О Евгении Евтушенко, Царство ему Небесное, написано, пожалуй, не меньше, чем написал он сам.
И все-таки несколько штрихов к его портрету.
В конце 1988 года я был стажером и литконсультантом отдела литературы журнала "Огонек". Коротичевского. Отдел был очень сильный. Заведующий — Олег Хлебников, сотрудники — Владимир Вигилянский, Андрей Чернов, Людмила Наточанная, Георгий Елин, Миша Пекелис… Подвизались и мы с Илюшей Мильштейном. Я в основном рецензировал стихотворную почту, за что получал какие-то небольшие деньги, а Илюша писал мудрые литературоведческие статьи, которые, как правило, доводил до ума прекрасный человек Владимир Вигилянский, который теперь священник. Не удивительно.
Работали мы очень много, засиживались допоздна. Люди к нам в отдел приходили замечательно-интересные: Берестов и Сарнов, Рыбаков и Богуславская… Со многими я тогда познакомился.
А Евтушенко фактически работал у нас. Он вел рубрику "Муза двадцатого века". Весь отдел ему помогал. Особенно Мильштейн.
Актерские способности знаменитого поэта меня поражали. Пример. Звонят Хлебникову. Трубку снимает Евтушенко
В трубку говорят:
— Это Олег Никитович? Евтушенко отвечает:
— Что Вы, что Вы! Это его помощник. Я сейчас за ним сбегаю, извините…
Ну, мы все, конечно, хохочем.
Евтушенко все время придирался к моей одежде. Я тогда ходил в полосатых полувоенных штанах за 32 рубля. Хорошие, удобные штаны. На другие денег не было. Евтушенко говорил:
— Если бы ты приехал в Штаты, тебя могли бы арестовать. Подумали бы, что ты милитарист. Я отвечал:
— Когда поеду в Штаты — переоденусь.
Часто мы, разумеется, беседовали о поэтах и поэзии. Как-то раз разговорились с ним о Денисе Новикове, которому тогда было лет двадцать. Евтушенко:
— Талантливый парень. Но ему надо бы добавить в стихи немного Есенина…
Так — трагически! — потом и получилось.
Денис стал, на мой взгляд, выдающимся поэтом. Увы, он ушел из жизни даже раньше Е.А. Евтушенко. Однажды вечером Евтушенко сказал:
— Ну, сегодня мы поработали хорошо. Поехали отдыхать. Хлебников позвонил своей жене Анне Саед-Шах (Аня теперь, увы, тоже навсегда ушла от нас), Евтушенко — жене Маше. Хлебников, Мильштейн и я влезли в евтушенковский "Мерседес" и поехали в ЦДЛ. Водителем у нас был поэт. По дороге я спросил его:
— Евгений Александрович, в книжечках библиотечки "Огонька" указывается, в каких странах Вы побывали. Раньше шло только перечисление. В последнем сборничке перечисленных стран было шестьдесят две. А на сегодняшний момент?
— Восемьдесят пять! — гордо и не задумавшись ни на секунду, выпалил Евтушенко. По дороге я рассказал ему, что до сих пор храню книжку "Куда ведет Хлестаковщина?" В ней Борис Панкин клеймит позором тридцатилетнего Евтушенко за интервью западным СМИ. Поэт стал выпрашивать у меня эту книжку:
— У меня ее нет. Подари! Я пообещал.
Приехали в ЦДЛ. Аня и Маша находились уже там. Евтушенко тут же заказал банкетный столик. Стали выпивать. Евгений Александрович произносил тосты за всех присутствующих. Очень много сказал добрых слов об Олеге Хлебникове, Илье Мильштейне. Сказал что-то и в мой адрес. Похвалил. По-моему, даже чересчур. Я смутился и промямлил в ответ что-то невразумительное. Типа того, как я счастлив быть в такой компании! А потом — не знаю, как у меня вырвалось?! — я вдруг (это, конечно, был мерзкий синдром моськи, лающей на слона!) ляпнул:
—Евгений Александрович, извините меня!.. Я вас очень уважаю как человека, старшего товарища, фотографа, журналиста, путешественника, но считаю: все, что Вы написали после двадцати пяти лет в стихотворной форме, очень слабо. Во всяком случае, мне это не нравится. Искренности стало меньше, а политики больше. И вообще, все Ваши стихи можно пересказать прозой. А значит, это не стихи.
Возникла длительная, тревожная пауза.
— Он плохо кончит! — только и сказал грустный Евтушенко. Потом инцидент был как-то замят. Выпили мы тогда немало. И помирились. Стали говорить друг другу комплименты.
Неожиданно меня окликнула какая-то девушка. Оказалась — это моя знакомая, певица Оксана Х. Вид у нее был весьма раскованный. Откровенное декольте. Ярко накрашенные губы. Мы стали болтать. Евтушенко так и ходил вокруг нас. Пришлось их познакомить.
Потом Илюша Мильштейн стал долго и протяжно читать стихи Германа Плисецкого, чем привел в восторг и Евтушенко, и всех остальных. Во время банкета почему-то поднялся вопрос, еврей ли Евтушенко?
— Ни грамма еврейской крови у меня нет. Я — латыш, — просветил нас поэт-интернационалист. — По отцу я
— Гангнус, во время войны фамилию сменил, а вот брат мой родной (единоутробный) по отцу —еврей. И очень
хороший человек. Как и его родители. Под занавес сего мероприятия все мы целовались и обнимались. Евтушенко сказал мне:
— Ты честный человек и мой друг. Теперь все новые года встречаем вместе! Я чуть не прослезился. Меня приблизили! Интересно Евгений Александрович расплатился.
—  Плачу я! — гордо крикнул он. И полез в сумочку к своей очаровательной жене Маше.

…Потом мы не виделись примерно полгода. Я уже работал в газете "Семья" корреспондентом. И должен был брать интервью у Бориса Егоровича Панюкова, тогдашнего заместителя министра гражданской авиации. Я сидел, ждал в приемной, когда меня пригласят.
Вдруг вошел Евтушенко. Я чуть ли не кинулся к своему знаменитому "другу".
— А мы разве знакомы? — спросил поэт. Он меня не узнал. Или сделал вид, что не узнал.

…Прошло очень много лет. Однажды (в 2013 году) мой постоянный работодатель С.И. Чупринин, по заказу и под бдительным кураторством которого моя фирма "Вест-Консалтинг" сделала сайты практически всем лауреатам премии "Поэт", позвонил мне и сказал:
— Женя, в Москву из Америки прилетает Евтушенко, будет проводить у себя на даче в Переделкине вечер близких друзей, у меня приглашение на два лица, на себя и на супругу. Жена моя пойти не может, поэтому в качестве супруги я приглашаю Вас. Пойдете? Тем более что Вам надо делать сайт Евтушенко.
Я, конечно, радостно согласился.
Вечер тогда удался на славу, было очень много интересных людей, хорошего вина и хороших закусок, я подарил Евгению Александровичу свою трехтомную антологию современной поэзии и книгу "Они ушли. Они остались", том 1, которые он с благодарностью принял.
Выступали друзья поэта — Генрих Боровик, Евгений Сидоров, журналист Валерий Яков (с которым мы в незапамятные времена работали в газете "Семья", а потом не виделись много лет), Владимир Вишневский и многие другие. Остроумнее всех выступил, на мой взгляд, Вениамин Смехов. Он сказал:
— Что мне больше всего нравится в Евтушенко? Это его жена Маша. Евтушенко смеялся громче всех! Хорошо на этом вечере сказал Владимир Вишневский:
— Слуцкий нам, молодым поэтам, говорил: "Евтушенко — и.о. великого поэта". Теперь очевидно, что приставка и.о. не нужна. Да, это правда. Валерий Яков тоже удачно выступил:
— Евтушенко — посол мира, любви! Все верно. Я тоже так считаю. О сайте нам тогда с Евгением Александровичем поговорить не удалось. Он был постоянно занят, все хотели с ним пообщаться, да и чувствовал он себя не очень, у него тогда уже была ампутирована одна нога. Но спустя некоторое время, через несколько дней, я позвонил Евгению Александровичу на дачу, и у нас состоялся предметный деловой разговор.
Евтушенко дал мне указание использовать в качестве единственно-правильной его биографии биобиблиографическую справку, опубликованную в проспекте лауреата премии "Поэт".
— Там все сказано точно, и мной проверено,— резюмировал Евтушенко.
Так мы с Максимом Жуковым, веб-дизайнером "Вест- Консалтинга" и премии "Поэт", и поступили. На сайте Е.А. Евтушенко размещена именно эта информация.

Скончался поэт, точно надсмеявшись над смертью, 1 апреля 2017 года в США, похоронен на Переделкинском кладбище, рядом с могилой Бориса Пастернака.
Евтушенко написал очень много стихов. Сам к себе он в последние годы относился, как ни странно, довольно строго. В одном телевизионном интервью говорил, что примерно 70% его стихов не самого высокого качества. "Ну что тут поделаешь, не все стихи удались!",— вздыхал поэт.

Но будем объективны: Евтушенко написал столько замечательных стихов, сколько нам и не снилось. Когда Евгений Александрович отказывался от излишнего журнализма в стихах, назидательности, когда писал лирические произведения, он становился, на мой взгляд, самим собой — истинным поэтом и виртуозным мастером стиха. Многие его стихи стали достоянием народа, навсегда вошли в мои плоть и кровь, его новаторская рифменная система до сих пор оказывает влияние на современных поэтов.
Да и вообще мир стал беднее без этого уникального человека.