3 февраля в МИД состоялся обмен дипломатическими нотами с посольством США в Российской Федерации о завершении внутренних национальных процедур, необходимых для вступления в силу их Соглашения о продлении срока действия Договора СНВ‑3 на последующие пять лет, то есть до 5 февраля 2026 года без каких бы то ни было изменений и дополнений. Похоже, что Вашингтон после многолетних препирательств смог преодолеть свою прежнюю деструктивную позицию в этом процессе, который всячески тормозила предыдущая американская администрация во главе с Дональдом Трампом, пытаясь выторговать для себя односторонние преимущества от самого факта пролонгации. Так почему же Соединенные Штаты только после вступления Джозефа Байдена в должность 20 января этого года буквально за две недели до прекращения действия этого договорного акта, то есть 5 февраля, пошли на его пятилетнее продление?
Представляется, что для реализации такого шага у нынешней американской администрации во главе с Джозефом Байденом было несколько причин.
Во‑первых, она плотно связана с позицией руководства Демократической партии, которая выступала за его пролонгацию в период президентства "однопартийца" Джозефа Байдена — Барака Обамы. Иными словами, нынешний хозяин Белого дома проявил партийно-политическую преемственность в данном вопросе, полагая, что продление названного договорного акта, подписанного в Праге в апреле 2010 года, на последующие пять лет принесет больше дивидендов Соединенным Штатам, чем прекращение его действия с шестого февраля текущего года.
Во‑вторых, имеется целый ряд иных причин, о которых нынешнее американское военно-политическое руководство в своих публичных заявлениях предпочитает умалчивать или настроено излагать свою точку зрения в обтекаемых формулировках. Среди таких "скрытых" мотивов пролонгации Договора СНВ‑3 американской стороной при Джозефе Байдене можно выделить ее стремление:
а) любыми средствами ограничить создание новых высокоточных перспективных видов вооружений России (программа минимум) или добиться полного прекращения планов по их созданию (программа максимум), в частности, гиперзвуковых планирующих боевых блоков типа "Авангард" и нового поколения межконтинентальных баллистических ракет наземного и морского базирования;
б) использовать фактор продления Пражского договора на последующее пятилетие для разработки с российской стороной нового Договора СНВ‑4 на более выгодных военно-технических и военно-политических условиях, чем Договор СНВ‑3, считая, что пролонгация последнего на гораздо меньший срок, например, на один-два года, не позволит соответствующим делегациям сторон в полном объеме разработать проект Договора СНВ‑4;
в) вовлечь в российско-американский переговорный процесс по разработке текста Договора СНВ‑4 Китайскую Народную Республику, но без подключения к нему ядерных союзников США в рамках НАТО, то есть Великобританию и Францию, которые располагают стратегическими ядерными наступательными вооружениями и имеют взаимные союзнические обязательства по их совместному производству (США совместно с Великобританией) и даже их применению (США совместно с Великобританией и Францией).
На решение Джозефа Байдена продлить срок действия Пражского договора до 2026 года повлияло и то, что еще будучи кандидатом в президенты в период предвыборной кампании, он представлял себе те отрицательные последствия для самих Соединенных Штатов в том случае, если бы в феврале текущего года не удалось продлить названный договор и он просто прекратил бы свое существование на основании предельного срока действия, оговоренного в его тексте. Действительно, если бы он прекратил свое действие, то не осталось бы ни одного международно-правового инструмента в сфере сдерживания ракетно-ядерных вооружений не только между Россией и США, но вообще в списке ограничительных договорных актов в области контроля над ядерными вооружениями и нераспространения ядерного оружия.
Вполне очевидно, что на окончательную готовность продлить Договор СНВ‑3 на последующие пять лет одновременно повлияло сделанное российским руководством в бытность президентства Дональда Трампа публичное заявление о том, что Москва будет готова выполнять его положения на взаимной основе до 2026 года "без предварительных условий", которые прежде предметно и обоснованно озвучивались с ее стороны.
В чем заключались такие условия? Например, до обозначенного заявления о готовности "безусловности" продления Пражского договора речь в российской позиции шла о целесообразности реальной увязки возможности решения проблемы его пролонгации с выводом американского тактического ядерного оружия с территории пяти иностранных государств‑членов НАТО — Бельгии, Италии, Нидерландов, Турции и ФРГ. Москва делала упор и на целесообразности решения проблемы введения ограничений на глобальное размещение противоракетных систем и устранения их дестабилизирующей функциональной универсальности, то есть возможности одновременной загрузки в их пусковые установки не только оборонительных средств, то есть ракет-перехватчиков, но и наступательных ударных систем вооружений в виде крылатых ракет наземного базирования, а в перспективе и высокоточных гиперзвуковых ракет такого же пространственного способа размещения. Озабоченности российской стороны относительно сохраняющегося тактического ядерного оружия США в Европе и Азии были вызваны и до сих пор остаются таковыми в связи с тем, что подобные ядерные средства относятся к американским средствам передового базирования относительно территории Российской Федерации, ее союзников и друзей и что американские ядерные боезаряды ТЯО и авиационные средства их доставки постоянно совершенствуются.
Нельзя не принимать во внимание и тот факт, что в случае установки американских ядерных авиабомб тактического назначения на тяжелые стратегические бомбардировщики Соединенных Штатов они принимают характер СНВ, поскольку в таком случае они смогут доставляться на расстояние, превышающее межконтинентальную дальность, то есть перебрасываться на глубину от 5500 км и далее.
В российском уравнении глобальной и околоземной стратегической стабильности речь также шла и до сих пор идет о важности достижения предварительной договоренности о недопущении размещения ударного оружия в космическом пространстве в виде противоспутниковых систем и противоракетных средств космического базирования. Тем не менее, все обозначенные выше проблемы необходимо без проволочек решать в самом конструктивном ключе, поскольку их сохранение в "нетронутом варианте" будет по-прежнему негативно сказываться на уровне стратегической стабильности в глобальном измерении в целом, а также на военно-политических отношениях между ядерными державами в частности. Уход от урегулирования таких проблем на принципах равенства и равной, неделимой безопасности для всех может привести к появлению трех новых форм гонки вооружений: противоракетной, космической и гиперзвуковой, которые дополнят продолжающуюся гонку ракетно-ядерных вооружений. Но разве это отвечает интересам всего человечества? Никоим образом.
Будучи сенатором, Джозеф Байден заявил несколько десятилетий тому назад в американской Ассоциации по контролю над вооружениями, что достижение договоренностей в сфере контроля над вооружениями является не роскошью и не признаком слабости. По его словам, в ее основе должны лежать "международная ответственность и национальная необходимость". Интересно, уже став президентом, вспомнит ли он это свое высказывание, сделанное около 40 лет тому назад?
В октябре 2017 года Бюджетное управление Конгресса опубликовало подробный отчет, в котором подсчитало, что планы расходов на ядерное оружие, унаследованные президентом Дональдом Трампом от Барака Обамы, в период с 2017 по 2046 финансовые годы обойдутся налогоплательщикам в 1,2 трлн. долларов с поправкой на инфляцию. Если же учесть инфляционные тенденции, то согласно прогнозу Ассоциации по контролю над вооружениями, тридцатилетние расходы Соединенных Штатов к 2046 году приблизятся к 1,7 трлн. долларов. Пока в такие калькуляции нынешняя администрация не внесла никаких корректив.
Она также продолжает процесс модернизации существующих арсеналов СНВ, параллельно создавая все три компонента новой стратегической ядерной триады: баллистических ядерных ракет наземного и морского базирования, а также тяжелых стратегических бомбардировщиков. Обозначенная модернизация существующих СНВ США касается широкой модернизации ядерных боезарядов и средств их доставки, а также всей системы управления ими. До сих в силе остается и "трамповская" ядерная стратегия 2018 года, предусматривающая 14 оснований применения ядерного оружия стратегического и тактического назначения, в том числе с целью нанесения первого упреждающего и превентивного ядерного удара.
К сожалению, публично признав, что пролонгация Пражского договора на пятилетний срок является не концом процесса контроля над вооружениями, а лишь его началом, нынешняя "демократическая" администрация Соединенных Штатов до сих пор не изложила своего широкого официального взгляда на то, каким образом она будет урегулировать 13 двусторонних и многосторонних проблем, которые остаются нерешенными в названной сфере уже многие годы по вине США. Вашингтон также намерен добиваться селективного, то есть выборочного метода ограничения и сокращения отдельных видов вооружений, как с Россией, так и с КНР, причем, с прицелом на достижение в каком-то будущем переговорном процессе односторонних для себя преимуществ. Предостережением для оптимистов, говорящих о возможности достижения радикального прорыва в области контроля над вооружениями между Россией и США, может являться и готовность Джозефа Байдена обеспечить лидирующие позиции его страны в ракетно-ядерных и космических вооружениях.