На обогрев жилища
Сторожа кладбища поездов.
И только маленький болтик,
Маленький ржавый болтик
Закатился
(необъяснимо желаю этого)
Куда-нибудь в траву
С поезда,
в котором познакомились
Мои родители
Вечность назад.
Пожарная лестница
Я хочу сидеть
На пожарной лестнице,
Куда убегала в детстве
От мировой несправедливости
В отдельно взятой семье.
Я хочу сидеть
На пожарной лестнице
И думать о чём-то
Очень отстранённом,
Например о законах физики
Или о трагической судьбе
Марии Стюарт.
Но больше всего
Я хочу сидеть
Без затей
На пожарной лестнице
И думать только о том,
Как не упасть с неё.
Закрытая дверь
Меня воспитала закрытая дверь
В комнату моих родителей.
Дверь провожала меня в школу.
Она встречала меня
И не задавала вопросы.
Я пробовала обижаться,
Сдерживая всхлипывания.
Дверь безучастно разглядывала меня.
Я росла, дверь не открывалась.
Я перестала смотреть на неё.
Я перестала обижаться.
С тех пор
Прохожу мимо
Любой закрытой двери.
В аэропорту
Ты будешь ждать меня в аэропорту,
Красивый и невозмутимый.
Но спокойствие покинет тебя,
Когда бесстрастный голос объявит,
Что мой самолёт опаздывает.
Ты подойдёшь к большому окну
И будешь разглядывать своё небо.
Вокруг тебя будет бурлить жизнь,
А ты надолго задумаешься.
Я появлюсь последней.
Пассажиры моего рейса
Давно выйдут.
Ты будешь стоять один,
Потерянный и отрешённый.
Я увижу тебя издалека.
Но почему-то остановлюсь.
Мы встретимся глазами...