О его творческом и личном мужестве мы беседуем с литературным критиком, первым заместителем главного редактора журнала "Знамя" Натальей Ивановой.

– Если бы вас попросили "представить" Виктора Некрасова новому поколению читателей, что бы вы отметили в первую очередь? Каким был Некрасов-писатель и Некрасов-человек?

– Виктор Некрасов родился в Киеве, умер в эмиграции в Париже, в СССР жил при трёх генсеках. Сталин дал ему премию своего имени; после фельетона Мэлора Стуруа в "Известиях" о Некрасове "Турист с тросточкой" Хрущёв обрушился на него на печально знаменитой встрече 8 марта 1963 года; после насмешливого отзыва писателя-фронтовика о "Малой земле" Брежнев лишил его советского гражданства. Егор Лигачёв запретил упоминать о смерти писателя в печати. И "Литературная газета" сняла некролог, написанный Василём Быковым. Но на дворе стоял уже 1987 год, и Григорий Бакланов, Булат Окуджава, Вячеслав Кондратьев и Владимир Лакшин отнесли написанный ими некролог в газету "Московские новости", где он и был опубликован.
Ключевые слова о Некрасове – "достоинство", "храбрость" и "независимость". Не только фронтовика-офицера, но писателя и гражданина. Существует и постоянно пополняется силами исследователей и ценителей прозы Некрасова сайт его памяти. Один из самых интересных разделов здесь – воспоминания. Почти до конца жизни Некрасов "рекрутировал" в друзья всё новых и новых людей – в силу особого аристократического демократизма, обаяния, таланта и темперамента. Андрей Битов подчёркивает и его особенную мужскую красоту. Двери киевской квартиры в Пассаже, красивейшем проходе вверх от Крещатика, где теперь на стене дома висит доска с рельефом, стилизованная скульптором под бронзовый крест, не запирались даже после обыска 17 января 1974 года, который длился в этой квартире 42 часа. Протокол на 60 страницах, на 100 пунктов. Персональное дело. После его выступления памяти жертв холокоста на стихийном митинге в Бабьем Яре 29 сентября 1966 года было ещё одно. И тоже не первое.
"С каким великим достоинством он вступил в литературу", – вспоминала новомирский редактор многих его публикаций Ася Берзер. "Очень независимо держался", – Андрей Битов. "Светский человек среди советских", – Андрей Синявский. Аналогичные свидетельства из Москвы, Киева и Парижа, где он успел поработать в журнале "Континент" и покинуть редакцию в результате конфликта с Владимиром Максимовым, – о человеческой независимости и писательском самоволии Виктора Некрасова можно продолжить.
Через его прозу, очень современную по архитектонике, почти доку-прозу, настолько она близка личному опыту, настоящую, не исполненную внешнего геройства войну видно вблизи, в крови, страданиях, смерти, как завещал Толстой в "Севастопольских рассказах", – войну глазами участника, а не корреспондента. Некрасов пишет жёстко, не пафосно. В 1959-м, будучи уже известным писателем и кинематографистом (по его знаменитой повести был снят фильм "Солдаты", Смоктуновский в роли Фарбера), он публикует в журнале "Искусство кино" статью "Слова "великие" и простые", за что обвинён в нанесении удара по соцреализму. Он работал и жил, не жертвуя правдой ни в литературе, ни в жизни, – за что дорого платил: два строгих выговора, исключение из рядов КПСС, исключение из Союза писателей, где успел в конце 40-х побыть заместителем Корнейчука, председателя правления Союза писателей Киева; в конце концов вынужденная эмиграция после шестидневных допросов – не только из страны, из своего родного города. Честный писатель с открытой позицией, свободный ум. В конце концов диссидент. Трудно было при этих качествах оставаться в статусе советского писателя.

– Его повесть "В окопах Сталинграда" в этом году тоже "отмечает юбилей" – 75-летие со дня публикации. Она вышла на следующий год после окончания войны, была создана, можно сказать, по горячим следам и разительно отличалась от того, что тогда писали. Как её пропустили в печать? И что она изменила?

– Повесть "В окопах Сталинграда" первоначально была напечатана в журнале как роман "Сталинград". В книжных изданиях жанр и название были изменены. "Кое-кому из литературную власть предержащих, – вспоминал Некрасов в очерке-послесловии "Через сорок лет" 1981 года, – столь обобщающее название показалось кощунственным". Роман понизили до повести, а название спустили в окопы (сколько потом грязи обрушили идеологи от литературы на "окопную" прозу, по словам писателей-фронтовиков, вышедшую из некрасовских окопов, а по словам Вячеслава Кондратьева – из некрасовской шинели). Множество книжных переизданий, миллионные тиражи, переводы на 36 языков, – но сначала была Сталинская премия второй степени, определённая самим вождём – в последнюю минуту перед обсуждением Фадеев, который ранее ругал роман, "Сталинград" из списка вычеркнул.
При редактуре в журнале от автора попытались потребовать изменений и дополнений в сторону соцреалистической риторики, но неожиданно на защиту тридцатипятилетнего дебютанта, написавшего свою первую крупную вещь в отпуске по ранению, встал главный редактор, Всеволод Вишневский. Это было литературным шоком – негероические герои в повести о войне, с близкого, действительно "окопного" расстояния, без дистанции, генералов и штабов. Только после присуждения премии критика сменила первоначальные обвинения в "ремаркизме" и "пацифизме" на безоговорочную похвалу. "Книга стала примером, образцом", – иронично комментирует Некрасов.
Характер у автора был несговорчивый. Вот какая деталь – ему настойчиво рекомендовали в первое издание ("Советский писатель") дописать страничку-другую о Сталине – он "прикинулся дурачком" и не сделал этого, а через пять лет в "Воениздате" попросили снять две строчки, где говорят офицеры про Сталина, – Некрасов не снял. "И не из любви к Сталину, разумеется", – добавляет он.
"Враг будет разбит! Победа будет за нами! Но дело наше оказалось неправое. В этом трагедия моего поколения. И моя в том числе", – заключает Некрасов. Повесть повернула литературу о войне (а она в России – больше чем тематическая, в условиях режима она стала экзистенциальной), открыла перед ней новые возможности. Целое поколение писателей пошло за Некрасовым – его можно назвать даже пафосно, пусть простит меня Виктор Платонович, родоначальником той военной прозы, которая представлена Виктором Астафьевым, Василём Быковым, Григорием Баклановым, Вячеславом Кондратьевым...

– Сохранила ли повесть свою актуальность сегодня? Что современный читатель может почерпнуть из этого произведения?

– Повесть "В окопах Сталинграда" актуальна и сегодня, спустя 75 лет после публикации в "Знамени" (№№ 8–9, 10, кстати, в этом же октябрьском номере опубликовано "Постановление ЦК о журналах "Звезда" и "Ленинград", направленное против Ахматовой и Зощенко). Актуальна противостоянием тому, что можно назвать "новоделом о войне". С Виктором Платоновичем, к сожалению, я знакома не была, но с Виктором Астафьевым, Георгием Владимовым и Вячеславом Кондратьевым была (была и редактором рассказов последнего), свидетельствую – они яростно ненавидели полные фальшивого "героизма" подделки под войну. Повесть Некрасова актуальна не только прямым и честным подходом к реальности, в которой врагом солдата и лейтенанта был и демагог-особист, и генерал, не жалеющий солдатских жизней. В присутствии прозы Виктора Некрасова невозможно искажать правду в угоду политической конъюнктуре, свидетелями чего мы, увы, являемся сегодня.
И для нового поколения прозаиков мастер-класс Виктора Некрасова актуален. Действие повести молодого писателя Вячеслава Ставецкого "Квартира", опубликованной несколько лет назад в "Знамени", происходит в Сталинграде во время страшных боёв и бомбёжек и показано глазами румынского солдата, навсегда запертого в одной из городских квартир. Некрасову бы вещь Ставецкого понравилась.

– Какие книги Виктора Некрасова, на ваш взгляд, незаслуженно оказались в тени?

– В тени остаются тексты, созданные им в эмиграции, "Записки зеваки", например, и ещё совсем другие, вне жанра, вольная проза с постоянным авторским присутствием, автофикшен, "Саперлипопет" и "Маленькая печальная повесть". Гораздо более современные. Новомирская "Кира Георгиевна" 1961 года – московская проза с героем, вернувшимся из лагеря (помните "Пять вечеров" Александра Володина? Премьера – в 1959-м. Мотивы те же), с узнаваемым городским пейзажем, точными характерами и моральным конфликтом читается как предваряющая городские повести Юрия Трифонова. Городские эссе, "Дом Булгакова" – это Киев. Почти все вещи Некрасова после "Окопов" и до эмиграции были напечатаны в "Новом мире". После всех идеологических обвинений и критических наездов на писателя "Новый мир" оставался Некрасову верен.

– Он был не только большим писателем, но и видным общественным деятелем с ярко выраженной гражданской позицией... Какие его поступки кажутся вам наиболее значимыми в контексте того времени и с позиции дня сегодняшнего?

– Может быть, главное, что Виктор Некрасов нам завещал, – это гражданская смелость. Храбрый на войне офицер, он не побоялся сказать в замалчиваемый день поминовения в 1966 году на стихийном митинге в Бабьем Яре, что уничтоженными сотнями тысяч были евреи, согнанные сюда исключительно по национальности. Такова была сила "скрытого" государственного антисемитизма, что этого выступления партийные власти не простили Некрасову никогда. А до того ещё была статья в "Литгазете" 1960 года – о том, что нет в Бабьем Яре памятника жертвам, зато овраг хотят залить бетоном и устроить там стадион. А до того – отказ поддержать кампанию против "космополитов". И все его подписи писем в защиту инакомыслящих приплюсовывались властями к его персональным делам. А с 1973 года, пишет Лазарь Лазарев, собравший в огромный том все произведения Некрасова, им напрямую занялось КГБ.
Зачем эти риски были нужны Некрасову, Вике, как его ласково звали друзья от Аксёнова и Конецкого до Ахмадулиной и Лунгина? Этого не понять сегодня тем литераторам, которые пытаются так или иначе отгородить себя, цитируя пушкинское на все времена – "Ты царь: живи один". А если всерьёз и о классике, то Некрасов – герой скорее лермонтовский, то есть мятежный. Непокорный. Настоящий офицер. (Ещё и дворянин по происхождению, да и в свободной Лозанне провёл детство.) Ведь тот, кто уцелел и вернулся с войны, много чего там увидел и понял. И принёс из окопов главное – желание правды, чести и свободы.