КОЛОКОЛЬНЫЙ НАПЕВ

Мне снился колокольный звон,
Которым был я защищён
От всех напастей.
Он плыл, как месяц вдоль руин,
Как солнце вдоль озёрных тин,
Как мысль
О счастье.
Так облаков табун в простор
Созвучно скачет выше гор
Поверх юдоли.
Так всех созвездий зодиак
Вращает свой звериный шаг...
Как вздох
О воле.
Мне снился звон колоколов,
Протяжен, нежен и суров,
Врагом не снятых.
Трезвон рождественской Москвы,
Пасхальный гул поверх Невы,
В лазури —
Злато.
Мне колокольный снился сон.
Я Ангелом был вознесён
Поверх заборов.
Колокола по всей Руси
Звонили — Господи, спаси
От злого Вздора!
Спаси не верящих детей
От гибели, вражды мастей,
Неверья сроду,
В глухие годы прозвони,
Чтобы всем верным искони
Вернуть
Свободу!
Звон колокольный слышен был
Мне — свыше сил! — поверх могил
Всех
Всех страстотерпцев.
Чтоб Вышних Колоколен звон
Изгнал российских бесов вон,
Как тьму
Из сердца!
Он плыл, как месяц вдоль руин,
Как солнце вдоль озёрных тин,
Как мысль о счастье...
Мне снился колокольный звон,
Которым был я защищён
От всех Напастей!


НА ЧЕТВЕРТИНОЧКАХ ТЕТРАДЕЙ

На четвертиночках тетрадей
Переписываем друг у друга
Запрещённое Слово Божие.
Пусть надзиратели и солдаты
Найдут при обыске в бараке,
Вытащат из-под рубашки,
Из сапога,
Из щели между брёвнами,
Отроют, протыкав землю в зоне
Железными щупами, —
Что-нибудь да останется
Из необходимого
Для жизни здесь — Акафист
Богородице, великопостный
Канон Андрея Критского; конечно,
Канон Пасхальный и ещё
Хранимое отдельно
Последование мертвенных
Мирских тел, которое читаем
По собрату, замученному здесь,
Или убитому при побеге,
Или погибшему в ссылке...
На четвертиночках тетрадей
Переписываем друг у друга,
Пряча, передавая, уча наизусть
Древнее благоуханное слово
Церкви Христовой и послания
Её апостолов,
Чтобы в пересыльных тюрьмах,
Зонах и ледяных карцерах
Неустанно славить
Кровоточащее имя Господа нашего.


ПОД РОЖДЕСТВО

Однажды в ночь под Рождество
Стоял я у окна,
И всех созвездий волшебство
Читал, как письмена
Из тьмы мерцающих времён,
И видел бедный кров,
Где вол стерёг Младенца сон,
И тени трёх волхвов;
И слышал лёгких крыльев плеск
И хор в пещерной мгле...
Но вдруг далёкий свет с небес
Сорвался вниз, к Земле,
И вздрогнул я: быть может, зов
Звезды, погасшей там, —
Тот, что три таинства даров
Привёл к святым яслям?
Ну что ж! Я и во тьме готов
Свой тайный дар нести,
Подобно участи волхвов,
Не ведая пути.


В БЛАГОВЕЩЕНЬЕ

Дождь по тюремным стёклам шелестел
Всю ночь, как крылья Ангела, который
Явился к Деве Пресвятой — предречь
Зачатие безмужнее...
                                    И странно
Щемило сердце у меня, когда
На койке поднадзорной размышлял я,
Что Человек ведь тоже создан был
По Божьему подобью — без порока,
Без всякого греха, чтоб в этот мир,
Лежащий в Зле кромешном, как в утробе
Младенец нерождённый — вдруг вдохнуть
Добро животворящее и даже
Его при первом крике наделить
Нерукотворной красотой...
И с болью
Метался я и стоны подавлял,
Как подавляет мать при трудных родах
В надежде, что не кончатся они
Сеченьем кесаревым; и просил я
За всех и за себя и всё никак
Не мог уснуть, пока не помолился
Невесте Неневестной...
И тогда
(О этот миг чудесный, незабвенный!)
Она откуда-то явилась мне
В нездешнем белом платье, а над Нею
Сияние, как месяц сквозь туман,
Мерцало, полукругом освещая
Глаза, и волосы, и платье, и стопы,
Что каменного пола чуть касались,
И тонких рук запястья (а вблизи
Была всё та же ржавая решётка
Со стенкой крашеной), и лишь я сел
На койке — с замираньем сердца звонким
(Вот-вот подъём, и чуток сон тюрьмы!),
Она, благословив меня, сказала
Чуть слышно — те слова, которых здесь
Я, грешный, недостоин, — о Спасенье
И Очищении...
Пусть с этих пор
Ночь не одна истлеет, буду так же
Я тайну их не в силах повторить,
Как тайну уст Её...


* * *

В Аду, конечно, не был я,
                                    но всё же
Сюжет икон с Христом, сходящим в Ад,
Любых иных сюжетов мне дороже...
На них Архангел, грозен и крылат,
Мирам трубит, а Иисус выводит
Живоначальной дланию Своей
Ветхозаветных праотцев к свободе
Из подземелий мрака и скорбей,
Из заточений в мрачных тех юдолях,
Куда грехопаденье ввергло нас,
Где каждый адской пыткой обездолен.
И, хоть огонь ужасный не погас,
Всё ж Адских Врат сокрушены затворы,
И бездыханны слуги Князя Тьмы.
Утихли смуты, мятежи, раздоры,
И хоры ангелов поют псалмы.
И вот наверх Адам выходит с Евой,
Отбросив ветхость черепов, костей,
И снова девственно Запрета Древо,
И никого не искушает Змей.
А Иисус в нетленном ореоле,
В тройном единстве Богобытия,
Отец в лучах небесных на Престоле
И Дух Святой...
О Ад!
О жизнь моя!


ПЕСНЯ О ХРАМЕ ИОАННА ПРЕДТЕЧИ

Храм Иоанна Предтечи на Ладоге,
Где купола и кресты поржавели.
Солнце на Пасху над ним, а на Троицу — радуги,
А на Крещенье — метели.
А на Крещенье — метели.
Стены покрыты, как рваными ранами,
Всюду лишь зимнее мёртвое царство.
И проржавела табличка, что храм под охраною,
И не прочесть: «государства»,
И не прочесть: «государства».
Храм освящён был водою крещенскою, —
Будет уж скоро тому три столетья, —
Чтоб не отдать ни поля, ни стада деревенские
Горестям и лихолетью,
Горестям и лихолетью.
Ведь, причастясь той же самой стихиею, —
Пусть не на Ладоге вовсе то было, —
Русь окрещённая стала Великой Россиею,
В вере лишь черпая силу,
В вере лишь черпая силу...
Пусть мы духовно во всём обокрадены,
Вспомним, о братья, о жертвах кровавых
И перекрестимся, сняв свои шапки, как прадеды,
Перед Господнею Славой,
Перед Господнею Славой!


К ВОЗНЕСЕНИЮ

И воскреснув,
Сорок суток снова
Появлялся Он
То здесь, то там,
Полноту
Вселенского улова
Возвестив у моря рыбакам.
Он входил
К ученикам с беседой,
На пути
Встречался им не раз,
И поведал
О грядущих бедах,
И Фому от мук сомненья спас.
И вознёсся,
Освещая лица.
Словно пламень,
Скрылся в облаках,
Чтобы рядом
С Отчею десницей
В незакатных засиять лучах...
Кто познал душою
Сораспятье,
Сострадал Ему
И совоскрес —
Вознесётся с Ним
Ко благодати,
К сопрестольным таинствам небес!